— Нет покоя от этих гадов… Нам снова нужна твоя помощь. У нас тут одно загадочное убийство.
— Помнится, в прошлый раз дело было «чудным». Похоже, ты придумываешь эти эпитеты, чтобы привлечь мое внимание.
— Нет, правда, мы ничего не можем понять.
— Ладно, ладно, — проворчал криминалист, — давай подробности.
В переводе это означало: Линкольн Райм очень доволен тем, что еще некоторое время ему не придется скучать.
* * *
Остановившись возле входа в свой магазин, Кара вдруг заметила то, на что за полтора года работы ни разу не обращала внимания: дыру в верхнем левом углу зеркального стекла, завиток граффити на двери, выставленную в витрине пыльную книгу о Гудини, раскрытую на странице, где повествуется о веревках, которые он использовал во время выступлений.
Внутри помещения вспыхнул огонек — мистер Бальзак закурил сигарету.
Кара вздохнула. Это надо сделать, сказала она себе и вошла.
Бальзак находился в задней части помещения вместе со своим другом — иллюзионистом средних лет из Калифорнии. Тот приехал в город на выходные, чтобы выступить на каком-то благотворительном мероприятии. Бальзак представил Кару как свою ученицу, иллюзионист церемонно пожал ей руку. Они немного поговорили о его вчерашнем представлении, о людях, появившихся в городе, — в общем, типичная болтовня единомышленников. Наконец гость откланялся. В магазин он заехал по дороге в аэропорт Кеннеди, чтобы вернуть заимствованный реквизит, и теперь собирался домой. Обняв Бальзака, он кивнул Каре и ушел.
— Ты опоздала, — недовольно сказал фокусник, но тут он заметил, что Кара, против обыкновения, не поставила свою сумочку за прилавок. Он посмотрел на ее руки. Никакого кофе. Здесь что-то не так. Бальзак нахмурился. — В чем дело? — спросил он, попыхивая сигаретой.
— Я ухожу.
— Ты…
— Я получила работу в «Сирк фантастик».
— У Кадески? Нет, нет, нет — тебе это совершенно ни к чему. Это же не магия. Это…
— Это то, чем я хочу заниматься.
— Мы ведь уже десять раз говорили об этом. Ты не готова. Ты хороший исполнитель, но…
— Это не имеет значения, — возразила Кара. — Главное, что я смогу выходить на сцену. Выступать.
— Ты слишком спешишь…
— Спешу? А когда я буду готова? Через год? Через пять лет? — Обычно она с трудом выдерживала его взгляд, но сейчас смотрела ему прямо в глаза. — Вы когда-нибудь отпустите меня?
Наступила пауза — Бальзак нервно перебирал бумаги.
— Кадески! — презрительно фыркнул он. — И чем же ты будешь у него заниматься?
— Сначала буду ассистенткой, а зимой самостоятельно выступлю во Флориде. А дальше — кто знает?
Он затушил сигарету.
— Это ошибка. Ты только растратишь свой талант. То, чем занимается Кадески, не та иллюзия, которой я учил тебя.
— Я получила работу благодаря тому, чему вы меня научили.
— Кадески! — с отвращением бросил Бальзак. — Новая магия!
— Да, новая. Но я буду исполнять и ваши номера. Вспомните «Метаморфозы» — старое становится новым.
Бальзак не улыбнулся, хотя Кара видела, что упоминание о его номерах польстило старому фокуснику.
— Дэвид, я хочу и дальше учиться у вас. Возвращаясь в город, я хотела бы брать у вас уроки. Я готова платить за них.
— Едва ли это поможет. Нельзя быть слугой двух господ, — пробормотал Бальзак. — Ну, посмотрим — может, у меня не будет времени. — Кара поправила на плече сумочку. — Уже сейчас? — спросил он. — Сегодня?
— Да. Думаю, так будет лучше. — Бальзак кивнул. — Ну, я пошла. — Стараясь удержать слезы, Кара медленно направилась к двери.
— Подожди! — позвал он. Ненадолго отойдя в глубь магазина, фокусник вернулся и что-то вложил в руку Кары. Это была коробочка из-под сигар с трабелловскими разноцветными платками.
— Вот. Возьми их… Мне нравилось, как ты делаешь этот трюк.
Она сразу вспомнила, как он тогда похвалил ее. Ах… Сделав шаг к нему, Кара заключила его в объятия — это был их первый физический контакт с тех пор, когда полтора года назад они при знакомстве обменялись рукопожатиями.
Неловко обняв ее, Бальзак поспешно отступил. Выйдя, Кара обернулась, чтобы помахать ему на прощание, но мэтр уже исчез в темных глубинах магазина. Опустив в сумку коробочку с платками, она направилась к Шестой авеню, откуда можно было легко добраться до дома.
Убийство и в самом деле было загадочным.
Двойное убийство в безлюдной части острова Рузвельта — расположенной вдоль Ист-Ривер узкой полоски земли с жилыми домами, больницами и таинственными руинами. Поскольку трамвайная линия соединяла обитателей острова с Манхэттеном, где располагалась штаб-квартира Объединенных Наций, здесь жили многие дипломаты и сотрудники ООН.
Здесь и нашли двух убитых молодых дипломатов из балканских стран. Руки у них были связаны за спиной, каждый получил по два выстрела в затылок.
При осмотре места преступления Амелия Сакс обнаружила несколько любопытных вещей: пепел от сигареты, не значившийся ни в федеральной, ни в штатской базе данных по табаку; остатки растения, не характерного для зоны Большого Нью-Йорка, и отпечаток тяжелого чемодана, поставленного на землю и открытого, вероятно, после преступления.
Более всего поражало то, что у обоих отсутствовали ботинки с правой ноги. Обнаружить их поблизости не удалось.
— Оба ботинка правые, Сакс. — Райм сидел перед доской с перечнем улик. — И что же нам с этим делать?
С ответом на сей вопрос пришлось, однако, подождать, поскольку у Сакс зазвонил сотовый телефон. Секретарь капитана Марлоу спрашивала, может ли она подъехать к нему в приемную. С тех пор как закрыли дело Кудесника, а Сакс узнала о происках против нее Виктора Рамоса, прошло уже три дня. Об отстранении от должности пока ничего не было слышно.
— Когда? — спросила Сакс.
— Лучше всего сейчас, — ответила женщина. Разговор закончился.
— Вот оно. — Амелия натянуто улыбнулась. — Надо ехать.
На секунду их взгляды встретились. Райм молча кивнул, и она направилась к двери.
Через полчаса Сакс сидела в кабинете Джеральда Марлоу. Капитан, как всегда, читал бумаги.
— Одну секунду, офицер. — И он продолжил это увлекательное занятие, время от времени делая какие-то пометки.
Нервничая, Сакс кусала губы. Прошло две томительно долгих минуты, после чего она не выдержала:
— Ну хорошо, сэр. Так что же происходит? Он что, отступил?
Марлоу сделал еще одну пометку на бумаге и поднял глаза:
— Кто?
— Рамос. Я имею в виду сержантский экзамен.
И еще один мстительный козел — похотливый коп с итоговых учений.
— Отступил? — Марлоу удивила ее наивность. — Нет, офицер, еще не было случая, чтобы он отступил.
Значит, ее вызвали сюда по другой причине. Марлоу собирается изъять у нее оружие и значок. Она отстранена от должности.
Черт, черт, черт!
Сакс закусила губу.
Закрыв папку, Марлоу смотрел на Амелию отеческим взглядом, и это весьма нервировало ее, наводя на мысль, что наказание будет весьма суровым.
— Таких людей, как Рамос, победить нельзя — по крайней мере на их территории. Вот вы выиграли битву — надели на него наручники. А войну выиграл он. Такие люди всегда выигрывают войну.
— Вы имеете в виду упрямых людей? Мелочных? Алчных?
И снова сказалась бюрократическая привычка, приобретенная капитаном за долгие годы службы на руководящих постах: он промолчал.
— Вы только посмотрите на этот стол. — Он улыбнулся как ни в чем не бывало. Стол был завален бумагами — увесистыми пачками и стопками разного рода папок и докладных. — А ведь работая патрульным, я постоянно жаловался на обилие бумажной работы. — Пытаясь что-то найти, Марлоу быстро просмотрел одну из пачек, но так ничего и не нашел и взялся за другую. Вытащив несколько документов, явно не относящихся к делу, он несколько секунд перебирал их, потом вновь возобновил поиски.
«Да, Стрелок, никогда не подозревала, что мне придется через это пройти».
Но тут охватившие Сакс горечь и разочарование вдруг сменились холодной решимостью. «Значит, вот как они играют? — думала она. — Пусть я погибла, но они тоже пострадают. Рамос и все эти мелкие рамосы еще умоются собственной кровью».
Пора пускать в ход кулаки…
— Вот оно! — воскликнул капитан, отыскав наконец большой конверт с приколотым к нему листком бумаги. Прочитав его, он взглянул на часы в виде рулевого колеса, которые стояли на столе. — Проклятие, времени-то уже сколько! Давайте начнем, офицер. Дайте мне ваш значок.
С болью в сердце Сакс опустила руку в карман.
— И на сколько это?
— На год, офицер, — сказал Марлоу. — Вы уж извините. — Значит, ее отстранили на год, в отчаянии подумала Сакс. Она-то надеялась, что месяца на три, не больше. — Это все, что мне удалось сделать. На год. Да, я просил у вас значок. — Марлоу покачал головой. — Вы уж простите за спешку. С минуты на минуту мне предстоит еще одна встреча. Все эти совещания сводят с ума. Нынешнее посвящено вопросам страхования. Публика полагает, будто мы только ловим преступников, или, скорее, наоборот, что не ловим их. Как бы не так — половину времени приходится заниматься бизнесом. А знаете, как мой отец произносил слово «бизнес»? «Бизинес». БИЗИ-нес.[23] Он знал, что говорил, поскольку тридцать девять лет проработал в «Американ стандард», продавая всякий хлам. Вот и у нас все такая же суета. — Марлоу протянул руку.
