Безвыходное положение…
— Помнишь, — как-то сказал я Королю, — ты просил тебе в чем-то помочь?
— Все обошлось, — улыбнулся в ответ Король. — Благодарю за пристальное внимание.
Он заметно отошел от нас и все теснее сближался с Сашкой. У них возникли особые отношения, как у Англии с Америкой.
Даже девчонки и Славка это заметили. Но я не мог с ними посоветоваться: Славка — тугодум, а у девчонок языки длиннее кос, которые они сейчас не носят по моде.
Глава 5. РАЗМЫШЛЯЮ И НЕ ДЕЙСТВУЮ
Когда мы жаловались на тренировках, что устали, Юрик говаривал:
— Японские дзюдоисты тренируются по четыре часа в день, причем подряд, без перерывов, не уходя с татами, а против них выпускают новых, свежих партнеров.
— Я на их месте сразу бы сдох, — чистосердечно признался Славка. В последнее время он стал стройным, подтянутым, как Д’Артаньян. Прямо не узнать. Куда только живот делся!
— Тренировки съели, — отвечал Славка. Занятия пошли ему явно на пользу.
Приближались олимпийские игры…
Юрик твердо решил поехать в Москву.
— Возьму на неделю отпуск без содержания и махну. Уж как-нибудь, а на состязания по дзюдо обязательно попаду. Костьми лягу на пороге Дворца спорта в Лужниках.
Мы ему страшно завидовали. О поездке на олимпиаду мы и не мечтали. Одна дорога, с пересадкой, 600 километров; проезд туда и назад, даже в общем вагоне, рублей тридцать пять стоит. Да и в самой Москве надо где-то и на что-то жить. А билеты на дзюдо — Юрик узнавал — по 7 рублей. В день два состязания — утром и вечером — 14 рублей. Умножить на неделю соревнований дзюдоистов — 98 рублей!
— Минимум сотни в полторы ему поездочка влетит, — подсчитал Сашка.
Родители нас успокаивали:
— По телевизору все увидите.
Увы… Не все, конечно, но кое-что и правда увидим. Одно утешение.
Сашка сообщил Юрику новость:
— Говорят, в Москву на время олимпиады въезд ограниченный. Только москвичей пускать будут, которые из отпуска едут или еще откуда.
— Ничего, — не унывал Юрик. — Вы меня пошлете контейнером в багажном вагоне на адрес моей тетки. Только дырки провертеть не забудьте, а то задохнусь.
Хорошенький был бы вид у его тетки, когда она получила бы своего племянника Юрика в контейнере с доставкой на дом. Он выскочил бы из ящика с цирковым криком «ап!», как черт из коробочки, и тетка тут же отдала бы концы, освободив ему свою московскую жилплощадь, как вслух себе представил Сашка Кравцов.
Но, шути не шути, Юрик обязательно в Москву попадет. Он человек настойчивый. Не в таких переделках бывал. А мы останемся куковать у телевизора. Хорошо хоть, что наш городок первую программу Центрального телевидения принимает. Но ходят слухи, что в основном спортивные соревнования будут показывать по четвертой программе. У нас же ее нет.
— Да вы не волнуйтесь, — успокаивал Юрик. — Не обидят. Покажут по видеозаписи.
Везет же москвичам. Олимпиада к ним прямо домой пожаловала. Все у них под боком, куда хочешь иди. Какая несправедливость!
Когда мне было всего три года и меня переводили из одного детского сада в другой, то дали такую письменную характеристику: «Не умеет сморкаться и держать ложку». В другой характеристике — я переводился из школы в области сюда, в район, — написали: «Не умеет сосредоточенно работать над домашними заданиями». Теперь же можно в новой характеристике смело подчеркнуть: «Не умеет ездить на олимпийские игры».
Кое-какой шанс, конечно, есть когда-нибудь побывать на олимпиаде. Если Пьер де Кубертен возродил Игры в 1896 году и они добрались до Москвы только через 84 года, то во второй раз они будут у нас еще через столько же лет, не раньше. Мне тогда стукнет 98 лет. Вот тогда и поеду: никто не остановит. За такой срок и денег скоплю — рублей двести!
Я преподнес эти строго математические выкладки родителям, и отец сказал:
— Очень хорошо!
— Что я в 98 лет на новую Московскую олимпиаду поеду? — грустно усмехнулся я.
— Что до 98 лет доживешь, — весело ответил он.
Тренировки продолжались: захваты, броски, подножки…
У нас начались, говоря по-японски, «сохичейко» — июльские тренировки, которые в Японии продолжаются тридцать дней.
— Максимум эффективности при минимуме усилий, — повторял Юрик. — Старайтесь использовать в схватке силу противника.
— Как это? — удивлялся Славка.
— Представь себе: противник использовал свою силу на прием против тебя, а ты нарочно поддался. Он же сам полетит вверх тормашками!
Интересно, что у японцев дзюдо не просто вид борьбы, а целая философия жизни, восходящая к буддизму: мол, «я и весь мир слиты в единое тело». Дзюдо как бы учит гармонии духа и тела, воспитывает добродетельные черты характера, совершенствует человеческую натуру…
Мне это не совсем понятно. Точно так же любой вид спорта совершенствует человека. Настоящий спортсмен ведь никогда не обидит слабого. При чем тут именно дзюдо?
И еще: как же быть с одним из главных правил дзюдоиста: «Даже во время тренировочной схватки ты должен видеть в противнике врага»? Где же гармония?..
Врага в противнике я видел только тогда, когда у меня была схватка с Сашкой. Ни к Славке, ни к Королю я враждебных чувств не испытывал, даже если они проводили против меня удачный прием. Может быть, поэтому из меня перспективного дзюдоиста и не получится.
Но ведь спортом занимаются не только ради немыслимых рекордов и сокрушительных побед. Узнать себя, свои возможности, стать из «дохляка» сильным и быстрым — тоже неплохо. И характер закаляется. Отвыкаешь ныть при любой неудаче.
А разве не пригодится в жизни такой принцип дзюдо, как: «невозможно защищаться, если одновременно не атаковать»?
У моего отца этот принцип годами отрабатывался. Если ему звонит начальство и снимает стружку за медленную модернизацию завода, он сразу начинает: «А трубы вы поставили? А где обещанное оборудование?..»
Вот так-то, уважаемые читатели.
Мы тренировались по-европейски. Если уставали, то отдыхали. А в Японии тренируются до изнеможения, пока не свалятся.
И все равно девчонки жаловались на нагрузку.
— Мы от природы более гибкие по сравнению с мужчинами, — утверждали они. — Нам бы нагрузку поменьше, а приемов показать побольше.
— Дряблым мышцам никакие приемы не помогут, — утверждал Юрик. — А гибкость тоже развивать надо.
Любопытно, что, пока в дзюдо не ввели весовые категории, обычно побеждали спортсмены весом больше ста килограммов. Да… Какую же силу надо было иметь, чтобы такую тушу — центнер! — бросить?
И самое распространенное заблуждение — это, что слабый человек, владеющий приемами дзюдо, может запросто победить сильных соперников.
Жалко, что мы не могли провести командные соревнования. Одна только команда в городе — наша.
Самых больших успехов у нас достиг Король.
Любо-дорого было посмотреть, как он по системе «айкито» крутится вокруг Славки, создавая перед ним как бы пустоту, чтобы внезапно провести решающий прием. Ну прямо-таки внук Риссикано — сына знаменитого Дзигаро Кано.
Трудно рассказывать обо всем, что мы изучили: приемы на руки, на шею, движения бедром, плечом, руками и другие болевые приемы — до шести позиций…
У меня лучше всего получался бросок с подхватом под одну или две ноги. Возьмешься правой рукой за отворот, левой за костюм под локтем противника и — бац! Меня, правда, тоже «бацали», особенно Король.
Мы-то, ясно, включая и Юрика, были в наилегчайшем весе — до 60 килограммов. Он говорил: по его мнению, самый лучший вес — полусредний. Идеальный, можно сказать, — 75. Вот еще в 1961 году на третьем первенстве мира в Париже японец Кога весом в 75 килограммов победил негра весом в 105!
Ничего, и мы с возрастом станем по весу идеальными.
…Я так думаю: здорово нам повезло. Прослышав о нашем «дойо», к нам приходили десятки пацанов, умоляя их принять.
Юрик был неумолим и отказывал наотрез. Он принял в секцию еще только Свету — старшую сестру Нины. Надумала наконец. Нина ей все уши прожужжала.
Света не могла нас, разумеется, нагнать. И Юрик занимался с ней индивидуально, по особой программе. Она была способная и быстро вошла во вкус. Костюм ей Юрик самолично достал.
Но что обиднее всего, на олимпиаду он уехал с ней. Занимается она дзюдо без году неделя, а туда же!..
Своим заместителем он оставил Короля, передав ему учебник по дзюдо и все полномочия.
С этих пор Короля было не узнать. Он сразу превратился в диктатора. За ошибки и малейшие пререкания он стал удалять виноватых из «дойо».
Ну, я понимаю, на соревнованиях нельзя ошибаться и спорить с судьей. А при чем тут тренировки? На то они и тренировки, чтобы ошибаться и исправлять ошибки, и поспорить можно, чтобы лучше все уяснить.
