Эдме перевернула несколько ничего ей не говоривших карт. Но вдруг неожиданно рядом с тузом треф появился пиковый валет с мрачным трагическим лицом. На месте сердца красный рисунок его камзола казался открытой раной. Дрожащей рукой девушка перевернула следующую карту, девятку пик, еще одна трефовой масти, и в сочетании с предыдущими картами это означало бы: Насильственная смерть.
Следующей картой оказалась трефа…
Вздохнув, Эдме откинулась на спинку стула, и тут же с улицы донеслись крики. В тот же момент кто-то быстро несколько раз нажал на звонок.
Ничто не шелохнулось в доме. Девушка подумала, что слуги должно быть, спят, как убитые, и, даже если внизу будут кричать еще громче и звонить еще дольше, ее отец в лаборатории все равно ничего не услышит. Она подошла к окну, открыла его и перегнулась вниз.
— Кто там? — спросила она.
В темноте смутно различалась группа людей.
— Скорее, мадемуазель! — послышался встревоженный голос. — Надо разбудить вашего отца… Совершено убийство!..
Эдме закрыла окно и на минуту оперлась о спинку стула. Она чувствовала, что побледнела. Итак, на этот раз карты сказали правду… Если только… Если только их расклад не касался непосредственно ее самой?..
Она вздрогнула, затем выбежала из комнаты. На ходу схватив пальто, накинула его и по маленькой винтовой лестнице с каменными ступенями достигла подножия башенки, где доктор Хие оборудовал лабораторию.
— Отец! — закричала она.
Из-под двери просачивался свет, но ответа не последовало.
— Отец! — крикнула она громче, стуча кулаком по запору.
На сей раз изнутри донеслось ворчание.
— Идите быстрее! Нужна ваша помощь…
В скважине повернулся ключ, и доктор Хие появился в дверном проеме.
Высокий, мощного сложения, доктор был одет в старые, вытянутые на коленях брюки и коричневый шерстяной свитер с закатанными до локтей рукавами. Прядь черных спутанных волос свисала ему на лоб.
— Что там такое? — недовольно спросил он. — Эдме, я сто раз предупреждал, что запрещаю отрывать меня от работы… Чего от меня хотят?..
Он прислушался:
— Честное слово, эти идиоты внизу высадят дверь!
— Отец, — дрожащим голосом пояснила Эдме, — они говорят, совершено убийство…
Доктор Хие рассмеялся. Смех был невеселый, почти злой:
— В таком случае, тем более, что им нужно? Если человек мертв, не в моей власти его воскресить… Мне очень хочется послать их к черту!
— О! Отец! — возразила девушка. — А если он не умер?
Доктор Хие пожал плечами:
— Спуститесь и скажите им, что я иду… Все равно я не могу продолжать работу под такое сопровождение.
Он вернулся в лабораторию, снял с вешалки длинное непромокаемое пальто и, покидая комнату, запер дверь на два оборота ключа.
В то же мгновение Эдме открыла дверь на улицу. При свете из вестибюля она узнала аптекаря Гитера, ветеринара Верспрее, булочника Дикманса.
— Отец идет, — сказала она. — Кого убили?
— Виру, коммивояжера, — ответил Гитер. — Но нужно, чтобы доктор поспешил, если…
— Вот и он, — заметила девушка.
Она повернулась к нему и спросила:
— Отец, могу я пойти с вами?
Доктор Хие с недоумением посмотрел на нее:
— Если хотите. Мне все равно. Но вы не одеты…
— Достаточно, уверяю вас, — заверила она.
Эдме подбежала к вешалке, надела галоши поверх тапок и небольшую черную шляпку. Доктор Хие заколебался.
— Может быть, — сказал он, — это не место для молодой девушки?..
Но Эдме его оборвала:
— Ох! Отец, я и не знала, что вы такой формалист!
— Черт побери, нет… Идемте.
— Что? — воскликнул Верспрее, пока доктор запирал входную дверь. — Мадемуазель идет с нами?
Доктор Хие смерил ветеринара взглядом:
— Вы имеете что-нибудь против?
— Нет, нет! — поторопился ответить тот. — Конечно же, нет! Я просто хотел…
Он не закончил.
Через десять минут их группка присоединилась к окружавшим тело Виерсу, Коссу, Луизе Боске, нескольким запоздалым зевакам и соседям, покинувшим постели. Доктор грубовато раздвинул любопытствующих и опустился на коленки рядом с телом Аристида Виру.
В эту минуту новый персонаж появился на сцене и собрался тоже склониться над телом. Но доктор Хие встал, положил ладонь ему на руку и мягко отстранил его.
— Бесполезно, господин кюре, — сказал он. — Этот человек уже не нуждается в помощи религии.
Хие достал из кармана плаща электрический фонарик:
— Он действительно умер…
Луч выхватил из темноты горло жертвы, на котором шнурок оставил двойное утолщение синеватой кожи, окаймленной красным рубцом:
— …задушен.
IV. Будущее приоткрыто…
В это утро Эдме поднялась позже обычного. Всю ночь ее мучили особенно жуткие кошмары, и она не поручилась бы, что не кричала во сне, чувствуя на шее руки невидимых убийц. После завтрака она собралась прогуляться. То, что ночью убили человека, не заставит ее отказаться от своих привычек.
В хорошую погоду девушка любила читать, прохаживаясь вдоль канала или помечтать в тени старого графского замка де Маль, высящегося между Сент-Круа и Сийссееле, в котором в 1330 г. родился Луи де Маль, двадцать четвертый граф Фландрский. Пожалуй, прошлое очаровывало ее почти так же, как и будущее, только настоящее оставалось непереносимым…
И в этот день она хотела побродить вокруг старого замка, но, подойдя к нему, заметила два цыганских фургона, стоявших вдоль канавы. Из крыши одного из них поднималась тоненькая струйка дыма. Перед первым виднелись следы костра, разведенного прямо на дороге. Дверцы фургонов были закрыты, зато из распахнутых окон свешивалось сохнущее разноцветное белье. Дряхлая или изголодавшаяся лошадь бродила рядом.
Девушка замедлила шаги и остановилась. Ее всегда притягивали стоянки кочевников. Не зря же ее называли в детстве цыганочкой. Она завидовала их жизни, полной приключений, ночевкам под сенью лесов, бесконечным скитаниям, а также их способности читать по линиям руки и гадать на кофейной гуще. Ей хотелось бы носить большие золотые кольца в ушах и одежды этих женщин, вызывавших ее восхищение своей пылкой и естественной красотой. Часто перед зеркалом она воображала себя в узком шелковом корсаже, облегающем грудь, и в юбках с тысячами складок, представляя, как бы они развевались вокруг нее на ходу. Она распустила бы волосы по плечам и держала в своих хрупких руках нити всех судеб…
Повинуясь неотразимой тяге, Эдме сделала шаг вперед. В тот же миг дверь первой повозки открылась и на дорогу мягко соскочил высокий молодой человек.
— До свиданья! — крикнул он, обернувшись внутрь фургона.
Затем шагнул вперед и замер, будто пораженный неожиданным зрелищем.
Поколебавшись с минуту, он решительно направился к Эдме. В трех шагах от нее он поклонился, сняв шляпу с элегантным заломом.
— Простите меня, мадемуазель, — сказал он. — Я действую под влиянием внезапного чувства, и мне не хватает времени придумать более или менее разумную фразу, чтобы завязать знакомство…
Вы не стали бы возражать против того, чтобы немного прогуляться вместе?
Заметив, что молодой человек направляется к ней, Эдме покраснела и отвернулась.
— Меня всегда учили, что молодой девушке вроде меня не пристало позволять молодому человеку подходить…
— Честное слово, — оживленно возразил незнакомец, — я думаю, что молодому человеку вроде меня ничуть не более пристало подходить к девушке… Давайте на несколько минут решимся оба на крошечную непристойность? Вы не против?
Он добавил:
— Откровенно говоря, мне кажется, что вы сыграете значительную роль в моей жизни… Вы шли к замку, так? Я тоже…
— Но…
— Но не хотите же вы, чтобы я шел по одной стороне дороги, а вы по другой, нет?.. Мне остается представиться: Юбер Пеллериан.
— Я дочь доктора Хие, — просто ответила Эдме. — Но… но я впервые вас вижу в деревне…
— Я вчера приехал, — пояснил молодой человек. — Меня приютила тетка — госпожа Прего. Вы с ней знакомы?
