Борис Бондаренко - Ищите Солнце в глухую полночь

Появление в литературе нового имени всегда вызывает интерес. Что несет автор? Что расскажет такого, чего ты еще не знаешь? Чем порадует? Обретешь ли в его лице писателя, за творчеством которого внимательно станешь следить? Ведь бывает и так, что автор – человек случайный в литературе, сам обманувшийся своими скудными способностями и невольно (а то и вольно) обманувший читателя.

Первая книга молодого писателя Бориса Бондаренко «Ищите солнце в глухую полночь», безусловно, привлечет к себе внимание. Нельзя сказать, что автор произнес новое слово в литературе, блеснул мастерством, изяществом стиля. Повесть характерна и сильна совсем другим – тем, что Лев Толстой считал выше искусства, – правдой жизни. Есть такие книги, содержание которых нельзя сочинить, его только можно излить из перестрадавшей души. К таким и принадлежит «Ищите солнце в глухую полночь». В ней с потрясающей обнаженностью показана судьба человека – судьба настолько трагичная и поучительная, что ее нельзя забыть. Она и составляет главную ценность произведения. Переворачивая страницу за страницей, забываешь об отсутствии у автора литературного опыта, прощаешь ему и крупные и мелкие шероховатости, характерные для всякой первой книги.

Повесть «Ищите солнце в глухую полночь» заставляет о многом задуматься – это уже достоинство немалое. Я сокращенно приведу из нее одну цитату. Герой повести Андрей Шелестин поставил пластинку «Реквием» Верди, слушает и размышляет:

«... „Реквием“ Верди – музыка необыкновенная. Это действительно музыка о смерти. Но ведь смерть можно ненавидеть, а не покорно склоняться перед ней, можно с гневом протестовать против нее, даже отчетливо сознавая всю бессмысленность этого протеста, и скорбеть о ней так, чтобы эта скорбь взывала к мужеству, к любви...

И Верди написал такую музыку – необыкновенную повесть о жизни. И, слушая ее, начинаешь понимать, что смерть – это еще не конец, еще не все, что после тебя остаются люди, и они помнят о твоей жизни, им остаются твои дела – и то, что ты успел сделать, и то, чего ты не смог сделать...»

«Ищите солнце в глухую полночь» – это повесть о мужестве человека, обреченного на смерть. Главному герою Андрею Шелестину всего двадцать два года, он студент физфака Московского университета. У него тяжелое мозговое заболевание, врачи настрого запретили ему учиться и во имя спасения жизни рекомендуют спокойную, «тихую» работу, например, в библиотеке. А Шелестин – прирожденный ученый, и он отказывается от «сорока гарантированных лет» жизни, от тихого счастья с любимой женой (а такая у него есть, красавица Маша), а берет всего пять лет, но вместе с напряженнейшей и губительной для него работой.

Автор с беспощадной прямолинейностью поставил вопрос: какая жизнь достойна человека? Долголетие с «полувыключенным» мозгом или укороченная жизнь, до последней минуты отданная любимой творческой работе, работе до самозабвения, хотя это и грозит сумасшедшим домом, трагичным концом?

Андрей Шелестин выбрал последнее: такова природа подлинного ученого, борца науки.

К счастью для Бондаренко, он не из породы «сочинителей». Все, что у него идет от жизни, все резко очерчено твердой и верной рукой. Такова Галя – студентка МГУ, которую сперва полюбил Андрей, а затем разлюбил и которая сначала не любила его, а затем полюбила. Такова семья Шелестиных с ее страшными раздорами, дрязгами, сутяжничеством, связанным с наследованием дома, собственностью, и как бы являющаяся напоминанием о проклятых пережитках.

Начинающие писатели обычно стараются втиснуть в свое первое произведение как можно больше из того, что они увидели, и конечно, это отягощает их книгу событиями. Безудержной бывает и фантазия их – они много «придумывают», что также идет в ущерб произведению.

Не избежал этих недостатков и Бондаренко. Очевидно, он боялся, что любимый им Андрей Шелестин не будет выглядеть достаточно героичным. Ему мало показалось того, что Андрей, жертвуя жизнью, отдал себя науке, он еще заставляет его поехать на Север в геологическую экспедицию, хотя к основной работе его это не имеет никакого отношения.

В Сибири Андрей претерпевает ряд приключений. Именно он нашел «краевой прогиб», который искала экспедиция. Именно он принял командование над небольшим отрядом, когда начальник Серебряников получил сотрясение мозга и повредил берцовую кость. Именно он обратил в бегство медведя, от которого ему и пижону-истерику Вальке Маленькому – антиподу главного героя – грозила смерть. Именно он, будучи совершенно больным, пробрался сквозь непроходимую тайгу за вертолетом в Троицк, чтобы спасти завидующего ему друга, «прожигателя жизни» и неудачливого соперника Олега Рахманова, и несколько дней полз, как и подобает настоящему романтичному герою. (Может, эту черту характера безошибочно чувствовали в нем женщины? В двух любовных романах, которые показал нам автор, две девушки, отвергавшие всех поклонников, немедленно ему покорились.)

Обычно впоследствии, в зрелом возрасте, писатели возвращаются к тому кругу вопросов и тем, которые они трактовали в первых своих произведениях, и уже излагают их более обоснованно, скупо и ярко. Возможно, вернется к ним и Борис Бондаренко. Тогда новые произведения его приобретут композиционную стройность, и он легко избежит тех недостатков, которые допускал на первых порах. Ведь эти недостатки – что-то вроде болезни «детства», своеобразной кори.

Будем надеяться, что умная, безусловно интересная в своей основе повесть Бориса Бондаренко «Ищите солнце в глухую полночь» найдет своего читателя, который внимательно станет следить за его творчеством.

Виктор Авдеев

Я видел, как падает снег, когда подходил к окну, и иногда останавливался, чтобы посмотреть, как мягко ложатся крупные хлопья на белую землю. Потом опять принимался ходить по коридору из конца в конец. В одном – гладкая бело-коричневая стена с голубой полосой посредине, в другом – широкое холодное окно, выходящее на пустырь. В дальнем углу пустыря виднеется серое здание морга, и иногда я вижу, как по белой земле, из которой торчат тонкие черные прутья замерзших акаций, катится тележка, накрытая простыней, и тогда невольно приходит в голову, что в этой больнице умирает слишком много людей.

В коридоре всегда холодно и безлюдно, и можно ходить, ни на кого не натыкаясь, и никто не мешает думать.

И я хожу – изо дня в день, вот уже целую неделю. Должно быть, я прошагал за это время не меньше ста километров – ведь я хожу и утром, и днем, и вечером. Приятно ходить после того, как почти месяц пролежал на койке. А когда лежишь целыми днями, и слушаешь одни и те же нескончаемые разговоры о болезнях, и знаешь, что сам серьезно болен, тогда становится совсем скверно. И когда мне разрешили вставать, я стал много ходить.

Семьдесят три шага – от стены до окна. И семьдесят три шага обратно – от окна до стены.

А в палатах все та же шелестящая негромким говором жизнь, и один день в точности похож на другой. Старые неумные анекдоты, плоские шутки; и все неизменно возвращаются к одному и тому же – у кого что болит и у кого сильнее болит. И почему все они так любят говорить о болезнях?

– После вас придется заново красить полы.

Это говорит сестра. Традиционная шутка, на которую полагается улыбаться.

Я улыбаюсь.

– Идите в палату – уже четвертый час.

Я опять улыбаюсь и иду в палату.

На мое счастье, там уже все спят. А мне в это время никогда не удается уснуть. И становится как-то уж очень не по себе. Начинается это после четырех, когда уже нет света и еще нет темноты, и приходится лежать, смотреть на матовые прямоугольники заледеневших стекол и слушать дыхание спящей палаты. И лезут в голову мысли, от которых некуда деться, и начинаешь понимать, насколько плохи твои дела...

Дверь тихонько скрипнула, на пороге появилась неясная фигура в белом.

Светлана, «сестренка», как все зовут ее здесь. Симпатичная девушка, общая любимица. Ей уже восемнадцать, и ей кажется, что это очень много – во всяком случае, вполне достаточно, чтобы считать себя взрослой женщиной. Может быть, так ей кажется потому, что у нее никого нет – она из детдома.

В нашей палате всего четыре человека, все выздоравливающие больные, большие любители поесть и поспать. Светлана приходит ко мне в это время – она знает, что я не сплю днем, – и мы шепотом разговариваем. Она любит слушать мои рассказы об университете, страшно смущается, когда делает мне уколы, и совсем по-детски сердится, если приходит Галя.

Светлана немного постояла в дверях и на цыпочках подошла ко мне.