Перед ними было какое-то место на природе, но явно не Нью-Нельсон. Справа, похоже, текла небольшая река. Наверху, на камнях, у подножия дерева, но не в его тени, было три маленьких белых силуэта, а внизу — один большой и темный. Несмотря на погрешности из-за планковского времени, Элиса узнала в большой фигуре плотного мужчину, который стоял на берегу речушки. В руке у него было что-то непонятное (шляпа? кепка?), а рядом с ним на траве лежали длинная палка и какая-то корзина, которые навели ее на мысль о принадлежностях для рыбалки.
Другие три фигуры были разные по комплекции и размеру. Элиса направила на них зум и увеличила изображение еще на тридцать процентов.
Судя по волосам одной из фигур — черным и длинным, — это могла быть девочка. Девочка и один из мальчиков были однотонного коричневого цвета, что означало, что, возможно, они были наги. На другом мальчике была одежда, но ее было немного — может быть, футболка и шорты, точно разглядеть Элиса не могла. Кроме того, внимание в нем привлекала не одежда, а поза: казалось, что он упал на камни. Его ноги были выше головы, словно снимок был сделан в момент падения. И движение рук его товарища указывало на то… Элиса вдруг поняла.
— Похоже, один мальчик толкнул другого… Наверное, это какое-то воспоминание Рика.
В голове ее вихрем кружились мысли. Все вдруг начало увязываться с характером Рика Валенте, которого она когда-то знала. Марини ошибся. Он подумал, что Рик рискнул, но на самом деле он этого не делал. Рик был амбициозным, но трусливым. Он боялся использовать записи спящих людей, опасаясь последствий раздвоения, и выбрал другую сцену из своего собственного прошлого, которую посчитал «невинной», обычной… Но какую же? Он говорил мне, что с детства вел подробный дневник… Оттуда он мог извлечь данные о месте и времени…
— Воспоминание Рика?.. — пробормотал Виктор у ее уха.
Изменение в тоне его голоса заставило Элису на миг оторваться от экрана и посмотреть на него. Виктор страшно побледнел. В грязных стеклах его очков отражался экран компьютера, и Элиса не могла разглядеть его глаз.
Внезапно она сама припомнила какой-то давний разговор. Разве Виктор не рассказывал мне о чем-то подобном много лет назад?.. О ссоре из-за той девочки-англичанки, в которую он влюбился… Рик толкнул его, и…
Она снова взглянула на экран и обратила внимание на другое: изображение упавшего на камни мальчика было менее четким, чем все остальное. Вокруг него были какие-то тени.
Тени.
Во рту у нее пересохло, в висках лихорадочно стучало. Глаза широко раскрылись.
Она медленно обернулась, но Виктора рядом с ней уже не было — он дрожа отступил к стене, и на лице у него было выражение человека, который только что с точностью узнал, что загробной жизни не существует.
— Убей меня, Элиса, — всхлипнул он. — Прошу тебя… Я не… не смогу это сделать. Убей меня, пожалуйста…
— Нет…
Виктор перестал умолять — он испустил крик, полный ужаса и решимости:
— Элиса! Сделай это, прежде чем оно вернется!..
Она качала головой, не говоря ни слова, просто не желая этого делать.
И тут дверь распахнулась.
Вначале Элиса Гаррисона не узнала: его руки и одежда были перепачканы кровью, а покрасневшее лицо искажено так, что глаза вылезли из орбит.
— Смотри… — Он целился из пистолета в Виктора, но обращался к ней. В уголках его губ блестела пена. — Смотри, как он умрет, шлюха.
— Нет! — закричала Элиса, но какой-то голос внутри нее одновременно отчаянно кричал: Убей его! Убей его!
Ее крик затерялся во внезапном гуле аппаратуры вокруг. Пол задрожал, как в преддверии землетрясения. Из мониторов посыпались искры, и воздух наполнился каким-то кислым запахом.
Придя в себя после нескольких секунд изумления, Гаррисон выстрелил.
И все остановилось.
? секунд
Она как будто оглохла. Но закричала и услышала свой голос. Она чувствовала стул у своих ягодиц и могла потрогать стол и клавиатуру.
Виктор и Гаррисон застыли на месте: первый — в ожидании пули, второй — целясь в него, но их фигуры изменились: по щекам Виктора слева направо проходил длинный разрез, и весь его живот занимала красноватая дыра, в которой виднелся позвоночник; Гаррисон утратил часть руки и лицо.
А между ними, почти посередине, застыло какое-то насекомое. Элиса в ужасе смотрела на него. Пуля. Она не успела, Господи.
Она отступила назад и толкнула стул, не сумев сдвинуть его с места. Когда ее пальцы оперлись на клавиши компьютера, ни одна не подалась, точно это был симметричный рельеф, вырезанный на поверхности камня. В ней тоже что-то изменилось: она была совсем нагой.
Лицо Элисы покрылось потом.
Она знала, где была. Знала, в чьих руках находилась.
Она все еще была в зале управления, но с некоторыми отличиями. Он походил на комнату, оформленную художником-сюрреалистом. В правой стене появились странные дыры овальной формы, сквозь которые виднелись ограждение и пляж. Оттуда лился свет. Все остальное было тьмой.
И она чувствовала что-то еще. Элиса не могла бы сказать, каким образом, потому что видно его не было, но она как-то ощущала его присутствие.
Зигзага. Охотника.
Ее охваченный паникой разум раздвоился: часть рациональных мыслей всплыла на поверхность, они были связными и наблюдательно реагировали на происходящее; все остальные погрузились в глубины ее самого беззащитного «я», в память о ее страхах и фантазиях последних лет.
Она приблизилась к выходящей наружу стене, оглядывая все с двойственным чувством изумленного ужаса. Я могу думать, чувствовать, двигаться. Это я, но я в другом месте. Элиса вспомнила, как несколько дней — или тысяч лет — назад (точно она не знала) она рассказывала своим студентам в Алигьери о возможностях соприкосновения разных измерений (я клала монетку на слайд). Сейчас она была внутри самого невообразимого практического примера, который только можно было придумать.
Она коснулась стены — та была твердой. Тут выхода не было. Но одно из отверстий было очень широким и находилось почти на уровне пола. Она протянула руку и ничего не почувствовала.
Какой-то миг она колебалась. Мысль о том, чтобы убежать через одно из этих отверстий почему-то казалась ей тошнотворной, как мысль о хождении под землей.
Тут она обратила внимание на отверстие в помещении генератора. Это была огромная овальная дыра прямо посреди двери. Она поняла, что благодаря ему Розалин попала туда, спасаясь от Зигзага, и коснулась генератора, получив удар током после того, как на нее набросился Зигзаг. Если Розалин перебралась в другое место с помощью одного из таких отверстий, она тоже может попробовать это сделать.
Так или иначе, она не собиралась оставаться на месте и ждать, пока он решит напасть.
Элиса подняла одну ногу, потом другую. Она постаралась не касаться краев отверстия, хотя они были совершенно гладкими. Элиса выбралась наружу.
Не слышно было ни моря, ни ветра, ни ее собственных шагов. Не ощутила она и солнечного тепла на коже, хоть и была нагой. Ева в раю. Она как будто шла среди каких-то декораций, среди виртуальной природы. Однако солнечный свет достигал ее зрачков, как обычно. Ей подумалось, что объяснение этому заключается в теории относительности, которая утверждает, что скорость света является одной из абсолютных констант физического космоса. Даже в струне времени свет двигался так же, неизменно.
На ее пути находилась большая дыра в материи Земли, яма с многогранными ровными стенками, в которых видна была аккуратно сложенная слоями почва. Обходя ее, Элиса заглянула вниз.
И остановилась.
На дне, приблизительно в десяти метрах от поверхности, лежала какая-то фигура.
Она сразу же узнала его. Забыв обо всем, даже о собственном страхе, она присела у края ямы. Она видела его голову, его угловатое лицо, смешанное с землей, слившееся с ней, окаменевшее, превратившееся в пористую материю, как корень дерева. Беловатый клубень, запертый во тьме вечной тюрьмы. Он все это время был на острове. Он упал в дыру в материи, пытаясь убежать от Зигзага в ту ночь. Но теперь он уже умер, по меньшей мере так ей показалось. Так ей захотелось, ради его же собственного блага.
Он не был ни в чем виноват.
Рик Валенте смотрел на нее из пропасти своими пустыми глазницами.
Внезапно резкое ощущение тревоги заставило ее обернуться.
За ее спиной был Зигзаг.
Уже сам его вид ошеломил ее. Все годы ужаса, кошмарные сны, гнездо отвратительных тварей, разросшееся в ее подсознании, — все это разом хлынуло из какой-то бреши и заполнило ее разум до краев.
