Андрею удалось подкрасться к нему совсем близко, так близко, что он мог разглядеть на мордочке быстро шевелящийся нос и белые волосинки усов.
«Вот теперь, наверное, попаду», — решил он.
Встав на колени, прицелился в серый бок и, задержав дыханье, как учил его Маленький Бобр, спустил тетиву.
Что-то громко хлопнуло рядом, поляна перекосилась и встала дыбом. Камни, кусты, вскочивший на ноги кролик превратились в серый туман. Лук вылетел из руки, и голос матери произнёс:
— Да что же это такое? Уже два часа ночи, а ты не спишь!
Андрей поднял голову.
Он сидел на полу перед шкафом с книжкой на коленях, а над ним стояла мама в халате, и лицо у неё было очень сердитое.
— Немедленно в постель!
— Ма…
— Никаких «ма»! И с этого дня я запрещаю тебе читать по вечерам. Слышишь? Запрещаю!
— А я буду! — сказал Андрей.
— Посмотрим!
— Буду! — упрямо повторил Андрей.
— Дай сюда книжку!
— Не дам! — Он прижал книгу к груди.
— Ах, так! Ты хочешь, чтобы я разбудила отца?
Андрей медленно поднялся, сунул книжку в шкаф и пошёл в ванную чистить зубы. Спорить не приходилось. Часы на папином столе показывали без десяти два.
«Попал я в кролика или нет? — подумал Андрей, выжимая пасту из тюбика на зубную щётку. — Ничего, завтра узнаю. После школы сразу уйду к Ремню, Мокасину и Маленькому Бобру. А если она снова будет ругаться, останусь у них навсегда. Честное слово, останусь…»
* * *
В школе Андрей всё время думал об индейцах.
Вот жизнь! Постоянно в лесу, никакой тебе математики, никаких родителей. Мальчишки живут как взрослые. Вместе с учителем Большим Оленем охотятся на диких коз. А какой чудесный дядька этот Большой Олень! Наверное, никогда не ругается. И как мальчики его слушаются! Вот только по утрам вставать приходится очень рано. И это купанье в холодной реке… Б-р-р-р!.. От одного воспоминания становится зябко. И ещё комары в лесу. Правда, к этому можно привыкнуть… Нет, индейская школа всё-таки лучше, чем школа белых людей. Там не сидят, не гнутся за столом, не пишут в тетрадях «МАМА МЫЛА МАШУ», «МАША ЛЮБИТ МАМУ». Там только слушают и запоминают…
Ну разве сравнишь Большого Оленя с учительницей Верой Фёдоровной?
Андрей посмотрел на Веру Фёдоровну и улыбнулся.
Он представил её в индейской одежде, с луком за
плечами и с топором-томагавком в руке. И ещё представил, как она пробирается по лесу по чуть заметной тропе в кустах, а за ней — цепочкой — все ученики их класса, и самый последней — очкастый Гришка Новиков. Он так плохо видит, что всё время спотыкается и падает, тяжело ворочается в кустах, теряет очки, а Вера Фёдоровна покрикивает:
— Новиков, не отставай! Новиков, ты нас задерживаешь!
И тут на тропу выскакивает дикая коза, останавливается, удивлённо смотрит на людей. Вера Фёдоровна командует:
— Стойте!
Вынимает из чехла лук, накладывает стрелу.
— Смотрите все, как я буду стрелять! — говорит она.
Все смотрят. Коза тоже смотрит.
— Подождите, я тоже хочу! — кричит Гришка Новиков, выползая на четвереньках из кустов.
Вера Фёдоровна прицеливается.
Стрела летит куда-то к вершинам деревьев.
Коза провожает её глазами и говорит:
— Бе-е-е-е!..
Андрей роняет голову на стол и хохочет, хохочет до слёз.
Соседка Ира Антонова толкает его в бок:
— Ты чего?
— Почему ты смеёшься, Васильев? — спрашивает Вера Фёдоровна. — Встань!
Андрей встаёт.
— Почему ты мешаешь работать?
— Я не мешаю.
— Как же не мешаешь, когда все пишут, а ты смеёшься?
— Вера Фёдоровна, а вы умеете стрелять из лука? — вдруг спрашивает Андрей.
По классу проносится хихиканье.
— Из лука? — глаза у Веры Фёдоровны становятся вдруг весёлыми. — А какие системы луков ты знаешь, Васильев? Ну-ка, иди к доске и нарисуй лук.
Андрей рисует мелом дугу, стягивает её концы тетивой.
— Что это за лук?
— Это… просто охотничий лук. Индейский.
— Ты нарисовал простой лук. Такие были только у первобытных людей. А индейские луки не простые, а сложные. Ты видел когда-нибудь индейский лук?
— Видел…
— Помнишь, как он устроен?
«Как же устроен лук? — думает Андрей. — Тот, который мне дал на охоту Большой Олень, я даже не успел рассмотреть хорошенько… Эх!»
— Садись. О луках мы поговорим потом.
… Вот тебе и Вера Фёдоровна! Откуда она всё знает?
— Что, съел? — хихикает Ирка Антонова.
Андрей показывает ей кулак и отворачивается.
… Бобр, Мокасин и Ремень, вероятно, опять в лесу у водопада. Шумят под ветром деревья. Оседают на лицо холодные брызги. Мокасин разжигает костёр. Может быть, ребята убили кролика или наловили рыбы и сейчас будут поджаривать кусочки мяса на концах стрел. А вечером вернутся в лагерь и в типи, у огня будут рассказывать друг другу о своих приключениях…
Сегодня же вечером — к ним, туда, на поляну, и внимательно рассмотреть, как устроен индейский охотничий лук!
* * *
Дома, сразу же после школы, он заставил себя сесть за стол и сделать уроки. Он старался не смотреть в сторону шкафа. Лучше потратить сейчас два часа на домашние задания, зато потом можно целый вечер провести в индейском лагере.
Но вот наконец всё готово. Он уложил ручку, учебники и тетради в портфель, заполнил дневник на следующую неделю. Всё в порядке. Можно спокойно отправляться в Канаду.
Он открыл шкаф и потянулся за книгой с разноцветными стрелами на обложке. Но книги на месте не оказалось. Не было её и на нижней полке, и на самой верхней полке. Андрей опустился на колени и заглянул под шкаф. Пусто. Только тяжёлые папины гантели в углу.
Андрей снова осмотрел полки. Может быть, папа поставил книгу на место, когда уходил на работу? Она стояла вот здесь, недалеко от «Тома Сойера». У папы для каждой книги своё место в шкафу, и он сердится, когда этот порядок нарушают. Странно, почему её нет? Ведь он хорошо помнит, что положил её на среднюю полку, когда мама погнала его спать. Где же книга сейчас?
Андрей ещё и ещё раз просмотрел названия на корешках.
«Земля Солёных Скал» исчезла.
В прихожей щёлкнул замок. Это пришла мама.
Андрей бросился к ней.
— Ма, ты не видела «Землю Солёных Скал»?
— Ты уже пообедал? Я тебе всё оставила на плите. Только включить газ и подогреть, — сказала мама.
Ну, вот… У мамы всегда на уме одно и то же. Сейчас она скажет, что сначала нужно было поесть, а потом делать уроки.
— Ма, честное слово, я не хочу есть! Я потом, вместе с тобой…
— Ну что ты у меня за человек, Андрей! Всё делаешь наоборот. Сколько раз я тебе говорила, что сначала нужно поесть, а потом заниматься. Нет, придётся мне тебя перевести на продлённый день в школе. Там по крайней мере сыт будешь.
— Не хочу на продлённый день! — закричал Андрей. — У нас в классе никого нет на продлённом дне!
— Если бы ты был самостоятельным… — вздохнула мама.
— Я самостоятельный! Ну что делать, если есть не хочу? Зато все уроки сделал!
— Иди погуляй, — сказала мама, — а я пока приготовлю обед.
— Не хочу! Хочу к Сат-Оку в Канаду! Где книжка?
— Ты её не получишь. Хватит того, что ты вчера читал до двух часов ночи.
Ага, значит, всё-таки она её спрятала! Вот почему её нет в шкафу!
— Мам, ну дай, пожалуйста. Я не буду до двух часов. Честное слово! Я совсем немножко. Мне очень нужно…
— Я сказала: не дам. Не проси. И сегодня опять буду говорить с отцом, — жестко сказала мама и прошла на кухню.
Андрей вернулся в комнату и остановился у шкафа.
Что делать?
Дорога в Канаду закрыта. Он не увидит ни Маленького Бобра, ни Ремня, ни Мокасина, не побывает в лагере у водопада и никогда уже не узнает устройство охотничьего лука.
По щеке Андрея поползла горячая капля. Он вытер её ладонью.
За открытыми дверцами шкафа на полках стояли книги. А там, за их стенкой, — чудесная машина, на которой можно куда угодно.
— Стоп!
Сейчас он так и сделает.
Пусть не будет «Земли Солёных Скал» и Маленького Бобра. Зато есть Том Сойер, Чарлз Марден, Васька из казачьей станицы. Можно опять взять наугад какую-нибудь… Вот эту, хотя бы.
Он снял с полки небольшую толстую книжку и открыл её.
Ого, какие картинки! А название! «Кондуит и Швамбрания»!
Интересно, что это такое?
В машину! В машину!
Раз!
Два!!
Три!!!
Кто-то крепко взял его за руку выше локтя.
Андрей поднял глаза.
Рядом с ним стоял высокий плотный человек в тёмно-синем мундире с золотыми пуговицами, с рыжеватой, расчёсанной надвое бородой и с хитро прищуренными глазами.
— Тэк-с, тэк-с, тэк-с, новенький, — сказал он густым голосом. — Идём в класс.
Он повёл Андрея по длинному пустому коридору мимо высоких жёлтых дверей, за которыми слышались шум, какое-то хлопанье, смех.
