видела, как она грозила мальчику пистолетом. Она хотела выдать Стоуна за убийцу Каррен. И обставить все как убийство и самоубийство.
– Мы уже в курсе. Мальчик все рассказал. Надо еще уточнить кое-какие детали, но похоже, она и закрутила со Стоуном только ради того, чтобы его подставить. Этот идиот даже не догадывался, что происходит. – Роджерс задрал одну бровь.
– А по поводу первого убийства? Двойняшки Билли?
– Все то же самое. Не везет ему с женщинами, ничего не скажешь!
Уэст нахмурилась.
– Кристина Остин оставила сообщение на твоем автоответчике. Оно довольно путаное, но она признается в том, что убила Еву Остин. Сообщает детали и берет на себя ответственность. Полиция Орегона ведет ее дело. Психолог говорит, что она, видимо, страдала от послеродовой депрессии. Считают, что семья намеренно это скрыла и свалила убийство на Стоуна, чтобы защитить свою репутацию. Но твой визит на нее подействовал.
– Нет. Не сам визит. А новость о том, что ее сын жив.
– Возможно. Но ведь это ты настояла на том, чтобы ее навестить. Без этого кто знает, чем все могло закончиться?
Роджерс покрутил головой, разминая шею. Потом снова повернулся к Уэст и продолжил говорить:
– Это еще не все новости. Мы извлекли из пещеры тело Оливии Каррен.
В палате повисла тишина. Единственными звуками оставались попискивание кардиографа и приглушенный шум с улицы.
Я сижу в кабинете какого-то начальника в госпитале. На мне больничная пижама, которую дала какая-то дама. Пижама великовата и, скорее всего, принадлежала мертвецу, но все равно в ней лучше, чем в голубом халате, который мне выдали сначала, так что я не против. Со мной детектив Роджерс. Он позволил мне сесть в большое кожаное офисное кресло на колесиках. Сначала детектив Роджерс не очень мне понравился, потому что он похож на большого медведя. Но потом я решил, что он ничего, хоть и задает многовато вопросов. Собственно, этим мы с ним занимаемся – битый час сидим и разговариваем. Я уже рассказал ему все, что случилось в пещере и раньше, у Эмили дома. Он все записал. Похоже, на этот раз он мне верит. Вид у него, по крайней мере, был впечатленный. Особенно когда дошло до той части, где я проплыл под уступом скалы. Я застрял там посередине. А когда уже хотел нырнуть снова, та вторая детектив застряла тоже, и мне пришлось вытаскивать ее. Точно как тогда, когда папа учил меня серфингу и заставлял пригибаться, чтобы поднырнуть под волну. Я тогда решил, что он хочет меня утопить, потому что думал, что папа убил Оливию Каррен. Но он и не думал топить меня. Он меня спасал.
* * *
Детектив Роджерс покупает мне газировку и конфеты в автомате в холле, носит и носит. Они уже грудой навалены на столе передо мной. Детектив Роджерс говорит, что Эмили отправится в тюрьму.
– Почему, как вы думаете, она это сделала? – спрашиваю я его. Он прекращает писать и обдумывает ответ.
– Сейчас еще рано делать выводы, парень, но уже несколько свидетелей подтвердили, что с ней давно что-то было не так. Твой отец тоже – он рассказал, что она не давала ему прохода с тех самых пор, как они начали тайно встречаться. Он пытался порвать с ней, но она угрожала все тебе рассказать.
Он делает паузу.
– А у тебя самого есть мысли на этот счет? Вы ведь с ней общались…
Я задумываюсь. Представляю себе Эмили, как она склоняется над моим плечом. Помогает с домашкой по биологии, говорит, что учителя в школе идиоты и мне не надо слушать их.
– Нет, нету, – отвечаю я.
* * *
– А можно мне будет еще раз полетать на вертолете? – спрашиваю я секунду спустя. – Когда мы будем возвращаться на остров? В прошлый раз я не успел прочувствовать.
Детектив Роджерс забавно трясет головой и ничего не отвечает. Тут в дверь стучат. Входит доктор и говорит детективу Роджерсу, что папа пришел в себя. Ему сделали операцию, чтобы удалить пулю. Я спросил, можно ли оставить ее себе. На память. Но мне ответили, что пуля понадобится полиции – как улика.
Врач о чем-то переговаривается с детективом Роджерсом – наверное, о том, как прошла операция. Вроде они оба довольны.
– А можно мне увидеть его? – внезапно спрашиваю я. Доктор колеблется. Смотрит на детектива Роджерса.
– Пожалуй, можно. Если ненадолго. – Он опять смотрит на детектива, но тот лишь пожимает плечами.
– Да ради бога.
Детектив Роджерс встает и открывает передо мной дверь.
– Ну пойдем, – говорит он.
* * *
Отец лежит в кровати. К нему тянутся разные трубки и проводки, а рядом постоянно что-то пикает. Он ужасно бледный и весь зарос щетиной. Я вижу только верхнюю часть его груди, а дальше – сплошь повязки. В палате пахнет антисептиком. Когда я вхожу, отец поворачивает голову и смотрит на меня.
– Привет, Билли, – говорит он.
– Привет, пап, – отвечаю я. Внезапно мне становится неловко, и я отвожу глаза. Отец тоже – теперь он смотрит на детектива Роджерса. Они обмениваются взглядами, и отец опять поворачивается ко мне.
– Мне рассказали, что ты сделал. И что сделала детектив Уэст.
– Говорят, мне могут дать медаль. И опубликовать мою фотографию в газете. Как думаешь, можно публиковать мою фотографию, а? Ты не будешь против?
– Не буду, – отвечает отец.
– И все будет в порядке? – спрашиваю. Я же помню, как отец не любит привлекать внимание. Он снова переглядывается с детективом Роджерсом, и тот откашливается, слегка смущенный.
– Все обвинения с вас сняты, – говорит он хриплым голосом. – И здесь, и в Орегоне. Конечно, предстоит бумажная волокита, но… – Он замолкает, не закончив фразы.
– Тогда, думаю, все будет в порядке, – кивает отец.
Я не шевелюсь.
– Билли… Может, подойдешь поближе? Обнимешь меня?
Я медленно подхожу к нему и обхватываю руками за плечи. Очень осторожно, но я все равно чувствую, как отец вздрагивает.
– Тебе не больно? – Меня охватывает тревога. Я ведь даже не слышал, что говорил врач, слишком уж размечтался. – Ты же не умрешь?
Губы отца медленно растягиваются в улыбке.
– Это вряд ли, парень.
Но я все равно волнуюсь. И глаза начинает пощипывать – как бывает, когда вот-вот заплачешь.
– С тобой все будет хорошо? – спрашиваю я. Сдерживаться больше не получается. И я плачу.
– Конечно, – говорит отец. Он притягивает меня к себе и крепко обнимает. Это приятно. Я прижимаюсь к нему. – Думаю, да. С нами все будет хорошо.
