«Хммммм», - Снейп рассмотрел свернутый пергамент. Будь Гарри больше похож на своего отца или крестного, он бы заподозрил какую-нибудь бородатую шутку вроде розыгрыша с «взрывающимся свитком», но он достаточно хорошо знал мальчика, чтобы понимать, что Гарри подобное и в голову не придет. Немного оправившись от изумления, он сорвал ленточку. Северус еще не знал, что впереди его ждет главный шок сегодняшнего дня.
Он развернул свиток, и его брови поползли вверх от удивления. Подарком паршивца был на удивление сносный любительский портрет Снейпа, дополненный сочинением под названием «Мой папа». Он быстро взглянул на Гарри, который увлеченно изучал пол, и приступил к чтению.
Мой папа, писал Гарри, не такой как отцы других ребят. Мой папа сам меня выбрал, когда я его об этом попросил. Мой папа зельевар, а это значит, что он очень-очень умный. А еще он глава факультета Слизерин, и это значит, что он очень-очень хитрый – в хорошем смысле. Он заботится о ребятах со своего факультета так же хорошо, как он заботится обо мне. Во время войны с Вольдимутью он был шпионом, и он был таким хитрым, что они так и не догадались, что он за ними шпионил. Он был одним из тех, кто знал, что мои родители должны скрываться, и он изо всех сил старался защитить их, хотя мой отец ему не очень-то нравился, но с моей мамой они были хорошими друзьями. Вот такой у меня папа – он всегда поступает Как Правильно, даже если ему этого не хочется. Еще он спас для меня крестного, но это большой секрет, поэтому я не буду писать, как он это сделал. И он сделал это только для меня, а не потому, что ему нравится мой крестный (он ему не очень нравится). И все равно он это сделал. А еще он варит зелья для всех, кому они нужны, например, Ремусу и мадам Помфри. Для меня он тоже варит зелья, чтобы я вырос большим и все такое прочее. Иногда мне не хочется, чтобы он был зельеваром, потому что зелья на вкус просто ужасные!
Мой папа очень хорошо заботится обо мне. Он заставил весь свой факультет приглядывать за мой, и если кто-то пытается меня обидеть, то он от него избавляется. Он очень сильный и могущественный. Те мальчики с Рейвенкло даже боялись оставаться в школе, когда он на них разозлился! И он разрешает мне самому себя защищать. Я больше не должен сидеть сложа руки и позволять таким людям как Дадли лупить меня. Мой папа сказал мне, что если я снова встречу Дадли, и он попытается ударить меня, то я могу проклинать его сколько угодно! Он говорит, что я могу проклинать даже дядю Вернона или тетю Петунию, однако я не уверен, что нужно это делать. Наверное, пусть лучше мой папа с ними разбирается.
Куча людей боится моего папу. Я думаю, это потому, что он очень-очень высокий и одевается в черное, и еще он умеет смотреть жутко страшным взглядом. Но он никогда не орет и не кидается вещами. Даже когда он бесится, он все равно говорит очень длинными красивыми словами и совсем тихо, так что видно, что он не потерял над собой контроль или что-то такое. Он очень хорошо разговаривает, и он знает очень-очень много длинных слов, так что иногда приходится долго думать, чтобы понять, что он имел в виду. А иногда ты даже не сразу понимаешь, что он только что назвал тебя тупицей или вроде этого, и об этом очень смешно думать.
Моему папе приходится быть очень сердитым в классе, иначе мы будем делать глупости и расплавим все котлы, а это очень опасно. Это не как чары или травология, когда ты можешь напортачить, и ничего плохого не случится. Зелья очень классные, и они взрываются, даже если сделать малюсенькую ошибку. Мой папа разрешает мне помогать ему с ингредиентами для зелий. Это очень круто. Все ребята мне завидуют и все время уговаривают взять их с собой, чтобы они тоже помогали. Это очень весело смотреть на все эти слизкие вонючие штуки, а потом давить их или резать. Правда, мой папа не позволяет нам с ними баловаться. Хотя прыскать друг на друга гноем бубонтюберов очень весело, он сказал нам с Роном и Драко, что если мы еще раз так сделаем, то на следующий день мы не сможем сидеть в классе. Он все время говорит что-то подобное, и люди жутко пугаются, потому что думают, что он это всерьез, а он это понарошку. Он просто не хочет, чтобы мы вели себя как полоумные.
Он всегда думает обо мне, и я ему очень нравлюсь. Он думает, что я очень умный, и он ждет, что я буду вести себя соответственно. Поэтому он так бесится, когда я делаю глупости. Раньше меня никто не считал умным. Однако мой папа в это верит. Иногда он даже говорит, что я СЛИШКОМ умный, но видно, что он считает это чем-то хорошим. Он помогает мне делать уроки, и он не позволяет мне халтурить, как другие ребята. Он сразу понимает, если я плохо старался, и тогда меня ждут неприятности. Он может наговорить мне такого, от чего хочется сквозь землю провалиться, но даже тогда он всегда говорит что-то хорошее, вроде того, что я слишком умный, чтобы вести себя так тупо. Поэтому даже когда он злится на меня, он говорит мне, что я умный и все такое. Он никогда не называет меня плохими словами и не говорит, что я никчемный, или что он хочет, чтобы я сдох, как мои тетя с дядей говорили. И он не разрешает мне обзывать себя плохими словами вроде «уродец». Когда я об этом забываю, он просто на стенку лезет и даже может отшлепать за это. Он очень ненавидит моих родственников за то, что они со мной делали. Я их тоже ненавижу.
Мой папа всегда очень добрый со мной и моими друзьями. Он разрешает нам делать уроки на его факультете или в моей комнате, и он всегда очень терпеливый, если я его о чем-то спрашиваю, хотя мои вопросы бывают очень глупые, потому что я еще не привык к Волшебному миру. Однако он надо мной никогда не смеется, что бы я у него ни спрашивал. Иногда другие ребята смеются надо мной, если я чего-то не знаю, но мой папа никогда так не делает. Он просто садится и все подробно объясняет. И он никогда-никогда не говорит, что ему жаль, что он согласился стать моим папой.
Другие учителя здесь мне тоже нравятся (теперь, когда Квиррела больше нет), но они все не такие добрые, как мой папа. Он подарил мне очень классную комнату с самыми разными клевыми игрушками, книгами и всем таким прочим. Мне почти даже хочется позвать сюда Дадли, только один раз, чтобы показать ему, какая у меня есть комната. Он просто лопнет от зависти! Еще мой папа подарил мне лучшую метлу на свете и разрешил мне играть в квиддичной команде, хотя я вел себя плохо. Он купил мне новую одежду и сжег всю старую одежду Дадли Инсендио, так что я больше не выгляжу по-дурацки, и другие ребята не смеются надо мной, как в моей прошлой школе. Он покупает мне почти столько же подарков, что и Дурсли своему сыну, но Дадли их дарят только потому, что иначе он орет и верещит. Мой папа покупает мне подарки, чтобы показать, что я вел себя правильно, и потому что он меня любит.
Мой папа даже не злится, когда я прошу его сказать это вслух. Многие об этом не говорят, но только не мой папа. Только ему не нравится, когда я говорю, какой он хороший. Он предпочитает оставаться нанимным, чтобы люди не знали, какой он замечательный. Я думаю, что он просто очень застенчивый.
Еще мой папа очень ласковый. Даже если он меня шлепает, он никогда не бьет по-настоящему сильно, и он не трясет меня и не дергает за волосы или что-то такое. Правда, он меня и не шлепает почти никогда. Обычно мой папа только ругается, отнимает у меня метлу, запрещает выходить из комнаты или заставляет писать сочинение или строчки. Хуже всего, когда он ругается. Он всегда знает, что сказать, чтобы я понял, как плохо я себя вел, и потом я чувствую себя очень глупым и начинаю плакать, как будто я какой-нибудь трехлетка. Это смешно, потому что у Дурслей мне никогда не разрешали плакать, так что я перестал. Но папа был не против, чтобы я плакал, и я снова начал. Но хотя я иногда пачкаю его соплями и все такое, он на меня не сердится. Он никогда не говорит мне, что я веду себя как маленький, не смеется надо мной и не бьет меня, пока я не прекращу плакать. Он только обнимает меня, гладит по плечу или что-то такое, пока я сам не перестану. И он никогда не оставляет меня одного, когда я плачу, даже если я сделал что-то очень плохое.
Но он совсем не ведет себя по-девчоночьи – иногда он поднимает меня, толкает или хлопает, но так, по-дружески, как парни делают, а не так, чтобы было больно. Насчет этого он всегда очень осторожный. Но даже если он злится и по-настоящему меня шлепает, то я всегда знаю, что будет. Он никогда не подкрадывается и не притворяется, что он на самом деле не злится, чтобы ударить меня. Мой папа всегда говорит мне только правду, даже если она страшная. Мой папа мне доверяет. Он говорит мне вещи, которые большинство взрослых не рассказывают детям. Он знает, что я могу хранить тайну, и что я никогда не проболтаюсь, даже если мне будут выдирать ногти или что-то такое. Он обращается со мной как со взрослым… ну, вроде того. В смысле, он не рассказывает мне совсем ВСЕ – и он за это разозлился на Бродягу – но он не ведет себя так, будто мне четыре года, и я не понимаю разницу между действительно важными вещами и всякой ерундой. Он верит, что я сделаю так, как он сказал. А я доверяю ему. Я знаю, что он умный, и что он будет заботиться обо мне и защищать меня. И я знаю, что он не будет бить или обижать меня. Я доверяю моему папе. С ним я в безопасности.
