Ирина Токмакова
Маруся ещё вернётся
© Токмакова И. П., 2015
© Челак В.Г., иллюстрации, 2015
© Оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2015
Мachaon®
* * *
Глава первая
Мама уехала. Зато появилась Маруся
Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили десять раз. Дверной замок щёлкнул язычком. Захлопнулся. Вдоль дорожки, которая вела к калитке, закачались розовые люпины. Мама пробежала так быстро, что получился ветер. Варя посмотрела в окно. Мамы уже не было видно. Через несколько минут послышался шум электрички и затих. Потом электричка взревела, как тёти-Маринин бычок, когда он по вечерам просится домой. Снова послышался шум и окончательно замер вдали. Это значит – мама уехала.
Ой, как плохо, как грустно и даже, пожалуй, страшновато!
А получилось вот что…
Впрочем, вы ведь про Варю ничего не знаете. У Вари прямые волосы, светлые-светлые, красненький пластмассовый обруч держит их, чтоб не падали на лоб. Варя живёт с папой и с мамой в зелёном домике недалеко от Москвы. Варины папа и мама работают в Москве. Папа – в институте. И мама – в институте. Только это разные институты. Папа часто летает в Африку. Он там разведывает разные полезные ископаемые. А мама никуда не летает. Ей некуда летать – она историк.
Почему так неудобно устроились Варины родители – работают в городе, а живут в посёлке и ездят в свои институты на электричке?
Да вот ведь… Тут такие печальные дела… Когда Варя была совсем маленькая, было ей годика три, должно быть, она заболела астмой. Сначала-то она очень чего-то испугалась, только забыла – чего, и вспомнить не может, рассказать про это не умеет.
А после Варя стала кашлять, и кто-то невидимый и злой будто душил её, и прибегали врачи и делали уколы… Словом, маме с папой сказали, что Варе надо жить за городом на свежем воздухе. И городскую квартиру в Пуговичном переулке, почти в самом центре, поменяли на зелёный домик в посёлке Глебова Гора, куда летом приезжает много дачников, а зимой народу мало, и чистый снег, и прилетают птицы-свиристели и клюют рябину. Варе и правда за городом стало намного лучше. Только приступы астмы всё-таки иногда повторялись, и тогда мама пугалась и опять вызывала врачей…
Зимой с ними живёт бабушка Оля. Она не совсем бабушка. Она мамина тётя. А настоящая бабушка Лиза – мамина мама – это фотография на мамином письменном столе. Потому что мамина мама умерла ещё до того, как Варя родилась на свет…
Да, так вот что получилось. Бабушка Оля отправилась на лето к себе на родину – в Пензу. Папа улетел в командировку в Оуáгадýгу. В Африку, конечно. Где ж ещё может оказаться город с таким чудны́м названием? А мама взяла отпуск, чтобы, как она сказала, «пасти Варю» и дописать наконец книжку, которую она вот уже два года пишет про древний перуанский город Ма́чу-Пи́кчу.
Всё до сих пор шло прекрасно. Мама писала. Варя играла в саду и, чтобы не приставать к маме, сама себе читала сказку про странного летающего мальчика Питера Пэна и девочку Вэнди.
И никаких приступов астмы не было уже давно.
Варина летняя подруга Зина Репьёва пока ещё не переехала на дачу, и Варя ждала, что она приедет и они будут гулять с Зининой таксой по имени Тили и будут качаться на качелях и вместе смотреть кино по телевизору.
Но вот сегодня рано утром вовсе и не Зина приехала, а к калитке подкатила на велосипеде почтальонша Наташа и вручила маме телеграмму.
Мама прочла её и сказала:
– Ой!
Потом она растерянно посмотрела на Варю.
– Что ж теперь делать? С кем же я тебя оставлю?
– Мам, ты что? – забеспокоилась Варя. – Что-нибудь с папой? Или это от бабушки Оли? Ну, мам!
Варя взяла у мамы из рук клочок бумаги. Там было написано: «Профессор Хуан Анхель де ла Мендоса будет в Москве девятого июня проездом Токио тчк Турик».
– Какой Турик?
– Ах, да не в Турике дело, – ответила мама. – Володя Тураев, не помнишь, что ли?
– Который в твоей лаборатории?
– Который, – рассеянно отозвалась мама, и было видно, что она думает совсем о другом. – Боже мой, что же мне делать? Понимаешь, Варька, я всю жизнь мечтала поговорить с этим человеком.
– С Хуаном?
– Он самый главный специалист в моей области.
– В какой области? – не поняла Варя. – В Московской?
– Да нет, в моей теме, в культуре древнего Перу… Ах, как мне надо с ним встретиться. Необходимо. Ну просто необходимо!
Мама молчала. И Варя молчала. Потом Варя сказала:
– Ну, встречайся, раз надо.
– Как же я тебя оставлю? Как ты будешь одна? Репьёвы ещё не переезжали. И Елена Андреевна утром зачем-то потащилась в Москву! Ну, никого во всей округе.
Елена Андреевна – это соседка из восемнадцатого дома.
– Может, сегодня не девятое? Может, ещё только восьмое? – с надеждой сказала мама.
Но было девятое. Девятое было на большом календаре, который висел на стене и на нём была изображена африканская девочка со множеством косичек-рожек, девятое показывали и мамины часы, на которых, если нажать кнопочку, выскакивали и мигали календарные числа. Никуда не денешься. Девятое.
– Варя. Я тебя умоляю, Варя. Никуда не выходи из дома. Я тебя умоляю. Сиди возле телефона. Я буду звонить каждый час. Если что – я схвачу такси и приеду. Ты слышишь, Варя? Будь разумной. Никуда не ходи. Никого не пускай в дом. Я к вечеру вернусь. А пока я буду звонить каждый час. Ты не будешь бояться, нет? Ты не станешь нервничать? Смотри, Варя, а то…
Мама хотела сказать: «А то закашляешь», но не сказала.
– Газ зажигай аккуратно. Слышишь? Там курица с рисом на сковородке. Погрей. Компот в холодильнике, но ты очень холодный не пей. Пусть постоит немного на кухне. Ты слышишь, Варя? Не забудь пообедать. Но я ещё позвоню. Сиди возле телефона, читай.
– Ладно, мам, я всё поняла.
Так вот. Шум электрички замер вдали. Варя была дома одна. Ей сделалось неуютно, тоскливо и хотелось плакать, но не плакалось. Варя забралась с ногами в большое старое кресло, которое стояло в столовой недалеко от телефонного столика, уткнулась носом в мягкий подлокотник и стала ждать, чтобы время проходило. Оно обязательно понемногу пройдёт, и тогда вернётся мама. Варя даже стала представлять себе, как час, и ещё час, и ещё час – такие одинаковые ростом и в одинаковых костюмчиках на цыпочках проходят по комнате и исчезают где-то за окном.
А пока Варя сидела, уткнувшись носом в подлокотник, за стеной в маминой комнате скрипнула светлая ореховая дверца шифоньера, и с верхней полки на ковёр тихонько соскользнул кто-то голубой и мягкий. Это была большая-пребольшая игрушечная медведица из голубого плюша.
– Так не годится, – сказала она. – А как быть, я и сама хорошенько не знаю. Светит месяц, светит ясный… Мда…
И она направилась в столовую, где в старом кресле, пригорюнившись, сидела Варя. Плюшевая медведица тихонько подошла к ней и погладила её по руке тёплой голубой лапой.
– Варя, – сказала она ласково. – Варенька, ты только не испугайся. Это я, Маруся.
Варя подняла голову и посмотрела.
– Я – Маруся, – повторила медведица. – Понимаешь, я твой подарок ко дню рождения. Только я не дождалась. Мне стало жалко тебя, что ты одна. Понимаешь?
– Тебя мама… принесла? – спросила Варя. Она хотела сказать «купила», но постеснялась. Как купишь медведицу, если она хоть и голубая, и плюшевая, а разговаривает и гладит мягкой лапкой по руке.
– Да, да, конечно, – сказала Маруся. – Мама. Мама меня купила в магазине. Ты только не пугайся. Не нервничай, хорошо?
– Разве игрушки умеют говорить?
– Некоторые, – сказала Маруся. – Те, которые приходят в игрушечный магазин из волшебной страны Тут.
– Где – тут?
– Так называется волшебная страна – Тут.
– Как интересно! – сказала Варя.
Маруся напрасно беспокоилась. Варе нисколько не было страшно, совсем наоборот, любопытно, легко и весело.
– Где же эта страна находится?
Маруся не успела ответить. Под самым потолком блеснул огонёк, да нет, даже и не огонёк, а сверкнула какая-то крохотная ослепительная точечка. Она стала быстро-быстро приближаться и расти. И вот уже на полу перед Варей и Марусей стоял невысокий человек в широком серебристом плаще и с маленькой круглой шапочкой на голове. Лицо у него было красивое. Чуть бледноватое, правда, но с очень правильными, как говорят, благородными чертами.
– Маруся, – позвал он, и голос у него оказался тоже красивый, мягкий и задушевный.
– Асей! – воскликнула Маруся. – Ты так всегда внезапно появляешься, что я каждый раз вздрагиваю и больно прикусываю язык. Ну на что это похоже!
