— Он уже едет туда с Юнгами. Но, честно говоря, я не верю, что кто-нибудь останется в живых после выполнения этой миссии. Цю меня нисколько не тревожит, но что делать с Люком? Если вторжения не будет, мне придется продумать какой-то другой способ, при котором Люку не причинят вреда. Мы могли бы устроить рейд на Цюэмой из Сямэни, с другой стороны бухты, или…
— Когда вам нужно знать об этом?
— Вторжение назначено на сегодняшнюю ночь, так что… — Сунь прикинул в уме: — К полудню.
— Обещаю, что вы все узнаете раньше. Минуту назад вы сказали, что никто не выживет. — На лице председателя появилось обеспокоенное выражение. — Это касается и Люка?
— Боюсь, что да.
— Он одаренный человек, такого трудно заменить. Как подумаешь о том, сколько он может сделать для будущего Китая…
— Знаю. Но если его убьют, тайваньцы, по крайней мере, не смогут воспользоваться им.
Красный телефон, стоявший ближе всего к председателю, затренькал. Тот взглянул на него без видимого волнения.
— Москва… Но лучше обсудить эту проблему через несколько минут, когда станет известно худшее. — Он снял трубку. — Я буду разговаривать без свидетелей.
Выходя из комнаты председателя, Сунь наткнулся на начальника Генерального штаба Вана, и тот натянуто улыбнулся.
— Рад вас видеть. — Усталость, словно клеймо иссушающей болезни, оставила отпечаток на лице маршала. — Вы знаете, что происходит?
— Москва на линии, — ответил Сунь.
— А! Ну, значит, это конец.
— Вы так думаете?
— Да. Если они откажутся от нас, все кончено. — Ван помолчал, потом взял себя в руки. — Мы не можем больше откладывать вторжение. В Гуаньчжоу все разваливается. Ци сходит с ума.
— Что случилось?
— Его самолеты…
Тут к ним подошел лейтенант и вручил начальнику штаба пухлую папку.
— Рапорты о рассредоточении войск, — пробормотал Ван, доставая ручку из нагрудного кармана. — Ну… ладно… — Он расписался на последней странице и швырнул папку лейтенанту. — Пустая трата времени, — мрачно заметил он Суню. — Самолеты прибывают, и мы не знаем, что с ними делать. Когда я в последний раз разговаривал с Ци, он держал первую эскадрилью над Наньанем и запрашивал, может ли посадить их, а я не мог ответить!
— Что же происходит?
— Наш первоначальный план…
Подбежал тот же лейтенант.
— На проводе командующий сухопутными войсками.
— Скажите, чтобы подождал. — Ван снова повернулся к Суню. — По нашему первоначальному плану предполагалось, что они приземлятся, заправятся и снова взлетят, прежде чем их засекут. Мы всегда знали, что по спутниковой связи их обнаружат на земле, но поскольку через несколько минут они должны были оказаться в воздухе, а потом над Цюэмоем, то никаких проблем не возникло, но теперь, если я не получу добро на следующий этап операции…
К ним подошел другой офицер и отдал честь.
— Командующий эскадрильей самолетов-амфибий желает знать…
— Скажи ему, чтобы шел к такой-то матери! Ну и народ!
— Сколько там самолетов? — ошеломленно спросил Сунь. — И неужели они все еще в воздухе?
— Пятьдесят «Ф-9». Они закрывают полнеба. Мы должны немедленно вернуть их, но без приказа…
Двери в святилище председателя с треском распахнулись, и появился секретарь Вэнь.
— Вы оба! — позвал он. — Скорее!
Они вошли и увидели председателя, который сидел, сложив руки на столе и смотрел в одну точку, никого не замечая. За несколько минут этот человек превратился в глубокого старика.
Сунь подошел ближе и услышал, как он что-то бормочет.
— Простите?
— Я говорю, не забывайте, мы никогда не должны забывать… есть только один Китай… — старик сглотнул и взглянул на свои руки, — и Тайвань как часть его. — Он поднял голову, и его дурное настроение внезапно рассеялось. — Кажется, пока мятежники остаются безнаказанными, — процедил сквозь зубы председатель. — Ну что ж! И все-таки вы можете преподнести тайваньцам урок. Ван! Сделайте это сегодня же!
Мэт стоял на борту «Золотого орла» и смотрел на море. Вода в бухточке была затхлая, покрытая бурой пеной и спутанными водорослями, качавшимися на волнах. Мэт не мог оторвать глаз от этого зрелища, как дикий зверь от огня.
Саймон положил руку ему на плечо.
— Как ты?
— Нормально. Только что хотел спросить то же самое у тебя. — Мэт повернулся к отцу. — Ты выглядишь неважно.
— Просто жарко.
Мэт с сомнением посмотрел на отца.
— Ты почувствуешь себя лучше, когда мы выйдем в море.
— Наверное.
Они долго молчали, потом Мэт заговорил:
— Я тут все думаю…
— О чем?
— О Хэйнсе, о Мэйхуа.
— Понятно. — После небольшой паузы Саймон спросил: — Ты не хочешь поговорить об этом?
— Сейчас хочу.
— Что случилось? Почему ты так переменился?
— Диана сказала мне кое-что. Нет, это неважно. — Мэт тряхнул головой, словно подводя черту под прошлым. Знаешь, нас ведь познакомил Хэйнс. У него в компьютере были данные о ночной жизни Тайбэя. Она тоже туда попала.
— Она?
— Мэйхуа. В тот день, когда мы встретились, он представил нашу встречу как чистую случайность. Мне нравились фильмы с ее участием, он сказал, что познакомит нас… Кому захочется чувствовать себя подопытным кроликом?
— Никому.
— А мне хотелось. Иногда сам напрашиваешься…
— На что?
— Чтобы тебя использовали. Только так можно объяснить мое поведение. Мэйхуа пыталась помешать мне; говорила, что я не прав в отношении нее, что мне нужно встречаться с другими девушками. Она делала это сознательно. Во всяком случае, так мне кажется.
Мэт в первый раз заговорил с Саймоном о Мэйхуа с того самого момента, когда рассказал ему, что она погибла. Саймон не знал, что отвечать.
— Тебе надо выбросить это из головы. — Саймон сразу же почувствовал, что сморозил глупость.
— Вероятно, хотя это подло. Кто-то сказал, что люди умирают дважды: один раз во плоти, второй — в сердцах тех, кто остался жить.
— Никогда такого не слышал.
— А я слышал. — Голос Мэта впервые с тех пор, как он вернулся с Цюэмоя, звучал мягко и спокойно. — Умирают для тех, кто остается… кто любит их.
— Так ты этого хочешь — забыть?
— Да. — Мэт почувствовал, как к горлу подкатил комок и отвернулся. — Но это тяжело.
На палубе, позади них, Чун настраивал транзистор и тонкая нить, протянувшаяся между отцом и сыном, оборвалась.
— …Всемирная служба новостей. Высшее руководство Пекина сегодня отказалось признать тот факт, что недавнее сосредоточение войск на юго-востоке Китая связано со вторжением на Тайвань. В военных кругах эти действия охарактеризовали как подготовку к учениям в провинции Фуцзянь, запланированным много месяцев назад. В штаб-квартире ООН в Нью-Йорке государства, не связанные союзническим договором, высказывались в пользу резолюции, призывающей Китай отозвать свои войска…
— Выключи это, — попросил Саймон, не желая прерывать разговор с Мэтом, но Чун нетерпеливо поднял руку.
— …Вчера в Гонконге высказывались опасения… — Звук завибрировал и стал пропадать. — … В Лондоне вчера вечером министр иностранных дел имел беседу с американским послом… официальный протест… приказы Седьмому флоту… Последние новости об ущербе, нанесенном ураганом в северной Италии…
— Черт! — Чун выключил радио.
Саймон и Мэт неохотно отошли от борта и присоединились к остальным членам команды. Все пятеро: Юнги, Цю, Чун и «дядюшка» — разлеглись на корме под навесом. Ветра не было. Полуденная жара и влажность достигли предела. Чун решил взять с собой побольше горючего вместо питьевой воды, поэтому они сидели на скудном пайке — одна пинта жидкости на человека каждые четыре часа. От жажды умереть невозможно, но приятного мало.
— Где мы все-таки находимся? — лениво спросил Мэт.
— К югу от Пескадор, — откликнулся Чун.
— И сколько вы собираетесь стоять здесь? — вмешался Саймон.
— А что? Есть идеи получше? — Чун взглянул на него своими злыми зеркальными глазами.
Мэт почувствовал себя словно в сухом лесу: достаточно чиркнуть спичкой и… Он поспешил вмешаться:
— Нет, у него нет других идей.
Саймон посмотрел на него, но ничего не сказал, только открыл бутылку и отпил несколько глотков воды, чтобы немного остыть.
«Дядюшка» надел на шею бинокль и стал смотреть, что делается впереди. Пытаясь охватить весь горизонт, он перешел с одного борта на другой. Мэт спросил его по-кантонски:
— Дыма больше не видно?
«Дядюшка» покачал головой, и Мэт, повернувшись к Чуну, полюбопытствовал уже по-английски:
— Что это было, как думаете?
Не знаю.
— В Шаньтоу есть несколько больших военно-морских баз, — задумчиво произнес Цю. — В основном там стоят фрегаты, а от них много дыма.
