– Орлиный взор.
Кэтрин рассмеялась:
– Как-то я подслушала один разговор Уэса. Он говорил своему другу, как здорово, когда у тебя мама – полицейский.
– Особенно если она к тому же еще работает детектором лжи.
Келлог улыбнулся.
– О, у меня масса своих проблем. Из-за Билла.
«И из-за Уэса», – подумала она, но промолчала.
– Так что не будем торопиться.
– Торопиться всегда плохо, – откликнулась Кэтрин.
Он сжал ее руку – такой простой, понятный и естественный жест.
– Ну а теперь я должна вернуться в «семью» Пелла.
Кэтрин проводила Келлога до его временного кабинета, а затем отправилась в «Пойнт-Лобос инн».
Войдя, она сразу поняла, что атмосфера здесь изменилась. Кинесические данные принципиальным образом отличались от вчерашних. Женщины демонстрировали явное напряжение и нервозность. Дэнс обратила внимание на позы, лица, свидетельствовавшие о раздражении, холодности и даже откровенной враждебности. Допросы и беседы со свидетелями – долгий и сложный процесс, и часто бывает, что за удачным днем следует день, потраченный впустую. Дэнс была разочарована и поняла, что пройдет несколько часов, если не дней, прежде чем она сможет снова получить от них хоть какую-то полезную информацию.
И тем не менее она решила попробовать. Кэтрин пересказала им то, что полиции стало известно о Дженни Марстон, и спросила, не знают ли они что-нибудь о ней. Женщины ответили отрицательно. Тогда Дэнс попыталась возобновить вчерашний разговор, но теперь их замечания и воспоминания были поверхностны и малоинформативны.
Создавалось впечатление, что Линда озвучила общую точку зрения, когда раздраженно провозгласила:
– Мне, собственно, больше нечего добавить. И я бы хотела поскорее вернуться домой.
Дэнс полагала, что женщины уже принесли достаточную пользу: они спасли жизнь Рейнольдсу и членам его семьи, помогли лучше понять личность Пелла, и, самое главное, благодаря им стала ясна его основная цель – удалиться на какую-то «горную вершину». Вполне вероятно, что со временем полиции удастся установить, где она расположена. Тем не менее Дэнс не хотела их отпускать до своей беседы с Терезой Кройтон в надежде, что воспоминания девушки смогут пробудить в женщинах какие-то ассоциации. Она решила не сообщать им о приезде девушки, так как риск утечки информации был слишком велик, но по ее просьбе они согласились задержаться еще на несколько часов.
Когда Дэнс уходила, Ребекка проводила ее. Они немного постояли на улице под навесом. Моросил мелкий дождь. Кэтрин вопросительно приподняла бровь. Она чувствовала себя неловко, предполагая, что Ребекка вновь собирается прочитать ей нотацию по поводу некомпетентности полиции.
Однако намерения у Ребекки были совсем иные.
– Возможно, вы и без меня поняли, но тем не менее мне хочется высказать это вслух. Сэм вообще не понимает, насколько опасен Пелл, а Линда считает его несчастной жертвой. Всеми непонятой и отвергнутой жертвой дурного воспитания.
– Продолжайте.
– Все, чем мы с вами вчера поделились, сведения о его характере, все они, конечно, верные. Но я прошла массу психотерапевтических курсов и хорошо понимаю, как легко сосредоточиться на научном жаргоне и забыть о человеке, который за ним стоит. Вам удалось дважды помешать Пеллу совершить задуманное, и вы даже чуть было не поймали его. Ему известно ваше имя?
Кэтрин кивнула.
– Неужели вы думаете, что он станет тратить время на охоту за мной?
– У вас ведь есть по отношению к нему иммунитет? – спросила Ребекка и вопросительно приподняла бровь.
И Кэтрин мгновенно все стало понятно. Да, у нее по отношению к нему иммунитет. Его чары на нее не действуют. Значит, она для него опасна.
Опасности надо убирать с дороги…
– У меня есть чувство, что он чем-то сильно обеспокоен. Вы для него вполне реальная опасность, и он хочет от вас избавиться. И помните: его удар чаще всего бывает направлен на семьи людей, вставших у него на пути. У вас ведь есть семья в этом районе?
– Родители и дети.
– Ваши дети с отцом?
– Я вдова.
– О, извините.
– Но они сейчас не дома. И их охраняют.
– Хорошо. Тем не менее будьте осторожны.
– Спасибо… – Дэнс оглянулась на домик. – Вчера вечером что-то произошло? Между всеми вами.
Ребекка рассмеялась:
– Кажется, мы никак не можем справиться с прошлым. Оно у нас слишком большое, неподъемное для таких хрупких женщин. Вчера мы занимались стиркой грязного белья из наших воспоминаний. А выстирать его следовало бы много лет назад. Однако я не уверена, что они согласны со мной.
Ребекка вернулась в домик и закрыла за собой дверь. Дэнс заглянула в щелочку между штор. Она увидела, что Линда читает Библию, Саманта смотрит на свой сотовый, явно придумывая какую-нибудь очередную ложь для мужа о «конференции». Ребекка же уселась в кресло и начала заполнять листы своего блокнота крупными нервными линиями рисунков.
Наследие Дэниэла Пелла и его «семьи».
Примерно через полчаса после того, как ушла Кэтрин, один из охранников заглянул в домик.
– Все в порядке, – ответила на его вопрос Саманта.
Напряжение в номере тем временем нарастало.
Он попросил ее проверить, хорошо ли заперты окна и двери. Она выполнила его просьбу и сообщила, что все надежно заперто.
Внезапно она ощутила взрыв возмущения: вновь из-за Дэниэла Пелла они оказались взаперти в этом маленьком, похожем на коробку домике.
– Я скоро здесь с ума сойду, – провозгласила Ребекка. – Мне необходимо выйти.
– Думаю, тебе не стоит никуда выходить.
Линда подняла на нее глаза. Саманта заметила множество следов от пальцев на той странице, на которой Линда открыла свою потрепанную Библию. «Какие же отрывки из Священной книги дают ей особое утешение?» – подумала Саманта. И пожалела, что у нее самой нет столь простого средства, которое помогало бы находить душевный мир и покой.
Ребекка пожала плечами:
– И все-таки я немного пройдусь. – Она указала в сторону парка Пойнт-Лобос.
– А мне кажется, тебе не стоит этого делать.
Голос Линды звенел раздражением.
– Я буду осторожна. Надену галоши и буду внимательно смотреть по сторонам.
На шутку никто не отреагировал.
– Ты поступаешь глупо, а впрочем, делай как знаешь.
– Послушай, прости меня за то, как я вела себя вчера вечером. Я слишком много выпила.
– Ладно, – откликнулась Линда рассеянно и продолжала читать Библию.
– Ты промокнешь, – заметила Саманта.
– Я пойду под навес. Мне хочется порисовать.
Ребекка взяла блокнот, карандаши, надела кожаную куртку и, натянув на лицо капюшон, вышла на улицу.
– Закройте за мной.
Саманта подошла к двери, заперла ее на цепочку и на два замка, а потом еще некоторое время смотрела, как Ребекка идет по тропинке. Из-за ее ухода ей стало как-то не по себе.
Но конечно, не из-за страха за Ребекку.
Теперь она осталась одна с Линдой.
Больше не на кого свалить вину.
Да или нет? Саманта продолжала внутренний спор с собой, начавшийся несколько дней назад, сразу же после приглашения Кэтрин Дэнс приехать в Монтерей и помочь им.
«Ребекка, возвращайся поскорее, – подумала она. – Нет-нет, подожди».
– Ей не стоило этого делать, – пробормотала Линда.
– Мы должны оповестить охрану?
– А какой смысл? Она взрослая женщина. – Линда поморщилась. – Она бы тебе то же самое сказала.
– То, что ей пришлось пережить. С отцом… – вспомнила Саманта. – Какой ужас! Я раньше ничего не знала.
Линда продолжала молча читать. Потом подняла голову.
– Они ведь собираются его убить.
– Что?
– Дэниэла. На сей раз они уж его не упустят.
Саманта ничего не ответила. Она временами надеялась, что Ребекка скоро вернется, а временами ей хотелось, чтобы та вообще не возвращалась.
С горечью в голосе Линда произнесла:
– Его можно спасти. Он небезнадежен. Но они собираются его просто пристрелить. Избавиться от него.
«Конечно, собираются», – подумала Саманта. Что же касается вопроса о его возможном раскаянии, то он для нее был неразрешим.
– А вот Ребекка… Она такая же, какой я ее помню, – пробурчала Линда.
– А что ты читаешь? – спросила Саманта.
– Если я назову тебе главу и стих, они тебе все равно ничего не скажут, – ответила Линда.
– Ничего, – согласилась Саманта.
– Ну вот. – Линда возобновила чтение, затем вновь подняла глаза от Священной книги. – Она была не права… Ребекка… Оно не было… гнездом самообмана.
Саманта молчала. «Ладно, – сказала она себе, – давай, настало время выложить все, что накопилось на душе».
– Я уверена, что она ошибалась по поводу по крайней мере одной вещи.
