и говорит: «знаю кто вы такие, твари».
– Застрелить вас хотел, что ли? – эти новые известия буквально подкосили Петро и он невольно опустился в кресло.
– Хотел, не хотел, это мы уже не узнаем, боюсь.
– Чего не узнаем? – в голосе Петро слышалось уже большое напряжение, – вы убили его, что ли?
– Слушай, брат, а что нам еще было делать, а? Мы тут зашли к нему, тем более крикнул нам заходить, а сам такой волыной в лицо тычет, нормально что ли, да? Ну в общем, сработали мы быстро – успели. Несколько минут после этого он еще жив был. Пытались у него что-то еще выяснить, но он лишь хрипел, потом что-то шептать начал, я нагнулся, чтобы послушать, а он меня так прямо, значит, на три буквы и отправил. В общем, брат, чтобы там ни было, но дед этот тебе точно больше никаких проблем не принесет.
Петро провел рукой по лицу, которое покрылось крупными каплями пота, схватил зачем-то ручку, покрутил ее в руках и тут же бросил обратно на стол. Жалости к старику он не питал, но, тем не менее, отправляя к нему ребят, он рассчитывал не совсем на такой исход событий. Впрочем, на что он рассчитывал, отравляя туда Рафу? Что он придет к нему с букетом цветов и шампанским? Или нет, лучше с целой кастрюлей своего бараньего рагу?!
– Рафа, твою ж мать! – сказал он, наконец, – как же так, ведь просил с ним пообщаться, а не грохнуть. Зачем? Как так?..
– Ну извини, брат, – Рафа слегка обиделся таким претензиям в свой адрес. – Своя попа дороже чужой. Когда в лицо мне стволом тычут, я защищаюсь. Я не из тех, кто вторую щеку подставляет, когда тебе по первой уже не плохо так впечатали. Есть такое понятие как «самооборона», когда обороняешь сам себя, понимаешь?
– Ладно… черт вас бы побрал, ладно! – крикнул ему Петро и тут же поморщился, будто съел целиком лимон. У него не было уже никакого желания спорить на эту тему. Старик был уже мертв и никакая сила не могла уже вернуть его с того света на этот. Но Александр был жив, по крайней мере Петро на это надеялся и ему нужна была помощь, которую в текущих обстоятельствах мог предоставить ему только Рафа. Следовательно, портить отношения с ним сейчас было бы делом крайне неразумным. – Послушай, ладно. Есть мужик – хрен с ним, нет мужика, то тоже хрен с ним. Что с этим островом, расскажи мне. Едите?
– Едем. Машину только поменяли. А то соседи могли видеть, как мы от старикана уезжали. Стукануть могли.
– Послушай, Раф, вы только там будьте осторожнее, хорошо? Я уже понял, что вы пострелять любите, но ведь там и свои на этом острове будут!
– Не беспокойся, брат, всё будет сделано в лучшем виде! Как мы приедем на место, я дам о себе знать. Если нет, мало ли связи не будет, то завтра или на край через два дня я заеду к тебе. А ты выспись пока, да по девочкам погуляй. А то ты совсем напряженный какой-то, даже страшно за тебя. А насчет их и нас не беспокойся, слышишь? Отработаем всё в лучшем виде!
– Хорошо, хорошо, осторожнее только, дело такое…
– Нормально всё будет, еще раз тебе говорю, не беспокойся!
Петро кивнул головой, будто собеседник был не за рулем на удалении уже где-то в сотню километров от него, а где-то рядом с ним, и положил телефон на стол.
Через несколько минут часы пробили восемь. Ему было нехорошо, казалось в доме не осталось уже свежего воздуха. Он накинул на плечи куртку и вышел на улицу. В этот раз небо над головой не было затянуто серыми тучами, он видел голубой небосвод, видел луну, возвышавшуюся над неподвижной в этом утреннем штиле березой. Солнце еще не успело полностью подняться над деревьями, но его лучи уже ярко подсвечивали верхушки и оставленную самолетом полосу на небе. Яркая и широкая, видимо прочерченная когда-то давно и успевшая уже порядочно расползтись и видоизмениться, она тянулась от одного края небосвода к другому.
– Скорее бы всё это дерьмо закончилось, – подумал он и мысли его невольно материализовались в слова. – Оставлю всё это. Поеду куда-нибудь отдохнуть. В конце лета, может осенью, на рыбалочку может с Шабаичем или на море может даже, когда жара спадет… Но это после того, как разберусь со всем этим дерьмом!.. – он посмотрел на часы и на дату на них и снова мысли его вернулись к прежнему, – почти неделю никаких новостей, неделя без какого-либо ответа! Что там происходит? – он провел рукой по спутавшимся волосам и снова вошел в дом. Ноги по привычке понесли его к холодильнику, там, где в двери, на второй полке, стояла наполненная наполовину бутылка виски, но нет! Он остановил себя на пол пути неимоверным усилием воли. Не сейчас, не сегодня! Потом, когда они вернутся! Или хотя бы когда позвонит Рафа!
Но Рафа не позвонил. До самого вечера, до того момента, как солнце скрылось за деревьями с противоположной стороны участка, он просидел в напряженном состоянии, не выходя из дома и почти не вставая со своего кресла. Он часто брал телефон и смотрел на дисплей. Он ждал звонка. Но проходили часы. Восемьдесят, семьдесят, шестьдесят – медленно таяли проценты зарядки, но не было ни звонков, ни сообщений. Наконец, когда часы пробили восемь вечера, Петро набрал телефон Рафы, но он, как он почему-то и предполагал, оказался так же вне зоны действия.
– Так нельзя, так я себя угроблю! – он подошел к холодильнику и вскоре алкоголь приятно обжег его горло. Он надеялся на успокоение нервов, но алкоголь лишь подогрел его воображение, лишь усилил эмоции, а с ними и страх.
«Может зря я отправил туда Рафу?» – думал он, снова возвращаясь в свое кресло. Смерть этого деда, поездка Рафы на этот остров, где творились какие-то странные вещи. Все эти события, еще совсем недавно не связанные с собой, вдруг переплелись и смешались в его голове в какую-то кашу. Разразись из этого что-нибудь действительно серьезное, они смогут ко каким-нибудь тонким ниткам притянуть теперь и его. Он должен быть теперь осторожен вдвойне. Возможно именно сейчас наступил в его жизни момент, когда он должен был начать думать и о себе, а не только об Александре. Ведь Александр тоже не вечен… ведь, не дай бог, с ним что-то случится и тогда… тогда они придут и к нему! Но что
