Директор брезгливо вытер руки ветошью и спросил:
— Где амортизаторы?
— Какие амортизаторы? — удивился Вадим.
— С «Победы».
— Не знаю, — ответил Вадим.
Директор повернулся к Игорю:
— Чтобы амортизаторы были.
— Хорошо, хорошо, — поспешно ответил Игорь.
— Это заберите! — приказал директор, ткнул ногой в выброшенные со склада части и удалился.
Рабочие забрали все хорошее. А негодное оставили.
Мы стояли возле сарая и молчали. Тут был весь наш класс. Что мы могли сказать? Факт налицо. Пропавшие части обнаружены у нас. Какой позор!..
Потом Майка сказала:
— Как некрасиво…
Все закричали, зашумели, заговорили. Все обвиняли Вадима. Это он сказал, что директор разрешил собирать части. Ребята поднажали. Вот что из этого получилось.
Когда Вадима выбирали в снабженцы, я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Вадим обязательно что-нибудь натворит, и мы влипнем в историю. Сейчас мне очень хотелось об этом напомнить. Хотелось сказать: «Когда я давал отвод Вадиму, вы меня не послушались. Вы послушались Игоря. Пеняйте на себя».
Меня так и подмывало это сказать. Но я сдержал себя. Не потому, что я жалел Вадима, а потому, что он ни в чем, по-моему, не был виноват. Он не таскал эти части потихоньку, а открыто пришел и открыто сказал, чтобы мы собирали. Вопрос в том: разрешил директор или нет. Если разрешил, то Вадим ни при чем. А если Вадим сам это выдумал, тогда он виноват. В этом надо спокойно разобраться. Нельзя вдаваться в панику.
Я спросил Вадима:
— Директор разрешил собирать части или ты это сам придумал?
— Конечно, разрешил! — ответил Вадим.
— Откуда ты знаешь?
Вадим показал на Игоря:
— Мне Игорь сказал. Правда, Игорь?
Вместо ответа Игорь задумчиво пробормотал:
— Куда могли деться амортизаторы?
— Никаких амортизаторов я не брал! — закричал несчастный Вадим.
Мне не понравилось, что Игорь увиливает от ответа, и я сказал:
— Дело не в амортизаторах. Ты прямо скажи: разрешил директор собирать части или нет?
Игорь вытаращил на меня свои голубые глаза и медленно проговорил:
— Допустим… А что?
— Пожалуйста, без «допустим»!
— Ну, разрешил!
— Чем же тогда виноват Вадим?
— А вот чем! — рассудительным голосом ответил Игорь. — Надо было не самовольничать, а спросить разрешения у начальника цеха.
— Но ведь Вадим сам ничего не брал, — возразил я, — брали ребята.
Игорь укоризненно покачал головой:
— Не надо обвинять всех. Коллектив здесь ни при чем.
— Ты свою демагогию брось! — закричал я. — Не прикрывайся коллективом. Тоже взял себе привычку! Отвечай прямо: в чем вина Вадима?
Игорь даже потемнел от злости. Но старался показать выдержку:
— Вадим обязан был предупредить ребят, чтобы они ничего самовольно не брали.
Тут голоса ребят разделились. Одни считали, что Вадим виноват, другие — что нет. Последних было большинство.
Майка сказала:
— Каждый должен отвечать за себя сам, а не прятаться за спину товарища. Мы с Надей взяли без разрешения подушку и спинку сиденья. Значит, мы виноваты. Нечестно все сваливать на одного.
Надя Флерова добавила:
— Все виноваты.
Пока ребята спорили, мне в голову пришла блестящая идея. Я закричал:
— Погодите, сейчас все станет ясно! — и спросил Игоря: — Директор тебя предупредил, что надо просить у начальников цехов?
Игорь почувствовал в моем вопросе ловушку, внимательно посмотрел на меня. Потом осторожно ответил:
— Предупредил… В общем… сказал: «Пусть начальники цехов покопаются в своих резервах».
— Значит, директор тебя предупредил! — воскликнул я. — А ты предупредил Вадима?
И тут все поняли, что это и есть главный вопрос. И уставились на Игоря. Его ответ решал все…
— Видишь ли, — неуверенно начал Игорь, — не может быть, чтобы я его не предупредил…
— Врешь! — закричал Вадим. — Ни о чем ты меня не предупреждал. Велел собирать части, и все!
— Погоди! — нетерпеливо отмахнулся Игорь. — Я не помню точно формулировки… Во всяком случае, я Вадиму но велел таскать что попало. Вадим не маленький. Должен соображать. У него на плечах голова, а не дыня.
Тогда я сказал:
— Директор тебя предупредил, а ты Вадима нет. Значит, ты думал, что у Вадима голова, а директор думал, что у тебя не голова, а дыня.
Игорь увидел, что я положил его на обе лопатки. Но он был большой дипломат, вместе со всеми рассмеялся моей шутке и добродушно проговорил:
— Ну ладно. Дело не в том, кто виноват. В какой-то степени, может быть, и я. Хотя я теперь вижу: на прошлом собрании Крош был прав, когда давал отвод Вадиму.
Этим он хотел завербовать меня в союзники. Но это был бы беспринципный союз.
— Дело не в Вадиме, а в тебе, — ответил я. — Ты виноват. И ты хотел все свалить на Вадима. Не вышло.
Ребята согласились с предложением Майки: виноват весь класс, мы должны извиниться перед дирекцией и пообещать, что больше этого не повторится.
Я воздержался от голосования. Считал, что виноват не класс, а Игорь.
Игорь сразу повеселел:
— Ладно, пусть будет так. Но как быть с этими несчастными амортизаторами? Считают, что мы их взяли.
— Пусть считают! — закричали ребята. — Не брали мы никаких амортизаторов.
Майка сказала Вадиму:
— Вадим, дай честное слово, что ты не брал!
Вадим приложил руку к сердцу и дал честное слово, что он этих амортизаторов в глаза не видел.
И все ему поверили. А я тем более. Ведь я знал, кто подменил амортизаторы.
Игорь тоже поверил Вадиму. Но боялся директора. И потому внес такое предложение:
— Выберем делегацию. Она пойдет к директору и передаст ему наше решение. В состав делегации предлагаю: Майю, Полекутина и Кроша.
— Сам дрейфишь! — заметил я.
— Нет, — возразил Игорь. — Но я слишком часто хожу к директору по разным текущим делам. Мой приход не произведет нужного впечатления. А если пойдет специальная делегация, то это произведет нужное впечатление.
Мы тут же пошли к директору. Майя, Полекутин и я. Игорь тоже увязался с нами. Так он любил «фигурировать». Но в кабинете стоял несколько в стороне, как человек, зашедший сюда случайно.
— С чем пришли? — спросил директор.
Мы договорились, что начнет Майка. Как с женщиной, директор обязан говорить с ней вежливо. Вообще-то он человек выдержанный, но мало ли что… А если понадобится по ходу дела, то вмешаемся мы с Полекутиным.
Майка сказала:
— Класс признает свою вину. Мы действительно взяли кое-что без разрешения. Больше этого не будет.
— А амортизаторы? — спросил директор.
— Мы не брали. Они нам не нужны.
— Кто их взял?
— Этого мы не знаем.
— Надо найти, — спокойно сказал директор.
Тут я увидел, что по ходу дела пора вмешаться. И спросил:
— Интересно, как же мы их найдем?
Директор развел руками:
— Это дело ваше.
Вдруг высовывается Игорь со своим хорошо поставленным баском:
— Не беспокойтесь, Владимир Георгиевич, мы примем меры.
Он хотел задобрить директора.
— Нет, — возразил я, — напрасно Игорь обещает. Класс его на это не уполномочивал. Мы не брали амортизаторов, не знаем, где они, и не намерены их искать. А зря обещать нечего.
Директор внимательно посмотрел на меня. Он вообще как-то чересчур внимательно разглядывал нас, точно никак не поймет, что мы за люди такие.
Главный инженер сидел возле директора и молчал. Он считался руководителем практики, отвечал за нас, ему было неудобно за происшедшее и оставалось только молчать.
Директор спросил:
— Кто разрешил вам без спросу брать части из цеха?
— Ведь мы признали свою вину, — ответила Майя.
— Думаете, признали вину — значит, оправдались?
Майка перебросила косу с одного плеча на другое. Это значило, что она начала волноваться:
— А что мы должны делать?!
— Не с того конца начинаете, — сказал директор. — Надо разобрать машину на агрегаты. Потом развезти агрегаты по цехам. А там уже посмотреть: какие части годятся, какие нет.
— Это правильно, — согласился Полекутин.
Я тоже подтвердил, что правильно.
Игорь сказал:
— Именно так мы и решили поступить, Владимир Георгиевич.
— Аккуратно, чтобы ни одной гайки не потерять, — предупредил директор.
— Не беспокойтесь, — заверил его Игорь.
Игорь увидел, что разговор с директором оказался вовсе не таким страшным, сразу осмелел и опять вошел в роль руководителя и начальника штаба.
Когда мы вышли из кабинета, он остался там. Сказал нам вдогонку:
— Подождите меня во дворе, я сейчас выйду.
Во дворе нас ждали ребята. Хотели узнать, что и как. Мы им объявили, что все в порядке.
Вышел Игорь, тряхнул волосами, весело сказал:
— Инцидент исчерпан. Завтра организованно кидаемся на разборку лайбы. Но не той, что на пустыре. В лагере, в Липках, где прошло наше невинное детство, есть еще одна. Тоже списанная, но в лучшем состоянии. Ее передают нам. Завтра мы ее притащим.
