Джон Катценбах - Особый склад ума

Внезапно фары на автомобиле секретарши погасли, и через секунду она уже вышла из машины. Осмотрев из конца в конец прилегающую улицу, она быстро обошла капот и вскоре оказалась у дверцы автомобиля своего босса — со стороны пассажирского сиденья. Дверь приоткрылась, и девушка нырнула в салон.

В тот же самый миг Джеффри, подстегиваемый необычным чувством, которого раньше никогда не испытывал, ринулся к закрывающейся створке ворот и в самый последний момент прошмыгнул через остававшуюся щель. Он вжался в кирпичную стену и медленно выдохнул.

С того места, где он находился, ему были видны лишь неясные очертания двух фигур на передних сиденьях принадлежащей адвокату машины, слившиеся в долгом объятии.

Не желая упустить удачную возможность, Джеффри со скоростью легкоатлета-спринтера ринулся к темной машине, радуясь тому, как хорошо его слушаются натренированные мускулы. Работая руками, он за несколько секунд преодолел ярды, отделяющие его от автомобиля, и оказался рядом с ним прежде, чем адвокат и секретарша успели отлепиться друг от друга. Им потребовалась какая-то доля секунды, чтобы все-таки заметить его и в последний момент отпрянуть, но было уже поздно: рукояткой револьвера Джеффри вышиб ветровое стекло, осколки которого дождем посыпались на незадачливых любовников.

Секретарша взвизгнула, а поверенный выкрикнул что-то нечленораздельное, в то же самое время пытаясь нащупать рычаг переключения передач.

— Не трогать! — приказал Джеффри.

Рука адвоката зависла над рычагом и остановилась в таком положении. Потом он заговорил высоким срывающимся, удивленным голосом:

— Что вам нужно?

Секретарша рядом с ним пыталась вжаться в пассажирское кресло, изо всех сил отодвигаясь подальше от дула его револьвера, словно каждый лишний дюйм, их разделяющий, мог оказаться особенно важным для ее спасения.

— Что вам нужно? — повторил адвокат, и это прозвучало как просьба о милости, а не как требование дать ответ.

— Что мне нужно? — медленно произнес Джеффри, а потом повторил еще раз: — Что мне нужно? — Он ощущал, как в его ушах стучит кровь, насыщенная адреналином. Страх, читающийся на еще недавно таком надменном лице адвоката, и близкое к панике состояние миловидной секретарши опьяняли его. В этот миг он почувствовал, что сейчас в куда большей степени является хозяином своей жизни, чем когда-либо прежде. — Мне надо то, что вы могли мне предоставить еще утром, причем вежливо и с куда меньшими для вас неприятностями, — проговорил он холодно.

Клейтон почти не сомневался, что в адвокатской конторе где-нибудь неподалеку от входа имеется потайная кнопка тревожной сигнализации, через которую сигнал поступает либо в полицию Трентона, либо — если та недостаточно эффективна — в какую-то частную охранную фирму. Этот скрытый где-то под слоем краски датчик давления он ощущал каким-то шестым чувством. Джеффри повернулся к адвокату и его секретарше, после чего произнес:

— Отключите кнопку.

— Я не знаю, как это делается, — пискнула секретарша.

Джеффри покачал головой, затем повернулся и рассеянно посмотрел на пистолет в своей руке, словно проверяя, не мираж ли это.

— Вы что, спятили? — спросил он. — Неужели вы думаете, что я этим не воспользуюсь?

— Конечно не воспользуетесь, — ответил адвокат. — Ведь вы производите впечатление разумного человека, мистер Клейтон. И вы на государственной службе. Пожалуй, ваши работодатели не очень обрадуются, узнав, что вы тут размахивали пистолетом у меня под носом, вместо того чтобы получить ордер на обыск.

Адвокат и секретарша стояли с руками, заложенными за голову. Профессор увидел, как они быстро переглянулись. Похоже, они начинали приходить в себя после нервного шока, вызванного его неожиданным появлением. Им начинало казаться, что они способны контролировать ситуацию. Вместе с этим к ним возвращались хладнокровие и самообладание.

— Пожалуйста, снимите одежду, — велел Клейтон.

— Что?

— Делайте, как сказано. Раздевайтесь. Живо!

Для большей убедительности он направил револьвер на секретаршу.

— Да я… — начал было адвокат.

Подняв руку, Джеффри зна́ком заставил его замолчать:

— Черт побери, мистер Смит, вы ведь как раз это и собирались делать, когда я так некстати появился и прервал ваши игры. Так что мы лишь слегка изменим само место действия и некоторые сопутствующие обстоятельства. Ну а еще, может, я отчасти лишу вас испытываемого удовольствия.

— Не буду я раздеваться, — настаивал поверенный.

— Нет, будете, и ваша секретарша тоже будет, а то для начала я прострелю у нее в ноге дырку. Прямо в ступне. Будет ужасно больно, и она останется хромой. Но не умрет.

— Вы этого не сделаете.

— Ага, да вы, я вижу, не верите. — Джеффри сделал шаг вперед. — Терпеть не могу, когда сомневаются в искренности моих намерений. — Он навел пистолет на лодыжку секретарши, но затем, словно передумав, посмотрел прямо в ее перепуганные глаза. — А может, вы предпочитаете, чтобы я сделал это с его ступней? Мне, собственно, знаете ли, все равно…

— Лучше с его, — быстро проговорила она.

— Могу и с его, и с вашей. Не хотите?

— Нет, с его.

— Подождите секунду! — И адвокат метнул дикий взгляд в сторону револьвера. — Хорошо, — согласился он и принялся развязывать галстук.

После секундного колебания секретарша начала расстегивать блузку. И он, и она остановились, когда дело дошло до нижнего белья.

— Все, хватит, — сказал адвокат. — Если вам и вправду не нужно ничего, кроме информации, то нет никакой нужды лишать нас чувства собственного достоинства.

— Чувство собственного достоинства? Вас что, и вправду беспокоит чувство собственного достоинства? Вы, должно быть, шутите. Нет уж. Догола так догола, — ответил Джеффри. — У голого человека возникает очень примечательное чувство, так называемое ощущение незащищенности. Вам об этом известно? От человека можно гораздо реже ожидать всяческих глупостей, если на нем нет одежды. Он не станет выкидывать фортели. Это рудиментарная психология, мистер Смит. А поскольку мне уже довелось рассказать вам, чей я сын, то резонно предположить, что если мне известна хотя бы половина того, что знает о психологии доминирования мой отец, это все равно очень даже немало.

Джеффри подождал, пока поверенный и секретарша не сбросят с себя остатки одежды.

— Вот и хорошо, — одобрительно сказал он. — А теперь покажите, как отключить сигнализацию.

Секретарша инстинктивно опустила руку, прикрывая лобок, в то время как другая ее рука осталась заложенной за голову.

— Кнопка на стене за картиной, — буркнула она мрачно, бросая испепеляющий взгляд сперва на Джеффри, а потом на своего любовника.

— Вот, уже прогресс, — усмехнулся Джеффри.

Секретарше потребовалось всего несколько минут, чтобы найти нужную папку в резном дубовом шкафу, в самом углу в кабинете ее босса. Она прошла с ней через всю комнату, тихо ступая босыми ногами по мягкому ковру, бросила папку на письменный стол перед шефом, после чего отступила к стоящему у стены стулу и уселась на него, согнувшись в три погибели, стараясь скрыть наготу. Адвокат сел в кресло и протянул руку за папкой. Он смущался заметно меньше, чем его подчиненная, словно успел за свою долгую жизнь стать заядлым нудистом. Он открыл папку, и Джеффри, к своему разочарованию, увидел, что документов в ней очень мало.

— Я не слишком хорошо его знал, — проговорил Смит. — Мы встречались всего раз или два. После этого за многие годы от него последовало не более одного-двух телефонных звонков. А за последние пять лет не было вообще ничего. Но это и понятно…

— Почему?

— Потому что пять лет назад штат перестал выплачивать лотерейный выигрыш. Поток денег иссяк. Ну не то чтобы он остался вообще без гроша, хотя я понятия не имею, как именно он вложил свои деньги. Не сомневаюсь, что он сделал это с умом. Ваш отец произвел на меня впечатление очень осторожного, очень осмотрительного человека. У него, несомненно, имелся план, и он выполнял его с величайшей скрупулезностью.

— План?

— Моя задача состояла в том, чтобы забирать деньги от лотерейного выигрыша. Затем все полученные средства, за вычетом, разумеется, моего гонорара, я помещал на открытый мною для моего клиента счет, который, напоминаю, был и остается защищен от посторонних глаз все той же гарантированной законом адвокатской тайной, а с него переводил на счета в нескольких карибских офшорных банках. Что с ними происходило дальше, не знаю. Возможно, как и в большинстве схем отмыва денежных средств, после очень умеренной платы за трансакцию их переводили на другой счет, принадлежащий некой фиктивной организации или какому-либо вымышленному лицу. В конечном счете они снова попадали в США, но к этому времени их первоначальное происхождение практически невозможно было проследить. Все это напоминает катящийся снежный ком. Единственное, что я должен был сделать, — это подтолкнуть его в самом начале. Где он останавливался, не могу вам сказать.