Вздохнув, она сказала:
— Вашему сыну необходима срочная помощь врача. И еще тому человеку, вашему раненому товарищу…
— Это Шакер, мой двоюродный брат. Он уже умер, — угрюмо сообщил мохтар.
Миа не удивилась, так как видела его рану.
— Словом, забирайте лошадь и везите своего сына в деревню. Поезжайте с ним верхом. А я останусь здесь, с Корбеном.
— Но я не могу вас здесь бросить, — возразил мохтар. — Мы можем положить его на лошадь и вместе отвезти его вниз.
— У нас мало времени. Он нуждается в срочной помощи.
Мохтар растерянно покачал головой:
— Вы же не оставили меня, вы спасли мне жизнь!
— Тогда поспешите в деревню и пришлите к нам людей. Торопитесь же!
Мохтар внимательно посмотрел на нее, словно запоминая ее лицо, потом кивнул.
— Я помогу вам разжечь костер.
— Не надо, я сама, вы лучше скорее идите вниз.
Виновато взглянув на нее, мохтар неохотно уступил, еще раз с ненавистью посмотрел на Корбена и пошел к сыну, ведя за собой лошадь.
Они поделили между собой зажигалки, факелы и одеяла. Мохтар помог мальчику забраться на лошадь, потом вскочил за ним в седло и уехал. Высоко подняв пылающий факел, Миа смотрела ему вслед, пока он не скрылся в темноте.
Миа снова вернулась к Корбену. Она ничем не могла ему помочь, разве только как-то согреть. Вздрагивая от страха и холода, она отыскала в темноте обоих курдов, уже скончавшихся от ран. На всякий случай Миа проверила у них пульс, до боли в сердце возмущенная отчаянной стрельбой Корбена. Чувствуя угрызения совести, она стащила с одного из них куртку и принесла ее Корбену.
Затем стала сооружать костер. Зимние дожди еще не настали, поэтому хворост оставался сухим и хрупким. Она разожгла большой костер у дерева, около которого лежал Корбен, и набрала целую кучу хвороста в запас.
Глядя на огонь, она размышляла, как скоро может прийти помощь. Если они добирались сюда целых два часа, значит, людям понадобится не меньше четырех, так как им придется идти в полной темноте — и это в том случае, если они отправятся в дорогу сразу, как только вернется мохтар. Она с теплотой подумала об Эвелин и о Томе: уж они-то наверняка не станут ждать до утра, хотя ей очень не хотелось, чтобы отец и мать снова подвергались опасности во время путешествия по ночным горам.
Владевшее ею возбуждение улеглось, уступив место крайней усталости, как физической, так и душевной. Она опустилась на землю рядом с Корбеном. Они молчали и смотрели на огонь, прислушиваясь к его треску и следя затем, как пламя лижет и обвивается вокруг веток, прежде чем полностью их охватить.
— Последнее, что я помню, это то, как я спускаюсь из номера, чтобы встретиться с мамой, — наконец заговорила Миа. — Как же мы здесь оказались?
— Из-за проклятого хакима… и из-за меня, — помолчав, с горечью отозвался Корбен.
Миа повернула к нему голову.
— Вам так хотелось завладеть эликсиром?
— А что может быть важнее этого? — Он пожал плечами и скривился от боли. — Разве что пуля в животе…
— Вы убили Фаруха?
Корбен слабо кивнул:
— Его тяжело ранили, но… Да, его убил я.
— Почему?
— Из жадности. И инстинкта самосохранения. — Он подумал и уточнил: — Нет, скорее из жадности. — Он чуть наклонился, чтобы видеть ее лицо. — Я плохой человек, Миа. Меня учили быть не хорошим, а эффективным. Учили четко выполнять порученное задание. Я совершил много сомнительных поступков, много ужасных вещей, в которых мои начальники не видели ничего дурного и даже одобряли. — Он сокрушенно покачал головой. — По-моему, со временем я решил, будто могу и для себя сделать нечто вроде этого.
— Значит, мы с мамой… Вы просто решили нами воспользоваться, да?
Он слегка качнул головой:
— Я ничего не планировал заранее. История захватила меня — да и нас всех — врасплох и затянула в свой круговорот. Понимаете, так бывает… Что-то происходит, перед тобой открывается возможность, и ты за нее хватаешься. Но вас я совсем не хотел подвергать опасности, поверьте, я говорю правду. И какими бы ни были мои намерения, я все время думал рано или поздно освободить вашу матушку. Вот только первый урок моей профессии, который ты усваиваешь, — редко все выходит так, как ты планируешь. — Он откашлялся и выплюнул сгусток крови, потом вытер рот. — Чего бы это ни стоило, я… — Он оборвал фразу, видимо решив не договаривать. — Мне очень стыдно… за все.
И тут тишину разрезал вой, от которого у них мурашки побежали по спине. Вой волка! Ему сразу ответил другой хищник, его вопль раскатился вокруг эхом.
Не один волк, а целая стая.
Они никогда не охотятся в одиночку.
У Миа от страха все сжалось в груди.
Она перевела взгляд на Корбена.
— Кровь, — мрачно сказал Корбен, с трудом усаживаясь прямо. — Они чуют кровь.
Еще один вопль прорезал тишину, на этот раз намного ближе.
«С какой же скоростью они бегают?!»
Миа напряженно прислушивалась к тревожным звукам.
— Оружие, — пробормотал Корбен. — Принесите какое-нибудь оружие.
Миа вскочила и выдернула из костра горящий сук. Затем на подгибающихся от страха ногах поспешила туда, где раньше лежал раненый сын мохтара. Она вспомнила — мохтар оставил там свое ружье. Около убитых валялись автоматы, но она побоялась идти за ними так далеко.
Размахивая головней и высматривая среди деревьев хищников, Миа осторожно кралась вперед и увидела старое охотничье ружье, прислоненное к дереву. Она приблизилась и уже протянула руку за ружьем, как вдруг увидела мелькающие в темноте серые силуэты. Сердце у нее перестало биться, когда увидела на следящие за ней жуткие глаза волков. Очнувшись от оцепенения, Миа ткнула в их сторону горящей веткой, отчего они отскочили назад. Но волки оказались не из пугливых. Они снова придвинулись к ней, угрожающе оскалив клыки и напружинив гибкие мускулистые тела.
Она громко закричала, размахивая суком, от которого во все стороны сыпались искры, и потянулась к ружью. Свободной рукой она схватила оказавшееся довольно тяжелым ружье и стала отступать к костру, бешено размахивая горящей головней. Неожиданно поодаль послышались вой и злобное рычание, и трое волков, наступавших на нее, повернулись и кинулись в темноту. Она слышала, как они яростно грызлись из-за какой-то добычи, и догадалась — они нашли убитых курдов.
Не дожидаясь, когда она станет для них новой жертвой, Миа побежала к Корбену. Ему удалось привстать и, стоя в полусогнутом состоянии спиной к огню, он держал в руке горящий сук. Миа передала ему ружье.
— А автоматы?
— Я не смогла до них добраться.
Корбен проверил ружье и нахмурился. Миа принесла русский карабин СКС, бывший на вооружении уничтоженной иракской армии. Магазин вмещал в себя десять патронов. Корбен слышал два выстрела из этого ружья, а третий попал в него, значит, осталось семь патронов — если он полностью заряжен. Он ощупал дуло снизу и с огорчением убедился, что штыка при нем нет.
Стоя рядом, Миа искоса наблюдала за его действиями.
— И что мы имеем?
— В лучшем случае семь выстрелов, — угрюмо сказал он.
Скоро в окружающей их темноте возникли призрачные тени волков, в чьих глазах отражался золотистый огонь. Они окружали Миа и Корбена, подобно мистическому войску, спокойно меняясь местами, как будто советовались друг с другом, составляя план нападения. Они щелкали огромными клыками, бросались вперед и мгновенно отскакивали назад, играя с ними, проверяя уязвимость их обороны.
Отвратительная вонь из пасти хищников обрушилась на Миа, когда она бросилась на них с огнем. Глаза щипало от горящего факела, спину пекло от жара разбушевавшегося костра.
— Долго нам их не сдержать, — сквозь зубы проговорила она Корбену, — их здесь куда больше семи.
Корбен думал о том же.
Он внимательно осматривал цепь волков, пытаясь прикинуть количество противников. Он насчитал примерно десять или двенадцать хищников, во всяком случае, на передней линии.
Его шатало, он быстро слабел, ноги едва слушались. Осмелев, двое хищников бросились на него, раскрыв длинные пасти с влажными от слюны острыми клыками. Он ткнул в них горящей веткой, стараясь не потерять равновесие и слыша бешеный стук собственного сердца. Волки молниеносно отпрянули назад. Будто чувствуя его слабость, один хищник прыгнул на него, целясь ему в шею. Корбен выпустил пулю, которая поймала зверя в воздухе, он взвыл и рухнул к его ногам, как мешок с песком. Второй воспользовался моментом и тоже кинулся на Корбена, но ему удалось отбросить его вторым выстрелом. Остальные испугались грохота и внезапной гибели своих собратьев и отступили в темноту.
— Вы не ранены? — спросила Миа, не отводя взгляда от пятившейся стаи.
Корбен едва стоял на ногах, с усилием держа глаза открытыми.
