Сначала Уиклифф обратился к адвокатам Филанов. Он сообщил им, что отклонил прошение об изъятии из дела объяснений Рейчел Лейн, по крайней мере пока. На кону стояло слишком много денег, чтобы исключать ее из участия в процессе. Мистер О'Рейли прекрасно справляется с обязанностью представителя ее интересов, поэтому тяжба будет разбираться и далее, как положено по закону.
Целью нынешней встречи является попытка заключить полюбовное соглашение, о чем всегда мечтает каждый судья.
Уиклифф по-прежнему грезил долгим, шумным судебным процессом, на котором мог бы продемонстрировать высокое судейское искусство, но никогда бы в этом не признался, поскольку его долг состоял в том, чтобы искать пути примирения сторон и всячески подталкивать их к этому.
Его честь ознакомился со всеми исковыми заявлениями, объяснениями, прочими документами и просмотрел от начала до конца все видеозаписи опроса свидетелей. Сделав короткое резюме, он со всей серьезностью сообщил Хэрку, Брайту, Лэнгхорн и Йенси, что, по его мнению, шансов у них не много.
Они выслушали его спокойно, поскольку для них это не было неожиданностью. Деньги лежали на столе, и им не терпелось заграбастать их. «Можете оскорблять сколько хотите, ваша честь, — твердили они себе, — только дайте поскорее притронуться к деньгам».
С другой стороны, продолжал Уиклифф, никогда нельзя заранее знать, как поведет себя жюри. Он говорил так, словно ему каждый день приходилось вести заседания суда присяжных, что не соответствовало действительности, о чем адвокатам было отлично известно.
Потом он попросил Джоша коротко изложить, к чему они пришли во время двусторонней предварительной встречи, состоявшейся двумя днями раньше.
Джош был краток. Истцы хотели получить по пятьдесят миллионов каждый. Рейчел, единственный крупный бенефициарий в этом деле, предлагает по двадцать только ради достижения согласия, хотя и не признает правомочности претензий истцов.
— Разница весьма существенная, — заметил Уиклифф.
Нейту было скучно, однако он старательно изображал заинтересованность. В конце концов, речь шла о соглашении по делу об одном из крупнейших в мире наследств. Джош сделал ему внушение по поводу внешнего вида, но Нейту было все равно.
Как было бы забавно внезапно встать, подумал он, и заявить, что Рейчел Лейн не предлагает ни цента, чтобы достичь соглашения, и посмотреть, какой кавардак поднимется в зале. Несколько секунд они будут сидеть, словно парализованные, после чего накинутся на него, как голодные псы.
Когда Джош закончил свою речь, Хэрк обратился к присутствующим. По ходу дела он что-то записывал и теперь время от времени заглядывал в свои заметки. Сначала он признал, что развитие дела пошло не по тому плану, который они наметили. Их клиенты оказались не на высоте в качестве свидетелей. Новые психиатры — не такими квалифицированными и респектабельными, как три предыдущих. Снид не вызывал доверия. Откровенность и искренность мистера Геттиса были восхитительны.
Вместо того чтобы вникать в юридические тонкости, он остановился на людях. Признал, что их клиенты, дети Филана, на первый взгляд производят не слишком благоприятное впечатление, но если разобраться и получше узнать их, станет ясно, что они не виноваты, поскольку были испорчены воспитанием: богатые наследники, выросшие в роскоши, присматривали за ними лишь няньки, которые постоянно менялись, отец ими совершенно не интересовался, так как всегда либо находился где-то далеко, в Азии, покупая там заводы, либо жил у себя в офисе с очередной секретаршей.
Хэрк, по его утверждению, не собирался порочить покойного, но мистер Филан был тем, кем он был. Матери же истцов представляли собой весьма странное собрание жен, однако следует учитывать, что им пришлось пережить тот ад, которым обернулась жизнь с Троем.
Дети Филана были лишены преимуществ нормальной семьи. Их не научили тому, чему обычные дети с младых ногтей учатся у своих родителей. Их отец был великим бизнесменом, и они мечтали заслужить его одобрение, однако не имели ни малейшего шанса. Матерей интересовали лишь клубы, бракоразводные процессы и покупки, и в этом они весьма преуспели. Вся забота отца о том, чтобы обеспечить детям стартовые жизненные позиции, состояла в том, чтобы наделить каждого пятью миллионами долларов на совершеннолетие. Но деньги не заменяют мудрости, родительского руководства и любви, которые были так нужны им в детстве.
И дети Филана блестяще продемонстрировали, что не были готовы к ответственности за свалившееся на них богатство.
Оно произвело разрушительное воздействие на их жизни, хотя, разумеется, это кое-чему их научило. Теперь, по прошествии многих лет, дети Филана осмыслили прошлые ошибки, поняли, как глупо промотали свои средства. Представьте себе, каково это — в один печальный день проснуться и обнаружить, как это случилось с Рексом в возрасте тридцати двух лет, что ты сломлен, лишился семьи и вот-вот угодишь в тюрьму за невыплату алиментов. Представьте себе, каково просидеть в камере одиннадцать дней в ожидании, пока твой брат, тоже сломленный и разведенный, уговаривает вашу мать выкупить тебя оттуда. Рекс говорит, что за решеткой старался вспомнить, куда же ушли деньги.
У детей Филана жизнь была не сахар. Многие раны они нанесли себе сами, но вину за это большей частью несет их отец.
И последним проявлением пренебрежения с его стороны явилось это рукописное завещание. Они никогда не смогут понять той злобы, с которой отец отринул их от себя в детстве, коварно покарал, когда они стали взрослыми, и вычеркнул из завещания.
В заключение Хэрк сказал:
— Хорошо ли, плохо ли это для них, но они Филаны — кровь и плоть Троя, и, безусловно, имеют право на свою долю отцовского наследства.
Когда он закончил и сел, в комнате воцарилась тишина.
Это был крик души, который не мог не тронуть ни Джоша, ни Нейта, ни даже судью Уиклиффа. Прочувствованная речь не имела шансов произвести впечатление и на присяжных, поскольку следовало смириться с тем, что клиентам Геттиса не следует доводить дело до суда, но в данный момент и в данном месте маленькая операция Хэрка была проведена блестяще.
Распоряжался деньгами Нейт — в этом и состояло его участие в игре. Он мог часами торговаться, давить, блефовать и добиваться уступок, отщипывая по нескольку миллионов от состояния Троя, но был просто не в настроении заниматься этим. Раз Хэрк выстрелил в открытую, он сделает то же самое.
— Каково ваше окончательное предложение? — спросил он Хэрка.
— Не уверен, что у нас есть окончательное предложение. Думаю, пятьдесят миллионов на каждого — разумная сумма. Конечно, она кажется огромной, но, с другой стороны, следует учитывать и размер наследства. После вычета налогов это составит лишь пять процентов от оставшихся денег.
— Пять процентов — не очень много, — ответил Нейт и замолчал, дав возможность каждому помучиться вопросом, что стоит за этими словами. Только Хэрк смотрел на него.
Остальные склонились над своими блокнотами, приготовив ручки для подсчетов.
— Разумеется, не очень, — сказал Хэрк.
— Моя клиентка согласится на пятьдесят миллионов, — заявил Нейт. В этот момент его клиентка наверняка разучивала псалмы с детьми в тени деревьев у реки.
Первым побуждением Уолли Брайта, только что получившего двадцать пять миллионов, было кинуться и поцеловать Нейту ноги. Но он, глубокомысленно нахмурив брови, стал делать какие-то заметки, которых никогда в жизни не смог бы разобрать.
Джош в отличие от судьи Уиклиффа, несомненно, сразу понял, что произошло: его плутоватые противники уже произвели расчеты, соглашение состоялось, никакого суда не будет. Судье пришлось изобразить удовлетворение.
— Ну что ж, — сказал он наконец. — Значит, можно считать, что мы достигли соглашения?
Только по привычке адвокаты Филанов, собравшись вокруг Хэрка, в последний раз якобы устроили совещание. Они старались что-то говорить шепотом, но говорить было не о чем.
— Мы согласны, — объявил Хэрк, разбогатевший на двадцать шесть миллионов.
Джош тем временем набросал проект соглашения. Все начали ставить подписи, но тут адвокаты вдруг вспомнили о своих клиентах, попросили извинения и, доставая сотовые телефоны, устремились в коридор. Трой-младший и Рекс ожидали, стоя у автомата с прохладительными напитками на первом этаже. Джина и Коуди читали газеты в пустом зале заседаний. Спайк и Либбигайл сидели в своем стареньком пикапе на улице. Мэри-Роуз — в «кадиллаке» на стоянке.
Рэмбл находился дома, у себя в комнате, за запертой дверью, с наушниками на голове, а в сущности — в другом мире.
Соглашение не будет признано действительным до тех пор, пока Рейчел Лейн, одобрив, не подпишет его. Адвокаты Филанов хотели, чтобы все хранилось до поры в строгой тайне. Уиклифф согласился опечатать дело. Спустя час все было закончено, наследники и их адвокаты подписали соглашение.
