каким я был, как поругался с отцом и ушел, хлопнув дверью. Если бы я остался, может, я бы смог их спасти…
Слышать все это было просто ужасно. Винить себя, мысленно возвращаться в прошлое, сожалеть о сделанном и сказанном. И хотя Нину и саму душили похожие чувства и особенно ужас от себя самой, но в тот момент она хотела даже не свои тревоги унять, а найти хоть какие-то слова для Макса. Помочь ему справиться. И тогда она сделала то, что было ей не особенно свойственно, и что она не умела, но это было искренне, – обняла. Просто подошла и заставив перестать мельтешить, крепко обняла. Он удивился и на миг хотел начать сопротивляться, потом позволил, а потом, наконец, обнял в ответ, уткнувшись ей носом в шею.
Ничто не могло быть хуже разрывающего на части одиночества и боли, что не могло вынести сердце человека, поэтому ее необходимо было разделить и облегчить ношу.
Нина стояла, чувствуя ком в горле и сдерживая порыв самой расплакаться от того, что скоро все и вправду изменится и их дружба уже не будет как прежде.
Прошло какое-то время, но жизнь в институте так и не приходила в норму. Случившееся уже не было недоразумением, и абсолютно все негласно пришли к одному и тому же выводу о причинах произошедшего.
Виолетта, Кира, Демитрий и Филипп собрались в клубе. Вне вечеринок туда обычно никто не приходил.
– Последние события заставили меня попытаться найти ответы в истории, – начал Демитрий. – Слишком мало мы знаем о том, кто, возможно, уже наносит нам удар. Если приспешники Хозяина когда-то напали на брата Марка, то что помешало бы им заживо спалить целый дом с людьми?
– Зачем? Какой толк? – спросил Филипп.
– Не знаю… мы понятия не имеем, какая цель. Я пролистал много книг, старых газет, журналов, и знаете что? У Хозяина масса последователей, и они повсюду. Мы не единственные, есть множество институтов, где преподают религию светлых или темных. Как правило, темные идут по стопам Хозяина и следуют его законам.
– Что же это получается, он может творить все что захочет? – испугалась и от того разозлилась Кира.
– Тут все очень сложно, – поморщился Демитрий. – Существует некий договор о перемирии сторон, не позволяющий, как ты выразилась, «творить все что захочешь». Но это не значит, что он не нарушается. Обеими сторонами. По сути правила простые: следить за секретностью, не нападать на оппонентов, каждому нарушителю закона предоставлять право на защиту и честный суд. Однако обойти закон можно всегда, и сделать это нужно так, чтобы никто не мог предъявить доказательств для обвинений.
– Но, я так поняла, Хозяин уже давно… убивает людей, и все знают об этом?
– Это делает не он, а его представители. И да, здесь система дает сбой. Настолько глубоко я пока не успел погрузиться и вывести логическую цепочку между всеми законами, не понимаю, как это работает. Темные стоят на вершине пищевой цепи, их больше, они давно существуют, а мы, по сути, существуем с их разрешения. Потому это мы больше должны бояться их разозлить, нежели они нас…
– Что? Это… это нормально вообще? – обомлел Филипп.
– Деление на темных и светлых появилось относительно недавно. Лет пятьдесят назад. До этого все подобные были априори людьми Хозяина, пока бунтовщики не подняли восстание. Десятки лет войны, и вот мы здесь – заслужили право на собственный выбор.
– Получается, темные служат Хозяину, – раскладывал услышанное по полочками Филипп. – А светлые кому? То есть мы.
– А мы следим, чтобы они не притесняли людей и по возможности стараемся свои силы положить на благие дела. В основном, если не затрагивать далекие от нас политические перевороты, темные и светлые живут не соприкасаясь. Можно даже сказать, мирно.
– Когда ты так говоришь, все звучит довольно просто, – протянула Кира. – Но мне почему-то оно совсем не кажется простым на деле.
– Мы еще это узнаем.
– Так, а что насчет Хозяина? – с интересом спросила Виолетта. – Кроме того, кто он и откуда взялся, мы ничего про него и не знаем.
– Ну, он считается очень сильным и могущественным. У него огромные армии и толпы фанатиков как среди нас, так и среди людей. У него есть потомки, которые рождаются в человеческих семьях и являются носителями его силы и крови. Уже интереснее, да? Через каждые три поколения в одной семье рождается его наследник, а затем обучается и примыкает к нему. Все его так называемые дети, несмотря на огромную разницу в возрасте, являются биологическими братьями. Они всегда рождаются мужчинами. Кроме самого последнего. Закончится эта традиция на женщине.
– И что будет тогда?
– Не знаю. Она будет последней. Что дальше, не сказано, так гласит легенда. Может, начнется новая эра. Но неизвестно, когда настанет тот самый момент, но ее рождение предвещает перемены. По моим подсчетам, последний из его потомков был замечен не больше двадцати лет назад, когда он здесь учился.
– Что? – протянула Виолетта, выпучив глаза. – Детеныш Дьявола учился здесь? Жил под этой крышей?! В нашем доме?! Как так вышло?
– Это было неспокойное время. Вроде как он пытался внедриться на территорию врага, потому что шестьдесят лет до этого был верным слугой своего отца…
– Шестьдесят… двадцать… – проговорил, загибая пальцы, Филипп, а потом озадаченно покосился на друзей… – Три поколения. Так, получается, следующий как раз приходится на нас. Ему должно быть в районе двадцати, плюс-минус…
– Что, если он тоже сюда захочет внедриться? – испуганно воскликнула Кира и схватилась за сердце.
– Эй, успокойся, – попросил Демитрий. – Нет смысла паниковать. Он, вполне возможно, где-то далеко от нас и даже еще не знает, кто он. Уверен, что на этот раз Артур и Виктория приняли все меры безопасности.
– Максу как-то это не помогло, – печально напомнила Виолетта.
– Вы можете себе представить, сам Сатана, зло во плоти, – он существует. И у него есть множество подданных, выполняющих его волю. Они повсюду и были всегда… и контролируют почти все, а мы даже никогда не могли себе представить… – произнес Филипп задумчиво.
– А я могла, – вставила Кира. – Я про зло. Я всегда знала, что оно существует.
Кира была по-своему верующей девушкой, в ее семье было принято ходить в церковь, держать дома иконы, соблюдать пост и многие другие традиции. Она не относилась к этому особенно серьезно, но в ее душе всегда было место для духовных устремлений, а потому реально существующий Хозяин как олицетворение всех мирских проблем и пороков ей был особенно противен.
Разговор был окончен. Как-то неожиданно наступила ночь, и друзья начали расходиться по своим спальням. Их энтузиазм, так бурлящий поначалу, поубавился. Возможно, потому что они наконец-то в полной мере осознали, что их жизнь не ограничивается занятиями и разговорами.
Нина дождалась, когда все стихнет, и выбралась в коридор. Она уже была очень опытной в своих тайных путешествиях по институту, скрываясь от чужих глаз. Почти в полной темноте девушка добрела до столовой. Она проголодалась давно, но не была готова к компании и не хотела, чтобы чужие разговоры сбивали ее с толку.
– У тебя очень виноватый вид, – произнес чей-то голос.
Нина вздрогнула и выпрямилась, высунув голову из холодильника. Перед ней стоял Марк. Он всегда был неразговорчивым и редко попадался на глаза. Когда он обращал внимание на Нину, она каждый раз удивлялась.
– Не думай, будто можешь что-то читать по моему лицу, – вырвалось у нее, и девушка даже не поняла, откуда взялась злость, с которой она выплюнула эти слова в лицо Марку.
В ответ Марк криво усмехнулся:
– Не по лицу.
– Ты хочешь что-то конкретное сказать? – спросила Нина.
Девушка была на пределе не первую неделю, она устала от домыслов и догадок, от вещей, которые будто бы знали все, кроме нее.
– Давай обойдемся без намеков и чтения между строк. Если тебе есть что сказать, говори и все. Или просто отвали от меня!
– У птички прорезался голос, – улыбнулся парень. Удивительно, но его не отталкивали резкие слова, и даже
