поздоровалась девочка.
«Началось в колхозе утро», – уныло подумал Рэд, и Ах засмеялась.
– Не ожидал меня увидеть? – спросила она, ковыряясь в носу. – Да, к счастью, мультяшные девочки могут воскресать. Замучилась я висеть на этой веревке, если честно. Скучно. Видал крысу? Теперь это твоя еда, по штуке в день. Попкорн с пивом отменяется. Пить будешь свою мочу. Ну а теперь мы покажем тебе один спектакль…
– Нет, – прошептал Рэд. – Нет, не надо… позови Таро!
– Твоих друзей, которые по частям переместились в чашу, Ох и Эх собрали заново. Здорово, правда? Как конструктор лего! С помощью стальных колец и скоб. Привязали к ним веревки, и они теперь как куколки-марионетки! Просто прелесть!
Режиссер подскочил к стеклу и яростно замолотил по нему кулаками.
– Мне нужен Таро! Где этот ублюдок?! – завизжал он вне себя от страха. – Позови его! Немедленно!
Ах начала хохотать, ее рыжая голова запрокинулась.
Стекло внезапно поддалось, разлетевшись на тысячу стеклянных льдинок, и Рэд с криком провалился в пропасть…
Он с трудом разлепил веки, подавив рвущийся из груди вопль. С ужасом огляделся, понимая, что он все так же находится на диване, в комнате с огромным монитором.
Рядом стоял врач, его лицо все так же было скрыто респиратором.
– Не… не трогайте меня! – едва ворочая языком, выговорил Локко.
– Вы потеряли сознание, – сказал Ух. Голос его был размеренным и бесстрастным. – Вам не следовало пить алкоголь. Я же написал об этом в своих рекомендациях.
«Я схожу с ума, – в панике подумал Рэд. – Нужно убираться отсюда как можно быстрее…»
Ему удалось подняться с дивана, и в этот момент в помещение вошел Таро. С тревогой взглянув на врача, он перевел взор на Рэда:
– Ты меня напугал, старик. Взял и брякнулся в обморок. Ух говорит, это все от слабости, плюс ты рюмку водки жахнул.
– Ты… – Рэд с трудом взял себя в руки, – послушай, Таро… ты точно не сын Ирины?
Глаза писателя округлились:
– Чего? Ты вроде ничего не курил, Рэд.
– Где книжка?! Детская книжка про этих двух идиотов, Ох и Ах!
Таро переглянулся с врачом.
– Я не понимаю, о чем ты, – сказал он. – Какой сын? Что за книжка?!
– Ты давал мне книжку… – настаивал Рэд. – Я точно помню! – Он потянулся к тумбочке: – Ты достал ее из нижнего ящика! Что там у тебя?
Таро пожал плечами:
– Орешки и порнушные журналы. Я их держу для Эха.
– Была книжка! Детская!
Писатель выдвинул ящик до упора. Действительно, кроме открытого пакетика с фундуком и пары эротических журналов, внутри больше ничего не было.
– Если где-то нет чего-то, – с серьезным выражением заговорил Таро, – значит, что-то где-то есть. Только где же это что-то? И куда оно могло, едрить его за ногу, залезть?!
– Ты меня разводишь! – выкрикнул Рэд.
– Да тебе точно в дурку пора… Ничего я тебе не давал.
Локко глубоко вздохнул:
– Хорошо. Где ее дети? Дети Ирины Воробьевой?! Что молчишь?
Таро поправил бейсболку на голове.
– У тебя короткая память, старик, – сказал он. – Или ты невнимательно меня слушал. Прежде чем начать твое шоу, я рассказывал тебе, что мне удалось выяснить. Дом Воробьевых сгорел в тысяча девятьсот девяносто пятом году, когда вышел твой фильм. Сгорел вместе с детьми. Вероятно, они пытались зажечь плиту, и что-то случилось. Ее третий ребенок, тот, что был в больнице, умер в начале двухтысячных годов. Ты боишься призраков? Тебе никто не будет мстить, Рэд. Иди и поспи. Через пару дней Ух тебя выпишет, и ты отправишься домой.
Таро говорил спокойно и безмятежно, и вроде бы все в его словах было верным и логичным, но Рэда не переставало трясти, как в горячечном ознобе. Казалось, где-то глубоко внутри что-то неприятно возилось и царапалось, отчего в нем все сильнее и сильнее зрело чувство приближающейся беды. Было чувство, будто его пригласили в гостиную, а когда дверь захлопнулась, ему сказали, что в комнате затаилась ядовитая змея.
«Этот Таро ненормальный», – подумал Рэд.
– Никакой пары дней. Я еду домой сию секунду, – решительно сказал он.
– Но сейчас только полпятого утра!
Локко был неумолим:
– Да хоть сколько. Где моя одежда?
– Эх сжег ее, – сообщил Таро. – Когда тебя притащили сюда в этих лохмотьях, от вони дохли даже мухи с тараканами… Но я тебе приготовил новый костюм. И даже туфли. Это тебе мой подарок. Конечно, не смокинг, в каких ты привык щеголять на звездных тусовках, но на бесптичье и задница соловей…
Писатель кивнул Уху, и тот молча вышел.
– Почему на нем маска? – не выдержал Рэд. – Он тоже упал в костер?!
Таро покачал головой:
– Это все в твоих же интересах, старик. Чем меньше ты здесь увидишь и запомнишь, тем лучше для тебя. Может, все-таки еще побудешь денек? Ты слишком слаб. Хоть побрейся!
– Нет.
– Как знаешь. Ух принесет тебе телефон и все остальные вещи. А я жду от тебя пополнения счета. Сделка состоялась?
Он протянул руку Рэду, и тот, замешкавшись, пожал ее.
– Состоялась. О гонораре не беспокойся.
Через десять минут Рэд, переодетый в свежий сиреневый костюм и остроносые кожаные туфли, в сопровождении Таро поднимался по лестнице к выходу.
– Хотел тебе сказать… – Рэд стряхнул с рукава воображаемую соринку. – Только без обид.
– Какие могут быть обиды между старыми приятелями, Рэд!
– Мультипликация – не твоя стихия. Твое творчество из пластилина, что ты показал мне, полная хрень.
– Ты разбил мое сердце, Рэд. Я извел на этот мультик три пачки пластилина! Но, если быть откровенным, подозревал, что тебе не понравится. – Таро делано вздохнул: – Но лучше попробовать и успокоиться, чем не попробовать и переживать, что не попробовал. Правда?
Писатель достал ключи и долго возился с замком, прежде чем железная дверь со скрипом отворилась. Как только Рэд шагнул наружу, с его губ непроизвольно сорвалось:
– Мать моя женщина…
Ему показалось, что за эти одиннадцать дней, проведенных под землей в «кинотеатре», началась и закончилась ядерная война. Покореженный остов известняковой дробилки, мятые ржавые бочки, канистры и электрофильтры, обрывки кабелей, горы известняка, битого кирпича и застывшего цемента, стекла и строительного мусора усеивали все окружающее пространство. При всем этом чудовищном захламлении пролегающая узкая полоска разбитого асфальта, вполне пригодная для проезда транспорта, казалась каким-то чудом. Дорожка, изгибаясь, уходила вправо, к высоким железным воротам.
Мимо протрусила облезлая псина. Остановившись у вакуумного насоса, залитого мазутом, она задрала заднюю лапу и пустила струю.
– Апокалипсис, Рэд, – сказал Таро. – Конец цивилизации. Эти мысли я читаю на твоем изумленном лице. Держи на память.
Рэд с недоумением смотрел на засаленный клочок бумаги,
