не говорить об этом? – эмоционально поинтересовалась Нина, чувствуя тошноту от частоты этого вопроса.
– Мы беспокоимся, – вставила Виолетта. Это было правдой, но также было правдой и то, что ее мучило любопытство. – Вы хоть пытались что-то прояснить?
– Давайте назовем это перерывом в отношениях? – невесело пошутила Нина, и посмотрела с некоторой надеждой. – Я не хочу, чтобы вы меня об этом спрашивали, ладно?
Она решила, что действительно лучше поговорить с Филиппом. Возможно, ей пора было отдать долг обществу, начав заботиться о ком-то, кроме себя, и это будет хорошим началом.
– Тук-тук… – постучала Нина в приоткрытую дверь и вошла. Филипп сидел в кресле, лицо его выражало досаду. – Я пришла тебя проведать… и вижу, что ты мне таким не нравишься.
– Тебе нравится, когда все вокруг веселы, а проблемы ты воспринимать не хочешь? – с вызовом предположил друг и тут же осекся, умолк. – Извини, я немного раздражен. Я знаю, как звучит то, что я говорю. И знаю про свою репутацию тут. Но мне не нужно, чтобы мне верили, для того чтобы верить самому.
– Филипп, ты сам видишь смысл этого? – Нина присела на кровать. – И почему ты один так одержим этой странной… идеей? Ты веришь во что-то… необычное.
– А разве это не очевидно? – спросил друг, усмехаясь наивности девушки. – Потому что в этом доме вечно черт знает, что происходит. Виолетта и Демитрий практически срослись, они уходят по вечерам вдвоем, и дела им нет до того, что остается здесь. Не пойми меня неправильно, я рад, что они наконец решились что-то предпринять в своих отношениях, но именно поэтому они не заметили, что Киры тут не было. Ты все время сбегаешь, прячешься от мира, потому что думаешь, что, не видя тебя, люди быстрее привыкнут ко всему. Макс… Макс живет своей жизнью. У него всегда есть своя отдельная жизнь от нас… пойми, тут каждый погряз в себе, и только я заметил это. В выходные я подумал, что Кира отправилась домой, но ее не было вчера вечером, и мы знаем, что она не уезжала. И как ты объяснишь, что она не сделала ни одного звонка, не отправила ни одного сообщения за два дня? А потом она, как ни в чем не бывало, появляется на пороге. Неужели ты не слышишь истину в моих словах? Я не понимаю, что случилось, но вижу, что не сходится.
– Согласна, что мы недостаточно внимательны друг к другу, но это еще не значит, что происходит что-то, чего мы не замечаем. И всему искать объяснения только потому, что мы подобные, – нельзя. Не все всегда так, иногда мы просто люди, со своими тараканами.
– Я знал, что тебе бесполезно объяснять.
– Нет, Филипп, погоди. Ну хорошо, предположим, ты прав. Тогда что это значит? Где она была и почему никому не сказала? Зачем врет? Это лишено смысла. И это не похоже на Киру.
– А почему врала ты? – провел аналогию Филипп. – Потому что ты патологическая врунья? Или, может, были причины? У всех есть причины что-то скрывать. Даже у меня.
– Тогда нам не стоит лезть, если она не готова рассказать, – решила Нина.
– Если бы кто-то помог вовремя тебе, даже когда ты была не готова, не думаешь ли ты, что это уберегло бы нас от некоторых… событий? Я знаю, это звучит жестоко.
– Ничего, нормально, – заверила друга Нина и вздохнула. – Хорошо, допустим, это так. И что, по-твоему, нужно делать?
– Я пока не знаю. Но, возможно, Кира ввязалась во что-то. У нее могут быть проблемы. Я найду решение.
Девушка не знала, что отвечать. Она кивнула, поднялась и в задумчивости побрела к себе. Проходя мимо гостиной, Нина даже не заметила сидящих там Кирилла, Дре, Марту, Юлю и Софи.
– Зачем это вообще нужно учить! – говорила Марта, захлопывая учебник по математике. – Мы должны геройствовать, мир спасать, а не зубрить никому не нужные формулы.
– Многое же ты сможешь, оставаясь неучем, – осадил Кирилл сестру.
Та ответила ему злобным взглядом. На некоторое время повисло молчание. Эти двое всегда спорили. Подобным образом пролетало множество вечеров, когда они собирались в одной комнате за занятиями.
– Я устала! – злилась Марта, откладывая книгу.
Она с трудом могла заставить себя учиться и занимать свой разум чем-то, кроме себя.
– Может, хватит ныть? – не выдержала Юля.
Она не выносила чужие капризы, только свои собственные. Но пассивность и нежелание трудиться, потому что всю свою жизнь сама стремилась к большему, не прощала никому. Она всегда знала, кем станет, когда вырастет, куда пойдет учиться и что нужно, чтобы этого добиться. Она готова была заработать свою идеальную жизнь. Юля была лучшей ученицей, старостой класса, президентом школы, основала команду болельщиц. Она проводила благотворительные вечера и участвовала в добровольных общественных работах, выдвигала идеи по усовершенствованию школы, участвовала в акциях протеста против мехов и мяса, и все это было лишь малой частью списка ее жизненных достижений, которые здесь, в институте, не имели никакого значения. Юля всегда знала, кто она и на сколько голов выше остальных, а потому это знание навсегда отрезало ее от одноклассников и не позволило научиться уживаться в обществе, где приходилось быть терпеливой, прощающей, корректной. София, ее нынешняя лучшая подруга, с которой они проучились вместе всю жизнь, но познакомились только в институте, была тем самым тросом, что удерживал девушку в обществе, будто воздушного змея. Она искренне восхищалась всеми талантами и возможностями Юли и училась у нее. Работал этот тандем не менее странно, чем у Филиппа и Киры.
Ни для кого не было секретом, что Филипп и Кира друг другу понравились с самого первого дня, хотя постоянно спорили из-за ерунды. Кира не упускала возможности указать, что парень живет в параллельном мире, построенном на сценариях и персонажах, что он слишком много смотрит телевизор и в его голове не осталось места книгам. Они ругались, расходились, это раздражало всех, но было в их отношениях и что-то, что ставило под сомнение всю жизненную логику.
– Кто-нибудь решил четырнадцатую задачу? – спросил Дре.
Он бился над ней уже полчаса и прекрасно понимал, что математика никогда не была его сильной стороной. Он занимался куда усерднее лучшего друга Кирилла, который посвящал себя вечеринкам и прожиганию жизни, не интересуясь больше ничем, но тем не менее Кирилл схватывал все точные науки на лету, не прикладывая особых усилий. Даже оказавшись в институте, он все еще не считал, что занял свое место и пришло время делать что-то новое. Кирилл и Дре были знакомы с детства, они так хорошо друг друга знали, что стали похожи, и их даже принимали за близнецов, в то время как Марта не имела ничего общего со своим равнодушным и невозмутимым братом. Еще один пример нелогичных отношений.
– Вот, – Софи протянула парню тетрадку с решением задачи. Дре благодарно улыбнулся ей, и за столом опять воцарилась тишина. Не удивительно, что в таком усердном рабочем графике можно было перестать замечать, что вообще происходит вокруг.
Нина оглянулась, выходя за пределы территории института. Она хотела прогуляться и подышать вечерним воздухом. Ничто в ее жизни не было реальнее таких моментов. Из обыденной суеты, насыщенной вопросами, на которые никто не хотел отвечать, от бесконечных попыток понять, кто ты и что должен делать, так трудно было шагнуть в реальность тротуара, поблескивающего в ночи, когда только начинался дождь и улицы пустели от людей, а в ушах играла все та же любимая музыка.
В этот короткий миг можно было сбежать от ледяных взглядов Макса, неловкости в зарождающихся отношениях Виолетты и Демитрия и смуты у Киры и Филиппа. Можно было даже представить, стоя здесь, что она не была эпицентром и отчасти причиной ужасной трагедии. Впрочем, вдыхая запах дождя, Нина и сама забывала, кто она и есть ли она вообще.
– Растворяешься в моменте? – послышался за спиной насмешливый голос Константина.
– Уже нет, – с досадой ответила Нина.
Момент был испорчен.
