Когда шум прекратился и пыль рассеялась, они, не веря своим глазам, увидели, что лежат плашмя на настиле какого-то железного моста, переброшенного через бездонную пропасть.
Белобрысик посмотрел вниз и от ужаса зажмурил глаза. Павлик испуганно приподнялся, потрогал вокруг себя ржавое железо и, не глядя на зияющий под ним провал, держась за мост руками и ногами, стал осторожно пятиться к скале, показывая Белобрысику глазами, чтобы тот последовал его примеру. Когда он дополз до чудесного каменного мостика, то с облегчением вздохнул, сел на краю железного моста и шутки ради стал его раскачивать. Белобрысик вскрикнул и побежал к спасительному берегу, но по дороге споткнулся и упал так неловко, что половина его тела повисла в воздухе. Павлик бросился к нему на помощь, поднял его и на руках вынес на берег.
— Прости меня, — прошептал он смущенно. — Чуть было не произошло несчастье! Ужасно!
Белобрысик утёр застилавшие ему глаза слёзы и ничего не сказал.
— Забудем об этом, — попросил Павлик. — Прошу тебя, Сашок! Это была глупая шутка!
— Давай лучше идём к твоему орлу, возьмем ранцы и вернёмся в лагерь. Там наверное все беспокоятся. Это даже нечестно… — ответил ему Белобрысик.
— Хорошо, идём, — согласился Павлик, — но прежде посмотрим, что там, на той стороне. Ладно? — он указал на другую сторону пропасти. — Перейдем через мост, поднимемся на вершину, а потом… вернёмся.
— Я больше не ступлю на этот мост. Я там чуть было не погиб и теперь ещё весь дрожу.
— А ну-ка, посмотри, что это там такое? — уставился Павлик на стену около моста.
Грубо вырубленная в скале узкая лестница вела во второй этаж пещеры. Они не видели его вчера в темноте, но теперь, даже при слабом дневном освещении, трудно было его не заметить. Отверстие пещеры было расширено человеческими руками. На стенах виднелись следы от ударов долотом и молотком. Но внимание юных путников привлекли в особенности рисунки, покрывавшие всю противоположную стену. Неумело нарисованные фигуры людей и животных переплетались с какими-то неясными начертаниями. Особое впечатление производили яркие многоцветные краски, которыми рисунки были исполнены. Краски эти так хорошо сохранились, что можно было подумать, будто они нанесены совсем недавно.
Когда мальчики поднялись во второй этаж, то оказалось, что из него вглубь скал шли узкие проходы. Над одним из них, настолько тесном, что не пройти человеку, ярко-красными старо-болгарскими буквами была сделана надпись. Её можно было с трудом разобрать, но смысл оставался непонятным. Она была следующего примерно содержания:
«Конец страшному опустошению!
Безмолвные скалы, непроходимые леса, гордые орлы,
вам передаётся на хранение то, что было. Берегите
прошлое! Настанет день,
когда вы поведаете всё. Будьте долговечны.
Настанет день!»
Бегло осмотревши рисунки и надписи, они решили, что изучение их должно быть поручено специалистам. Поэтому, не желая терять время, они поспешили перейти через мост, чтобы успеть побывать на вершине и затем скорее вернуться в лагерь, сообщить о сделанных ими открытиях. Они были уверены, что нашли то сокровище, о котором говорил седовласый Радан. На самом же деле они были к нему не ближе, чем в самом начале своих поисков.
Переход через пропасть прошёл без затруднений. Железный мост оказался ещё совсем прочным, и Сашок, сходя с него, потрогал его железные балки и не мог не выразить своего восхищения.
Ушедший вперёд Павлик окликнул его из-за скалы, преградившей ему дорогу вглубь горы.
— Подожди ещё, твой восторг быстро испарится. Иди скорей сюда! — позвал он своего друга.
Посреди узкой, поросшей травою тропинки, в зарослях терновника и пырея, лежал человеческий череп. Обглоданный орлами, обмытый дождями, обожженный солнечными лучами, он совсем побелел и блестел как полированный. Рядом с ним грелась на солнце ящерица.
При виде черепа, у мальчиков сжалось сердце.
Углубляясь все дальше в горы, они дошли до места, где тропа проходила под искусственно устроенным каменным навесом. Назначение этого сооружения было неясно, но по-видимому оно было сделано с целью скрыть тропу от постороннего взгляда. Дальше шёл туннель. Мальчики смело вошли в него и зажгли свои фонарики. Теперь они двигались осторожнее, но со всё возрастающим интересом.
Тропа упёрлась в огромную железную дверь. По общему виду и отделке она была похожа на двери в доме Радана. Это сходство сразу бросалось в глаза.
В болгарском народном быту железная орнаментика и выделка предметов из кованого железа были в старину широко распространены и достигали большого совершенства. Насколько позволяли возможности тогдашних мастеров, они очень тонко и с удивительным художественным чувством выковывали разные украшения, крестики, геометрические фигуры, переплетающиеся узоры, и к гордости потомства оставили множество предметов самобытного искусства высокой художественной ценности. Орнаменты на этой двери служили блестящим образцом такого искусства. Дверным петлям была придана форма ореховых листьев, прекрасной работы дверной молоток изображал ужа, заглатывающего лягушку, плоский живот которой приходился как раз против металлической пластинки, прикрепленной железными скобками к тёмному дереву. Дверь была окована тяжёлыми железными полосами, украшенными геометрическими фигурами. Щиток на замке был выкован в виде дубового листа.
Из замочной скважины двери торчал огромный железный ключ; и самый ключ и дверная ручка были так велики, что, казалось, предназначались для великанов.
Павлик нажал на ручку и, к его удивлению, дверь легко отворилась. На молодых путешественников дохнуло затхлым воздухом подземелья. Они переглянулись и смело переступили через порог.
При свете фонариков они увидели большую каменную галерею, которая в глубине заворачивала в сторону. Её стены и грубые каменные плиты были покрыты густым слоем пыли.
За поворотом открылся широкий ров, облицованный камнем. Очевидно он когда-то был наполнен водой, так как на дне ещё оставались следы высохшей тины вперемешку с песком.
Павлик, ни минуты не колеблясь, спустился на дно канала и вскарабкался по противоположной его стенке. На той стороне возвышалась стена, сложенная из больших камней и прорезанная бойницами.
— Тут нет никакого сомнения, — заключил Павлик, — это подземная крепость.
— Быть может раньше существовала и надземная её часть, — заметил Белобрысик.
— Да, по всей вероятности… Посмотрим, что дальше…
Пройдя в разрушенные ворота этого оборонительного сооружения, они очутились в огромном круглом зале с множеством колонн, между которыми чернели входы в какие-то боковые помещения. В середине этого необыкновенного зала монотонно журчала струящаяся из источника вода.
В глубине зала белели мраморные ступеньки. Они так резко выделялись на общем тёмном фоне стен, что не заметить их было просто невозможно. Очевидно это было сделано умышленно.
Павлик и Сашок направились к этим ступенькам. Их шаги гулко раздавались в этом мире безмолвия и запустения и вызвали отзвук со всех сторон пробудившегося подземелья. Они поднялись по ступенькам, прошли по открывшемуся за ступеньками узкому коридору и оказались в просторном зале такого же точно типа, как тот, из которого только что вышли. Здесь однако было светлее, так как во внешней его стене были прорезаны бойницы.
Оба с любопытством посмотрели в одну из них. Вдалеке, над острыми скалами синело небо, а внизу простирался над бездной тот самый железный мост, по которому они прошли. Солнце высоко стояло над горизонтом, и теперь можно было заметить другую тропу, которая с вершины хребта спускалась на дно пропасти.
Она, как и та, по которой они проникли в крепость, была защищена каменным козырьком.
— Может быть именно об этой тропе говорил нам перед смертью Радан «тропинка от вершины в бездну…» — прошептал Сашок.
Павлик ничего не ответил. Он отошёл от бойницы и принялся осматривать зал. Сашок в это время пошёл вдоль бойниц, заглядывая в каждую из них. Вдруг он обо что-то споткнулся и чтобы увидеть, посветил своим фонариком. Он тотчас же отпрянул назад: перед ним, уткнувшись головой в землю, лежал в пыли человеческий остов.
— Скелет! — в ужасе вскрикнул он.
Павлик подошёл и иронически глянул на своего приятеля.
— Что, дрожишь?
Белобрысик гневно сжал губы.
— Больше ты не увидишь, чтобы я задрожал, — процедил он сквозь зубы и отошёл в сторону.
— Как ты иногда плохо владеешь собой! — укоризненно заметил Павлик и пошёл рядом со своим другом.
Чем дальше они шли по обширному кругу, тем больше новых закоулков открывалось между колоннами; как и в нижнем зале, монотонно журчала вода.
