— Сакс! — возбужденно крикнул Райм. — Ты помнишь котельную, где ты нашла отпечаток перчатки?
— Конечно.
— Ты тогда сказала, что он наблюдал за ней, поэтому и приковал на открытом месте. Но ты не знала, почему ему это понадобилось. Я сейчас кое-что понял. Он смотрит на свои жертвы, потому что без этого не может. Ему необходимо смотреть.
Потому что такова его природа.
— Что это значит?
— Пошли!
Райм снова приник к своей трубке, «Стрела» развернулась и поехала вперед.
Вырулив на тротуар, Линкольн остановил кресло и прищурился, оглядывая местность.
— Ему необходимо наблюдать за жертвами. Могу поспорить, что он следил и за прихожанами. Для этого ему нужно безопасное место, которое потом не пришлось бы подметать.
Его взгляд упал на маленькое уличное кафе при ресторане через дорогу: уютные столики под открытым небом стояли прямо напротив церкви.
— Вон там! Быстро туда, Сакс! И не забудь про свой фильтр.
Она кивнула, зарядила свой «Глок» новой обоймой, схватила несколько пакетов для вещественных доказательств, пару карандашей и вакуумный фильтр. Райм видел, как она перебежала через дорогу и медленно начала подниматься по ступеням, осматривая каждый фут на своем пути.
— Он был здесь! — прокричала девушка. — Вот след ботинка. Он истерт точно так же, как и те, другие.
«Вот оно! — с удовольствием отметил про себя Райм. — Это уже лучше». Он испытал приятное знакомое чувство. Теплое солнце, чистый воздух и масса зрителей. И, конечно же, возбуждение от преследования.
Когда ты в движении, тебя трудно поймать.
Ну что ж, если мы будем двигаться быстрее, то, возможно, и поймаем.
Райм невзначай окинул взглядом собравшуюся толпу и заметил, что многие лица повернуты к нему. Правда, куда большее количество зевак сейчас наблюдало за действиями Сакс.
Пятнадцать минут Амелия работала возле кафе, а когда вернулась, то с гордостью показала Линкольну маленький пакет для вещдоков.
— Что же ты там обнаружила, Сакс? Его водительские права? Или свидетельство о рождении?
— Золото, — улыбнулась Амелия. — Я нашла там золото.
— Давайте, ребята, — подбадривал команду Райм. — Сейчас надо действовать очень быстро. Нельзя допустить, чтобы он успел увезти девочку на следующее место преступления. Вперед!
Том переместил Линкольна из «Стрелы» на кровать, сначала устроив его на специальной выдвижной доске, вмонтированной в шкаф, а потом передвинув на «Клинитрон». Теперь Сакс поняла, почему он не хотел, чтобы она случайно открыла шкаф, соседствующий с его фонотекой.
Несколько секунд Райм лежал неподвижно, глубоко дыша от напряжения.
— «Ключевые» предметы погибли при пожаре, — напомнил он. — Поэтому мы никоим образом не можем узнать, где находится следующее место преступления. Итак, нам надо вычислить его дом.
— И ты думаешь, нам это удастся? — с сомнением в голосе произнес Селитто.
«А разве у нас есть выбор?» — подумал Райм, но промолчал. Перепрыгивая через две ступеньки, в спальню влетел Бэнкс.
Он не успел открыть рот, как Райм насел на него с вопросом:
— Что они сказали тебе? Что? Говори же!
Райм понимал, что та крошечная крупица золота, обнаруженная Амелией, была не под силу анализу в импровизированной лаборатории Купера. Поэтому он послал молодого детектива в ФБР к специалистам, чтобы они дали свое заключение относительно этой находки.
— Они позвонят нам в течение получаса.
— Получаса? — недовольно пробормотал Райм. — Это же дело первостепенной важности.
— Разумеется. Поэтому они сразу же отложили все другие дела. Там был сам Деллрей. Вы бы видели, как он действовал! Вся работа сразу же остановилась. Он устрашил их так, что даже я испугался. Короче, если специалисты по металлу не скажут в самое ближайшее время, что это такое, тогда — трам-тарарам!.. Ну, можете себе вообразить Деллрея в гневе.
— Райм, — обратилась к Линкольну Сакс. — Я вспомнила еще кое-что, что может оказаться для нас важным. Ганц мне рассказала, что похититель обещал отпустить их обеих, если она позволит ему освежить ее ногу.
— Освежить?
— Ну, да. Снять, то есть срезать с нее кожу.
— Освежевать, — поправил Райм.
— Может быть. Но потом он не стал ничего с ней делать. Кэрол добавила, что у нее создалось впечатление, будто… будто он не мог себя заставить так поступить с ней.
— Ну, прямо как в первом эпизоде. Помните того мужчину у железной дороги? — подал голос Селитто.
— Занятно… — отозвался Райм. — Я думал, что он оголил кость на пальце только для того, чтобы никто не посмел снять кольцо. Возможно, я ошибался. Давайте внимательно проанализируем некоторые его поступки: он отрезает палец таксисту и забирает его с собой. Распарывает до кости руку и ногу немки. Ворует несколько человеческих костей вместе со скелетом змеи из магазина. Слушает, как ломается палец у Эверетта… И странным образом непременно наблюдает за своими жертвами. Тут что-то связано…
— С анатомией?
— Именно так, Сакс.
— Ну, если не считать Ганц, — подсказал Селитто.
— Я полагаю, — продолжал Райм, — что он вполне мог снять с ее ноги кожу, оставив саму женщину при этом живой. Только что-то остановило его. Интересно было бы выяснить, что именно.
— А чем она отличается от всех остальных? — удивился Селитто. — То, что она женщина, его не волнует. И то, что из другого города — тоже. Немка ведь у нас родом далеко не из Нью-Йорка.
— А может быть, он не хотел делать ей больно в присутствии дочери? — высказал предположение Бэнкс.
— Вряд ли, — печально усмехнулся Райм. — Как раз сострадание, жалость и душевная чуткость ему не свойственны.
— Но эта женщина, тем не менее, отличается от других, — вдруг заметила Сакс, — она — мать.
Райм задумался:
— Да, действительно. В этом что-то есть. Мать и дочь. Хотя этого оказалось недостаточно, чтобы он их отпустил. Но и не стал мучить Кэрол. Том, внеси-ка это в нашу таблицу и поставь в конце вопросительный знак. — Затем он обратился к Сакс. — Она тебе ничего нового не сообщила относительно его внешности?
Амелия быстро пролистала свой блокнот.
— Все то же, что и раньше: лыжная шапочка-маска, легкого телосложения, черные перчатки, он…
— Черные? — встрепенулся Райм, глядя на таблицу. — Точно черные, а не красные?
— Да, я еще ее переспросила, и она подтвердила.
— Помнишь, Мел, там был кусочек черной кожи? Наверное, как раз от перчатки. Тогда откуда брались красные?
— Понятия не имею, — пожал плечами Купер. — Но мы их находили несколько раз. Что бы то ни было, оно принадлежит подозреваемому.
Райм посмотрел на мешочек с вещественными доказательствами:
— Ну, что там у нас еще имеется?
— Здесь все те частицы, которые я собрала в переулке у места, где стояла машина, и рядом с дверью. — Сакс вытряхнула содержимое мешочка на чистый лист бумаги, и Купер тут же склонился с лупой над кучкой мусора.
— В основном никчемный материал, — с сожалением констатировал он. — Земля, кусочки минералов. Манхэттенская слюда, аспидный сланец, полевой шпат.
Все это можно было найти в любой части города.
— Продолжай.
— Полусгнившие листья. Пожалуй, все.
— А что у нас с одеждой Ганц?
Купер и Сакс вскрыли другой пакет и тщательно осмотрели все то, что находилось там.
— Опять же земля, — заметил Купер. — И какие-то мелкие фрагменты камней.
— Где именно он держал ее, когда привез к себе в дом?
— На полу в подвале. Она говорила, что пол там земляной.
— Великолепно! — закричал Райм и повернулся к Куперу. — Землю на анализ! Немедленно.
Купер послушно поместил образец почвы в спектрометр. Все затихли в ожидании результатов. Наконец, экран компьютера замигал, и на нем появилось нечто, напоминающее лунный пейзаж.
— А ты прав, Линкольн. Это действительно интересно. Количество танина прямо-таки зашкаливает. И еще…
— Углекислая соль натрия?
— Просто удивительно! — рассмеялся Купер. — Как же ты догадался?
— Ее использовали на сыромятнях, а позднее на кожевенных заводах, в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Танин консервирует кожу, а щелочь закрепляет. Значит, его дом расположен рядом со старой сыромятной. Вернее, там, где она когда-то находилась.
Линкольн улыбнулся. Он был доволен собой. «Ну, что, 823-й? — мысленно обратился он к преступнику. — Ты слышишь шаги? Это за тобой. Мы уже дышим тебе в затылок». Он принялся изучать карту Рандела. — Из-за запаха мало кто соглашался жить рядом с кожевенным производством, — продолжал он. — Поэтому на содержание этих заводов всегда вводились ограничения и дополнительные налоги. Я знаю несколько таких мест в Нижней восточной части города. И еще в Гринвич Виллидж, когда это место действительно было деревней, пригородом. А еще на самой западной окраине, как раз там, где мы нашли немку, возле тоннеля скотного двора. Да, и в Гарлеме, конечно, в самом начале двадцатого века их было немало.
