Я попытался последовать его совету, но моя будто замороженная улыбка одной новенькой девушке в клубе показалась знакомой, она вспомнила, что видела ее на фотографии серийного убийцы, которого разыскивало ФБР, и позвонила им. Было весело. Особенно если учесть, что я умею обращаться с ножом, да и вообще с оружием. К счастью для меня, настоящего убийцу поймали в тот же день, когда он потерял сознание под скамейкой в парке после того, как попытался вытатуировать псалом на своем члене и попал в вену. Мне очень неприятно это признавать, но он действительно был чем-то похож на меня.
В результате я больше не улыбаюсь, кроме тех случаев, когда человек, к которому я хорошо отношусь, говорит мне что-то, что считает забавным. Правда, один из тех, кто мне нравится, слишком молод, а другой пропал и, скорее всего, мертв.
* * *На самом деле меня не удивило то, что за мной никто не следил.
«Еще слишком рано. Прошло всего полдня, как Мейси Баррет пропал», – сказал я себе.
Что, впрочем, не помешало Ирландцу Майку прислать на его телефон дюжину эсэмэсок с вопросом, куда он подевался. Обычно они начинают вполне цивилизованно.
Эй, что происходит?
Потом его тон стал немного агрессивнее.
Ты, что, шутки со мной шутишь? М.
А под конец появилась явная враждебность.
Позвони немедленно, или я отрежу твою траханую башку.
Траханую? Весьма предсказуемый текст.
Дальше я читать не стал.
Я появился в клубе рано, но примерно час старался не высовываться, чтобы посмотреть, не интересуется ли мной кто-нибудь, однако ничего подозрительного не происходило. Единственным опасным на вид ирландцем, болтавшимся около клуба, был я сам, поэтому я вошел в черную, обитую кожей дверь. Джейсон в гардеробе трепался с Брэнди, одной из официанток постарше. Я сказал «постарше», хотя ей еще нет и тридцати, что, по моим представлениям, является подростковым возрастом. Брэнди сердилась на весь мир уже почти год, с тех самых пор, как ей пришлось закончить карьеру стриптизерши и стать официанткой в «Слотце», а это явное понижение социального статуса.
Джейсон облокотился о стойку, и на лице у него застыло счастливое выражение, как будто он находился очень далеко, и я сразу понял, что он погрузился в детские воспоминания.
– Я помню, как мой папаша на меня помочился, – мечтательно произнес он.
Брэнди посмотрела на меня так, будто раздумывала, не спрятаться ли ей среди пальто.
– Ну да, Джейсон, – сказала она, глядя при этом на меня, и на мгновение закатила глаза. – Звучит здорово.
Джейсон мгновенно уловил насмешку в ее голосе. Он крупный парень, но совсем не дурак.
– Нет, ничего такого. Просто мы развлекались. Стояли около унитаза и старались пустить большую струю, у кого лучше получится. Что-то вроде соревнования. Папаша всегда давал мне победить, даже если синел от того, что ему приходилось сдерживаться. Ну, так вот, иногда во все стороны летели брызги, понимаешь?
– Вот это были деньки! – совершенно искренне сказал я, протягивая Брэнди свою куртку.
Я считаю, что любые хорошие воспоминания – это здорово.
Джейсон снял обертку с протеинового батончика, и я залюбовался тем, как перекатываются бицепсы у него под рубашкой.
– А у тебя было что-то подобное, Дэн? Какие-нибудь хорошие воспоминания про твоего папашу и детство в Ирландии?
– Ясное дело. Я помню, как он отлупил меня рукой, потому что не смог найти лопату. Никогда этого не забуду; у меня всякий раз к горлу подкатывает комок, когда я вспоминаю тот день.
Я постарался, чтобы они не услышали в моем голосе горечи, но это оказалось непросто.
Людям обычно становилось не по себе, когда я рассказывал про своего отца, но Брэнди за годы, проведенные на подиуме, слышала примерно миллион подобных историй.
– Господи, Дэн, не кисни. Тут и без тебя стало невесело после того, как Конни распугала всех клиентов, дававших хорошие чаевые.
Некоторые девушки не имеют ничего против вольностей в кабинке, если это означает несколько дополнительных баксов. Большинство парней тоже.
– Да ладно тебе, Брэнди, тот тип лизнул ее в затницу.
– Нужно говорить задница, Дэн. Ты же в Америке.
Я вздохнул. Произношение – единственное, что выдавало во мне ирландца.
Именно в тот момент я решил отдать половину денег Мейси Баррета Конни. Я подумал, что ее детям не помешало бы куда-нибудь съездить на недельку. Может, и меня возьмут с собой. Мы могли бы поиграть с ними в бейсбол.
Я цеплялся за соломинку, хотя знал, что не стоит выглядывать из окна забегаловки.
– А где Конни? Уже пришла? – Я уже представлял, как буду отдавать ей деньги.
– Я ее не видел, – сказал Джейсон, разглядывая свои зубы в маленькое зеркальце на задней крышке мобильного телефона. – Лучше бы она не опаздывала, Вик уже скоро явится.
Вик больше всего на свете любит мордовать персонал – он так развлекается, поэтому может придраться по любому поводу. Некоторое время назад он установил в туалете для персонала таймер, который простоял там примерно минут десять, пока кто-то его не поджег. В результате вместе с таймером сгорела половина задней стены заведения. И тем не менее это дает представление о том, что он собой представляет.
– Ну да, Вик, наш принц, – насмешливо фыркнула Брэнди.
Насчет Виктора мы все были единодушны.
И тут собственной персоной явился Виктор Джонс, самый старый в мире белый рэпер в свои пятьдесят пять, весь такой роскошный в спортивном прикиде и кепке с надписью «Буллз», огромных темных очках и золотых цепях до самого подбородка. Настоящий мультяшный персонаж. Саймон Мориарти мог бы до конца жизни заниматься психоанализом этого типа. Меня вообще удивляло, что его не били каждый день.
На самом деле выглядел он так, будто как раз сегодня его хорошенько отделали, – с подбородка свисала струйка слюны, а между шнурками одного из кроссовок рубинового цвета забилось что-то похожее на блевотину.
Рубинового цвета? Да брось ты, чувак! Если тебе за пятьдесят и ты родом из округа Хантертон в Нью-Джерси, имей хоть крупицу самоуважения.
Брэнди тут же подскочила к боссу и прижалась грудью к его плечу.
– Слушай, Вик, дорогой, что случилось? Что с твоим ботинком?
Лицемерие помогает выжить в «Слотце». Пять минут назад она его поносила, причем совершенно искренне.
Вик наклонился и вытер рукой подбородок.
– В… долбаном… там… Поверить не могу…
Его вырвало на другую кроссовку.
– Брррр… проклятье… проклятье.
Я не слишком сильно расстроился, глядя на все это. Если честно, было даже забавно смотреть, как корчится Виктор, и я на время отвлекся от своих проблем, связанных с гангстерами.
– Вам лучше выйти на улицу, мистер Джонс, – сказал я и подмигнул Джейсону. – Вы сразу почувствуете себя лучше, – добавил я, подпустив ирландского акцента, чтобы он не забывал, откуда я, а еще, какой я симпатяга.
– Да, вам лучше выйти, босс, – присоединился ко мне Джейсон и так широко улыбнулся, что я увидел крошечный бриллиант на его клыке. – Наверное, кебаб был несвежий, – добавил он, успев заснять эту сценку на видео на своем телефоне.
– Вы оба, заткнитесь немедленно, – задыхаясь, прохрипел Виктор и сплюнул в лужу у своих ног. – Нам нужно работать.
Он выпрямился и вытер слезы, наполнившие его хитрые глазки.
– Ладно, Макэвой, проследи за тем, чтобы в клубе не было никаких проблем. Ты понял, никаких! Заметишь кого-нибудь с наркотиками, сразу вышвыривай за дверь. Если кто-то из девушек соберется заработать дополнительно, скажи, чтобы сидели тихо. Джейсон, проследи, чтобы не осталось никаких записей с камер видеонаблюдения; если найдешь диски, стирай все, что на них есть. Все, до одного. Я хочу, чтобы мы были девственно-чисты, когда приедут копы.
Брэнди снова вцепилась в его локоть.
– А я что могу сделать, милый?
Вик стряхнул ее руку, точно мокрый пиджак.
– Ты, милая, можешь убрать блевотину.
С таким боссом нечего рассчитывать, что он защитит тебя от уродов, которые обожают лизаться.
И тут до меня дошел смысл слов Вика.
Когда приедут копы.
Интересно, зачем они сюда приедут?
* * *Конни обычно ставила свой потрепанный «Сатурн» у заднего входа в заведение и входила через дверь, около которой выгружали продукты. Она не стеснялась старенькой машины, просто стыдилась своей работы и не хотела, чтобы кто-нибудь из тех, кто торчал около нашего заведения, остановил ее около двери на тротуаре. Уже после полиция оцепила десятиметровый периметр вокруг ее машины желтой лентой для ограждения мест преступления. Но до этого я, наплевав на все распоряжения Виктора, выскочил на улицу.
Мертвая Конни лежала около своей машины. На лбу между выгнутыми бровями зияла рана от выстрела. По-видимому, она сопротивлялась, потому что блузка ее была порвана, а правая туфля валялась в стороне.
