Хедвиг подлетела к Петтигрю и вцепилась ему когтями прямо в глаза, в то время как Невилл схватил Гарри и попытался оттащить его подальше, точно так же, как Гарри оттаскивал в безопасное место Рона. Питер вскинул руки, сбросив с себя сову, и в этот момент Невилл задел локтем свой котел и опрокинул его, в результате чего все вязкое варево оказалось на маленьком волшебнике.
Неверно сваренное зелье покрыло всего Петтигрю, и волшебник заорал в агонии и начал стремительно менять облик от крысиного к человеческому и обратно. Даже закаленные авроры в ужасе отступили от столь отвратительного зрелища. Трансформации Петтигрю становились все гротескнее, и через несколько ужасных, похожих на ночной кошмар мгновений он замер, превратившись в кучу исковерканной плоти – получеловек, полукрыса. Его голова словно застряла между двумя обликами: левая половина была человеческой, а правая - крысиной. Между двумя не соответствующими друг другу черепами сочились мозги и несколько других… водянистых… субстанций в местах, где изуродованная плоть расплавилась от такого количества трансформаций.
Дети заверещали как маньяки и закрыли лица руками – все, кроме Гарри, который безотрывно смотрел на происходящее с мрачным выражением лица.
«Черт побери! – прорычала Бонс, наконец, протиснувшись к трупу. – Я хотела взять его живым!»
«Учитывая, что в последнее время побеги из Азкабана стали до смешного просты – даже симпатяга Блэк с этим справился, то, вероятно, только к лучшему, если нам больше не придется беспокоиться о самопровозглашенном миньоне Темного лорда», - саркастично прокомментировал Снейп.
Бонс злобно взглянула на него. «Он должен был ответить на наши вопросы, - парировала она. – И я не представляю, как можно полностью снять обвинения с Блэка без показаний Петтигрю».
Снейп удивленно приподнял брови: «Все здесь присутствующие, включая множество учеников, главу Визенгамота, двух старших авроров, главу отдела магического правопорядка и друга детства покойного слышали его признания и могут опознать его и предоставить мыслесливные воспоминания. Даже не представляю, какие еще вам нужны доказательства».
«Послушай ты, ублюдочный Пожиратель смерти», - начала Бонс, но остановилась, как только поняла, что дети – которые уже заметили кое-что поинтереснее – прекратили кричать и с живым интересом следили за их беседой со Снейпом. В конце концов, как это ни весело вопить во все горло и прыгать по партам (да еще и в классе Снейпа!), а стычка между их самым страшным профессором и не менее пугающей главой авроров – тоже хорошее развлечение.
Мадам Бонс прочистила горло и начала снова: «В отсутствие признания обвиняемого под сывороткой правды, найдутся те, кто подвергнут сомнению его заявления».
«Кто именно? – не унимался Снейп. Он лениво оглядел комнату. – Это первый курс Гриффиндора и Слизерина. Какая часть политического спектра не поверит присутствующим здесь? Или вы всерьез полагаете, что Люциус Малфой – или Артур Уизли – усомнится в показаниях собственного сына или заставит его принять сыворотку правды, несмотря на риск необратимых повреждений мозга, к которым может привести прием зелья до полового созревания?»
Бонс оглядела комнату и поняла, что он совершенно прав. Если кто-нибудь захочет отрицать то, что только что произошло – будь это бывшие Пожиратели смерти, министр Фадж или семья Петтигрю – то ему это ни за что не удастся.
Семьи присутствующих в классе представляли политическую элиту обеих сторон во время войны, и единственное, что может заставить их сомкнуть ряды и сформировать подобие союза – это угрозы в адрес их детей. Никто не будет настолько глуп, чтобы отрицать случившееся, ведь это неминуемо накликает гнев Малфоев и Уизли одновременно. Обман Петтигрю (и, стало быть, невиновность Блэка) будут немедленно приняты как должное.
Однако что-то явно было не так. Амелия Бонс не стала бы главой отдела магического правопорядка, не обладай она превосходными инстинктами, и сейчас интуиция подсказывала ей, что все не так просто, как кажется. Разыграно как по нотам.
Она изучающее посмотрела на Ремуса: «Хммм. Мистер Люпин, разве это не удивительная удача, что вы оказались здесь в нужный момент, чтобы опознать беглого преступника? А почему вы вообще были здесь? Разве вы не должны были быть в Италии?»
Ремус спокойно встретился с ней взглядом: «Я вернулся забрать у профессора Снейпа зелье, которое срочно мне нужно. Я знал, что сейчас у него урок, и решил зайти и дать ему знать, что я здесь».
Бонс скептически поджала губы: «О, правда? Профессор Снейп не похож на человека, который потерпит, чтобы его занятие прерывали. Что за зелье было вам нужно так срочно, что он дал вам добро на подобное вторжение?»
Спокойное, слегка презрительное выражение лица Снейпа не изменилось ни на йоту, но внутри у него душа ушла в пятки. Они не планировали, что по поводу присутствия Ремуса будет учинен допрос.
Хорошо еще, что Люпин сумел выбраться из-под плаща-невидимки во время всеобщего хаоса, так что никто так и не понял, что он все время был в классе – прятался под плащом за огромным шкафом с зельеварными принадлежностями, готовый покончить с крысой, если план Снейпа потерпит неудачу. Этот плащ – Дамблдор передал его Снейпу, когда зельевар принял опекунство над Гарри – теперь был спрятан под мантией Люпина. Можно надеялся, что там он и останется, покуда Снейп не вернет его и не поместит обратно в тайное хранилище. Да, конечно, Альбус предлагал какие-то безумные идеи насчет того, чтобы подарить этот плащ Гарри на Рождество – как будто склонному к проказам одиннадцатилетнему ребенку нужен еще и плащ-невидимка! Разумеется, Снейп отмахнулся от такого предложения со всем презрением, какого оно и заслуживало. И все равно, если Бонс допросит взволнованного Люпина, он может себя выдать…
Ему не стоило волноваться. Ремус гордо поднял подбородок, с вызовом посмотрел на Бонс и совершенно спокойно ответил: «Волчье противоядие».
Присутствие дружно охнули, за чем последовал возбужденный шепот – ученики пытались переварить такое открытие. Выражение лица Ремуса не изменилось, хотя его шея слегка покраснела.
Бонс достало совести выглядеть смущенной. «Приношу свои извинения», - сказала она с искренним сожалением в голосе.
Затем она повернулась к детям и прочистила горло, призывая их внимание: «Как вы слышали, мистер Люпин страдает от определенного заболевания – ликантропии. Тем не менее, это не повод дурно о нем думать. Он зарегистрирован в Министерстве и, как вы слышали, прилагает огромные усилия, чтобы ежемесячно получать Волчье противоядие. Вы должны относиться к нему с тем же уважением, что и к любому другому волшебнику. Вы согласны, директор?»
«Безусловно», - твердо ответил Дамблдор.
«И еще он мне как крестный, так что вы лучше ему не грубите», - воинственно добавил Гарри, смерив взглядом Пэнси Паркинсон. Он слышал, как от нее доносились какие-то комментарии насчет «темных существ». Под его агрессивным взглядом девочка фыркнула и перекинула волосы через плечо.
Ремус выглядел удивленным и довольным, услышав столь неожиданную поддержку, в то время как Снейп с трудом поборол тошноту, прежде чем возобновить словесную атаку: «Могу я получить класс обратно в свое распоряжение, мадам, или вы слишком заняты задаванием глупых и бестактных вопросов, чтобы сгрести свои доказательства и уйти? Или, возможно, мы с моим классом сможем прояснить для вас парочку других ошибок правосудия?»
Ученики захихикали. Оооо, да, это их профессор в чистом виде! Он такой сварливый со всеми. Дети почувствовали своего рода гордость за Снейпа. Первый разнос от зельевара был своеобразным обрядом посвящения в Хогвартсе, и их ничуть не расстроило, если мадам Бонс досталось от него по полной!
К сожалению, Бонс была далеко не дурой, и в отличие от Фаджа от нее нельзя было отделаться парой ядовитых замечаний. «Меня поражает тот факт, что Петтигрю был так кстати убит зельем до того как его смогли допросить по всей форме».
Сейп саркастично изогнул одну бровь, хотя внутренне он проклинал столь неуместно настойчивую ведьму. «Вы всерьез предполагаете, что вместо изготовления заданного зелья Лонгботтом целенаправленно сотворил субстанцию для военных целей на уровне профессионального зельевара?»
Еще до того как он закончил говорить, все без исключения ученики – включая самого Невилла – разразились громким смехом. Даже Дамблдор скрыл усмешку за вежливо поднятой рукой.
Бонс и ее авроры не стали присоединяться к всеобщему веселью, поскольку ведьма до сих пор пыталась проанализировать происходящее, а ее подчиненные все еще опасались настроения своей начальницы. Кроме того, интуиция Бонс никогда не подводила ее в прошлом, даже в случаях, которые первоначально казались куда более очевидными, чем это дело.
