Председатель. — Суд прекрасно понимает. Присутствовали ли вы при прибытии полицейских?
О. — Да. Все эти хождения взад и вперед меня заинтриговали.
В. — Не могли бы вы описать происходившее?
О. — Мне бы не хотелось. Все это было не слишком красиво…
В. — Извините мою настойчивость, но…
О. — Конечно, я вас прощаю, господин председатель. Подождите, я припомню… Диана лежала навзничь с задранной юбкой. Тони…
Защита. — Тони?
О. — Обвиняемый. Он только что поднялся, кое-как отвечал на вопросы комиссара, когда его уводили, он отбивался как бешеный, начал кричать. Он кричал…
Защита. — Что он кричал?
О. — Это не очень красиво.
Защита. — Неважно. Что он кричал?
О. — Ну ладно… «Негодяй, негодяй, негодяй!» Все громче и громче.
Защита. — К кому он обращался?
Дото инстинктивно почувствовала, что ей необходимо рассеять неприятное впечатление, оставшееся от тона ее предыдущих ответов, если она хочет сохранить симпатию председателя, прессы и публики.
О. — К несчастному вдовцу.
Глава третья
УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПОКАЗАНИЯ ПАДЧЕРИЦЫ ЖЕРТВЫ, — этот заголовок появился на следующий день в газетах.
С забранными в хвост красновато-каштановыми волосами, осторожно ступая, Жоэль Лежанвье появилась в зале суда подобно маленькой цирковой лошадке…
(«Эвенман»)
СЛУЧАЙНОСТЬ ИЛИ ВЫЗОВ?
Поведение Жоэль Лежанвье заклеймил председатель суда Парижа…
(«Эпок»)
Свидетельница проявляет необыкновенное для молодой девушки таких лет бесчувствие…
(«Пари-Минюи»)
Цинизм целого поколения бесстыдно обнажен в свидетельских показаниях…
(«Репюбл икэн»)
Жоэль не сразу поняла, в чем ее обвиняют.
Стоило ей встретить взгляд Тони, этот требовательный взгляд, от которого горячая волна расходилась по всему телу, как сердце беспорядочно колотилось в ее груди.
Все стало безразлично. Как она могла хотя бы на мгновение подумать, что он больше ее не любит, что он спал с Дианой, получая от этого удовольствие?
В. — В котором часу вы покинули «Жнивье» в день убийства?
О. — Сразу же после обеда, около двух часов. Мой отец просил поехать с ним в Париж, но мне не хотелось.
В. — Поэтому вы вернулись с полдороги?
О. — Да, я вышла в Палезо.
В. — Как вы вернулись в «Жнивье»? На машине? На поезде?
О. — На «ягуаре».
В. — Каком «ягуаре»?
О. — На сиреневом с черным «ягуаре» с немецким номером.
В. — Кто был за рулем?
О… — Высокий блондин со шрамом, разговаривая, он сильно жестикулировал.
В. — Должен ли я вас понять так, что вы не знаете, кто он?
О. — Он мне сказал только свое имя — Эрик. Я ловила машину на повороте. Он притормозил.
В. — Это не слишком неосторожно с вашей стороны, садиться в машину первого встречного?
О. — Он не был первым встречным. Я пыталась остановить четыре другие машины перед ним.
В. — В котором часу вы вернулись в «Жнивье»?
О. — Не знаю. Мне пришлось сойти раньше и пройти часть дороги пешком.
В. — Почему?
О. — Чтобы сохранить невинность.
(Волнение в зале. Первое замечание председателя.)
В. — Что вы делали по возвращении?
О. — Выпила аспирин. Мне надо было прийти в себя. Я бросилась на кровать, не раздеваясь, и, должно быть, уснула…
В. — Таким образом, вы не можете пролить какой бы то ни было свет на драму, происшедшую в начале вечера?
О. — Само собой. Меня осведомили только по пробуждении.
Один из судей (уже цитированный судья). — Осведомили?
О. — Предупредили с обычными предосторожностями.
В. — Значит, хотя вы чувствовали себя нехорошо, вернувшись в «Жнивье», вы не испытали потребности разыскать госпожу Лежанвье?
О. — Это еще зачем?
В. — Но она могла поухаживать за вами, помочь.
О. — Чем меньше мы с ней виделись, тем было лучше.
В. — Должен ли я понимать, что у вас не было взаимопонимания?
О. — Она вышла замуж за В. Л., не за меня!
Судья (все тот же). — В. Л.?
О. — Вернер Лежанвье.
В. — Теперь мне придется перейти к деликатной теме… Правда ли, что в то время обвиняемый, как выяснило следствие, испытывал к вам особый интерес сентиментального характера?
О. — Да, и физиологического.
В. — Суд не нуждается в столь пикантных подробностях! Шла ли речь в данном случае о кратком взаимном увлечении или обвиняемый собирался соединить свою судьбу с вашей?
О. — Он хотел меня похитить, увезти за границу. На Азорские острова.
В. — И вы решились за ним последовать?
О. — Да. Он мне нравится.
Именно в этот момент Жоэль, случайно подняв глаза, встретила влажный и требовательный взгляд Лазара и поняла, что он всегда предпочитал ее Диане.
В. — Вероятно, вы хотите сказать, что он вам тогда нравился?
О. — Нет, я хочу сказать, что он мне нравится по-прежнему.
Заместитель прокурора. — Несмотря на то, что он оказался виновен в убийстве?
О. — Это еще требует доказательств.
(Волнение в зале.)
Председатель. — Вы сами вынуждаете меня не щадить вас больше, задавая вопросы… Знали ли вы тогда, что обвиняемый женат?
О. — Да. Разведен и женат вторично.
В. — Знали ли вы, что он являлся любовником жертвы, как это доказывают некоторые записки, с которыми суд уже ознакомился?
О. — Да. Ему были нужны деньги, она их ему давала.
В. — И такое положение вещей вас не возмущало?
О. — Нет. Это встречается сплошь и рядом. (Протесты и свист, предупреждение председателя.) Любит он меня.
Защита. — Уверены ли вы, — вы свидетельствуете под присягой! — что вам было плохо, когда вы вернулись, что вы выпили аспирин и заснули? Не было ли у вас — это объяснило бы ваше нежелание говорить — свидания с обвиняемым в тот вечер, как и во все другие вечера?
О. — Нет.
Защита. — У вас с обвиняемым не вошло в привычку видеться каждый день?
О. — Мы встречались мельком.
Защита. — Вы обменивались записками, назначали тайные свидания?
О. — Он подавал знак.
Защита. — А в тот день он не подал знака?
О. — Нет, ведь я уезжала в Париж.
Защита. — Вы нам сказали, что нездоровье вынудило вас вернуться с полдороги. Это нездоровье не было вызвано приступом ревности?
О. — Нет.
Защита. — У вас не возникло особого желания повидать мачеху, вернувшись в «Жнивье». Но, может быть, вы хотели попросить объяснений у обвиняемого, зная, что он оставался с ней наедине?
О. — В тот момент я думала не о нем, а об Эрике.
Защита. — Незнакомом автомобилисте, чьи предложения были вынуждены отклонить?
О. — Именно.
Защита. — В общем, вы совершенно запутались в своих чувствах?
О. — Нет, я люблю Тони. Я стану рано или поздно его женой.
Защита. — У меня все.
Председатель. — Мадемуазель, суд понимает, насколько такая трагедия должна была вас потрясти, но просит вас вспомнить… Вероятно, вы страдали от нового брака вашего отца?
О. — Немного. Я любила Франж.
В. — Франж?
О. — Маму.
В. — И, соответственно, с первой же встречи невзлюбили вторую госпожу Лежанвье?
О. — Она была сущая гусыня.
В. — Вы говорите о мертвой.
О. — Какая разница?
(Крики, свист.)
В. — Довольно. Суд сожалеет, что не потребовал закрытого заседания. Вы можете идти.
О. — До свиданья и спасибо.
ДО СВИДАНЬЯ И СПАСИБО! — цинично бросила Жоэль Лежанвье председателю Парижского суда.
Дочь известного адвоката послала воздушный поцелуй обвиняемому, прежде чем покинуть место свидетеля.
На четвертый день процесса мотив убийства по-прежнему неясен.
(«Ля Пресс дю Суар»)
