Вопрос в том, этично ли ему, Драммонду, профессионалу, принимая во внимание острую реакцию Кигана, продолжать сеанс. Имеет ли он моральное право продолжить эксперимент, воспользовавшись другими методами, применяя другие слова? Риск был велик. Если Киган даст повторно такую же реакцию, то конвульсии подобной силы могут вызвать сердечный приступ или паралич, не говоря уже о серьезной мозговой травме.
Пребывая по-прежнему в состоянии глубокой концентрации внимания, Драммонд тем не менее уловил звук открывающейся двери и заметил руку Дика Гейджа, протягивавшего ему какую-то бумажку.
Драммонд взял листок и прочитал: "Что случилось?" Написано явно не рукой Гейджа. Вместо подписи – какие-то каракули.
Драммонд обратился к Кигану.
– Том, сейчас я прикоснусь к вам, для того чтобы вы чувствовали себя комфортно. Вы просто расслабьтесь, оставайтесь в этом же гипнотическом состоянии и не обращайте внимания на то, что я буду говорить вам в течение следующих нескольких минут.
Драммонд снова опустил спинку кресла Кигана, усадил его поудобнее и повернулся лицом к камере.
– Сейчас вы наблюдали крайне острую аллергическую реакцию на метод регрессии. Причин подобной реакции может быть множество. Чтобы установить истинную причину, необходимо провести более тщательное исследование. Мне не хотелось бы вновь применять метод регрессии. Повторная острая реакция может причинить непоправимый ущерб здоровью господина Кигана. Я считаю, что сеанс следует прекратить.
В наступившей тишине Драммонд ясно расслышал, как за дверью, в соседней комнате, кто-то выругался: "Дерьмо!" Голос был не Дика Гейджа. Дверь слегка приоткрылась. В нее просунулся Гейдж и стал делать Полу какие-то знаки.
Драммонд продолжал:
– Том, сейчас вы хорошо слышите меня. Может быть, вы хотите мне что-нибудь сказать или рассказать... о чем-нибудь!
Киган медлил с ответом. Потом слегка поперхнулся и откашлялся.
– Не могу вспомнить. Помогите мне вспомнить.
На какое-то мгновение Драммонд заколебался, потом принял решение.
– Хорошо, я помогу вам. Но не здесь и не сейчас. Об этом мы поговорим позже. А сейчас я снова начну считать до пяти... и, когда скажу "пять", вы откроете глаза. Откроете широко. И почувствуете себя расслабленным и спокойным...
Когда Киган приподнялся в кресле, Драммонд повернулся к камере.
– Сеанс закончен, – сказал он, но, как всегда, оставил камеру включенной. Обычно он выключал ее только тогда, когда пациент покидал комнату.
Пол помог Кигану встать.
– Как вы себя чувствуете? Все хорошо?
– О да, все прекрасно, – ответил Киган, хотя выглядел он далеко не "прекрасно".
– Что вы думаете о проведенном сеансе, Том?
Киган нахмурился.
– Я хорошо себя чувствовал... можно сказать, прекрасно. И было очень легко. Хотя я не помню ни одного вопроса. Вы задавали мне вопросы?
– Вы чувствовали себя хорошо в течение всего сеанса?
– Конечно.
– А вас ничего... не расстроило из того, что я говорил вам?
– Нет.
Внезапно на лице его снова отразилось мучившее его беспокойство.
– Не могли бы вы помочь мне вспомнить, доктор?
– Попытаюсь, Том. Попробую что-нибудь придумать.
Открылась дверь, и вошел лейтенант Гейдж. Лицо его выражало смешанное чувство разочарования и симпатии.
– С ним все в порядке? – спросил Гейдж.
Драммонд кивнул.
– Том попросил меня помочь ему. Я займусь им как частным пациентом. Может быть, еще не все потеряно.
Лицо Гейджа осветилось улыбкой.
– Великолепно.
– Но у меня нет денег, доктор. Сколько это будет стоить? – печально спросил Киган.
– Насчет денег не беспокойтесь. Полиция Лос-Анджелеса оплатит счет, – подмигнул Драммонд Гейджу.
Потом протянул Кигану визитную карточку.
– В городе я бываю еженедельно – с понедельника до среды.
Повернувшись к Гейджу, Пол спросил:
– А что теперь будет с Томом? Он вернется в госпиталь?
– Нет. Его выписали. Отвезем его домой. Драммонд перевел взгляд на Кигана.
– Значит, договорились? Встречаемся в следующий понедельник в десять часов утра по адресу, указанному на карточке. Бульвар Уилшир. Если я понадоблюсь вам раньше, позвоните по одному из этих телефонов. Хорошо?
– Спасибо, доктор. Большое спасибо.
– Вам просто нужно расслабиться, Том. Возможно, дома, в привычной обстановке ваша память восстановится сама собой. Сейчас же вы в состоянии стресса и слишком напрягаетесь, это мешает вам вспомнить что-либо. Пусть память восстановится сама собой.
Гейдж вывел Кигана в коридор, потом вернулся к Драммонду.
– Вернусь в три часа и помогу тебе с аппаратурой.
Драммонд, нахмурившись, кивнул в сторону Кигана:
– Дома он будет один?
– Да. Знаю, чего ты опасаешься. Его имя намозолило глаза – о нем писали все газеты. Так что ему может грозить опасность. Честно говоря, Драм, ведь кроме адреса мы ничего об этом парне не знаем. До настоящего момента нас не интересовала его биография. Я кого-нибудь пошлю с ним. Может, удастся отыскать родственника, который поухаживает за ним.
Гейдж собрался было уже уходить, когда Драммонд окликнул его:
– Дик...
– Да?
– Что это за парни были с тобой?
– Не знаю, дружище. – Глаза Гейджа сверкнули. – Они не соизволили даже представиться.
"Бар энд гриль", принадлежавший Дюку, был местом встреч не только сотрудников полицейского участка Лос-Анджелеса и полиции Санта-Моники, на границе с которой стояло здание участка, но также полиции Беверли-Хиллз и всех тех, кто по своей профессии так или иначе был связан с органами охраны правопорядка.
Это тускло освещенное заведение с немыслимыми рюшками на занавесях и непрерывно транслировавшимися по телевизору политическими и спортивными новостями принадлежало Ральфу Дюку, бывшему сержанту, проработавшему двадцать лет в полицейском участке Лос-Анджелеса. Уйдя на пенсию, он продолжал поддерживать тесную связь с полицией.
Не удивительно, что заведение Дюка было единственным в городе, на которое не совершались налеты грабителей.
К шести вечера в баре уже было полно посетителей. Дик Гейдж и Драммонд скользнули в единственную свободную из восьми кабинок, расположенных у стены справа от входа. В зале пустовало несколько столов – маленьких, круглых, на четыре персоны; столы – под черное дерево, украшены красивой чеканкой. Было несколько свободных мест и в баре. Но все предпочитали уютные кабинки, привлекавшие возможностью уединения, поэтому они всегда пользовались большим спросом. В заведении Дюка существовал неписаный закон: поскольку посетители здесь часто обменивались секретной информацией, время, на которое занимали кабинки, не ограничивалось и к гостям никогда не подсаживали посторонних, если на то не было специального разрешения.
– Приятного аппетита, – сказал Гейдж, пригубив пиво.
– За удачное расследование... преступлений.
Гейдж сделал несколько больших глотков.
– Так что же, черт побери, произошло?
– Можно предположить несколько вариантов. Регрессия – всего лишь несколько слов: "Я хотел бы, чтобы вы вернулись назад..." – оживила в его памяти то, что эти негодяи совершили с ним. Это воспоминание и могло вызвать у Кигана такую реакцию. Одному Богу известно, что произошло с ним до того, как грабители швырнули его в витрину магазина.
Гейдж кивнул.
– Думаю, одного этого ему было бы достаточно. А что еще?
– Возможно, регрессия вызвала у него совершенно иное, еще более страшное воспоминание. Ведь реакция была просто поразительная – его охватил невероятный страх. За годы своей практики я провел немало психоанализов при помощи гипноза, мне доводилось наблюдать самую различную эмоциональную разрядку – слезы, безудержные рыдания, страх, даже неукротимую ярость, но с такой реакцией, как у Кигана, я сталкиваюсь впервые. У него были настоящие конвульсии, словно он получил приличный электрошок.
Гейдж покачал головой, как бы соглашаясь с доктором, и вновь отхлебнул пива.
– Знаешь, Дик, – продолжал Драммонд, – этот Киган заинтриговал меня. Это просто загадка. Меня интересует его прошлое. Но главное – я хочу помочь ему. Нельзя допустить, чтобы человек постоянно пребывал в таком страхе. Я займусь им всерьез. Ради него самого. – Драммонд язвительно усмехнулся. – Хочу договориться со своей совестью по поводу бешеных заработков в долине. Впрочем, они у меня были и до знакомства с тобой.
Гейдж сделал вид, что обиделся.
– А разве я что говорил?
– Абсолютно ничего. – Драммонд жестом заказал официантке еще два пива.
Дик помахал кому-то рукой. Драммонд обернулся, чтобы получше разглядеть, кого приветствует друг, и увидел довольно привлекательную девушку. Опять Дик что-то затевает! Пол метнул сердитый взгляд на Гейджа. За минувший год он научился распознавать все попытки Гейджа сосватать его. Но сейчас все сделано настолько грубо, что не заметить этого было невозможно.
