— Кто следующий? — спросила Валя прежним командирским голосом. И вдруг поняла, что следующими могут быть только Максим и Оля.
— Ну зачем ты так, Валя? — Оля и сама уже чуть не плакала.
— Зачем?! «Зачем» — спрашиваешь? А почему это я всё время одна должна обо всём и думать и всё предлагать? Будто мне больше всех надо… — Валя поглядела на Олю с Максимом, словно видела их в первый раз, и вдруг сказала:
— У меня своих дел много, поняли? Не хочу я больше с вами заниматься!
И быстро пошла вперёд.
Оля и Максим уныло брели по улице Рубинштейна, Оля впервые почувствовала, как им одиноко.
— Как же мы завтра-то поедем? — спросила она. Максим не ответил, только вздохнул и пожал плечами.
Вечером Максим позвонил по телефону.
— Ну что? Никто не приходил?
— Никто, — сказала Оля и сразу же повесила трубку, потому что неожиданно для самой себя всхлипнула, совсем так же, как недавно всхлипывала Лида.
Вечером она лежала в кровати, слушала ночной уличный шум, и было ей очень грустно. Она тихо плакала в подушку, да так со слезами и заснула.
Утром ей не хотелось никуда ехать.
Она с трудом пересилила себя… Но зато на вокзале, когда у стены с расписанием пригородных поездов вдруг увидела всех своих ребят, снова почувствовала себя спокойно и уверенно.
Правда, у каждого, даже почему-то и у Максима, вид был слегка виноватый. Они сели в электричку, и Валя первой начала разговор.
— Прости, Лида, я тебя вчера обидела, — сказала она.
— Да что ты, Валя, это я тебя обидела, ответила Лида. — У меня есть ириски с собой, хотите?
Лида полезла за ирисками, и было видно, как она с трудом удерживается от слёз.
— Пусть каждый занимается своими увлечениями и не мешает друг другу. Но пусть у нас у всех будет и общее дело, — проговорил вдруг Миша, словно древний мудрец.
Все молча с ним согласились. Электричка тронулась. Олег стал рассказывать очередную, только что придуманную им историю, все заулыбались, а Оля почувствовала, как хорошо было им сидеть рядом и смотреть друг на друга.
Что вам угодно, молодые люди?
Перед домом 10 на Зелёной улице был невысокий заборчик.
За забором двое пилили дрова. Один молодой парень, а другой — старик с совершенно белыми волосами.
Это был Пахомов Иван Петрович тут и догадываться не надо было.
— Извините, пожалуйста, Пахомов Иван Петрович здесь живёт? — спросила через забор Валя. Всё-таки она была самой смелой.
Молодой парень остановил пилу, оглянулся на них и ответил:
— Здесь!
Старик стоял к ребятам боком, но по чему-то не хотел обращать на них внимания.
— Дед! Тебя спрашивают, — закричал парень и показал на ребят.
Старик заулыбался, закивал.
— Сейчас-сейчас, прошу подождать, я схожу в дом за слуховым аппаратом.
— Как же мы говорить-то с ним будем? — испугалась Оля.
— Нормально… — успокоил всех Миша.
— Вы проходите, сейчас дед вернётся.
Старик уже шёл к ним, нёс в руке микрофон. Проводок от микрофона тянулся за ухо.
— Пожалуйста, что вам угодно, молодые люди? — спросил старик — Не обращайте внимания на мой аппарат. Он у меня старый, зато надёжный.
Ребята растерялись. Они не знали, с чего начать.
Наконец Максим решился, шагнул вперёд и громким хриплым голосом прокричал:
— Вы плавали на «Святом Петре»?
— Говорите, пожалуйста, тише. Мой аппарат не принимает громкие звуки, — попросил старик. Он и сам разговаривал негромко.
— Они спрашивают, плавал ли ты на «Святом Петре», — сказал парень, улыбнувшись.
— На «Святом Петре?»
Переспросил старик шёпотом. Было видно, как сильно он растерялся. Он даже попятился и сел на широкий пень. Несколько мгновений он просто шевелил губами, а потом ещё раз переспросил:
— На «Святом Петре»? Как вы об этом узнали? И позвольте спросить, молодые люди, кто вам назвал мой адрес?
— Никто… — ответила Валя. — Мы его в справочном бюро узнали.
— Что же мы тут стоим… Пойдёмте в дом, там тепло. Там я постараюсь ответить на ваши вопросы. Предполагаю, что вас интересует это давнее несчастливое плавание?
— Да, — подтвердил Максим. — Именно оно нас и интересует.
— Да, я плавал на «Святом Петре», если можно назвать плаванием наш долгий дрейф… — проговорил старик, когда все вошли в дом, сняли пальто и расселись в комнате на диване и на стульях.
Валя тут же вытащила из сумки маленький магнитофон, который родители позволили ей взять с собой, и включила запись.
— Но с тех пор прошло… — продолжал старик, — Игнат! Сколько же с тех пор прошло лет? — спросил он у парня.
— Семьдесят, — проговорил с уважением парень.
— Семьдесят… — Старик помолчал. — Несколько жизней прошло с тех пор. Да да, молодые люди, я с тех пор прожил несколько жизней!
Шесть жизней Ивана Петровича, рассказанные им самим и записанные Валей на магнитофон
Первая жизнь Ивана Петровича
Я был крепким парнем и плавал на зверобойных судах с шестнадцати лет. Об экспедиции капитана Палтусова узнал из газет. В то время все газеты сообщали о его смелых намерениях.
За свои деньги я добрался из Архангельска до Петербурга, отыскал капитана и сказал, что готов идти с ним вместе.
Юрий Тихонович не хотел набирать команду из случайных людей. С каждым он беседовал лично, а потом кандидата осматривал врач. Меня тоже осматривал, хотя отменное моё здоровье было заметно сразу.
День отплытия «Святого Петра» был праздником для всех. Публика рукоплескала. На набережной играли два духовых оркестра.
И что удивительно — с первого дня на судне установился особенный порядок. Обычно корабельные офицеры — капитан, штурман — обедают отдельно от низших чинов, не разделяют их грубую неказистую еду. Юрий Тихонович обедал вместе с нами, любил развлекать нас, простых матросов, забавными историями из жизни мореплавателей. Потом он надевал робу и вместе с нами грузил бочки, тяжёлые ящики, уголь. И в каждом деле был впереди. Но к порядку был он строг и с каждого спрашивал сурово.
В ту навигацию мы сумели пройти только через Югорский Шар, и то благодаря опыту и неусыпной вахте нашего капитана в вороньем гнезде.
Цель нашего плавания была велика и необычайна — пройти весь Северный морской путь из Петербурга до Владивостока за одну навигацию. И в тот момент, когда после многих усилий все мы уже облегчённо вздохнули, уверовав в победу, на судно налетел ураган, и мы были унесены вместе с ледяными полями в неизвестные зоны полярного бассейна.
Юрий Тихонович объявил нам о начале зимовки.
Обычно офицеры мало интересуются отдыхом команды. Матросы проводят свободное время неразумно, в глупых играх и мелких ссорах. При свете керосиновой лампы он собирал команду в кают-компании за длинным столом и читал нам книги наших известных писателей. В другой день — проводил занятия по навигации, штурманскому делу. Потом с желающими занимался языками. И фельдшер, и географ тоже постоянно проводили с нами занятия.
Большинство из нас прежде были людьми невежественными. Но благодаря тому дрейфу многому научились, многое узнали из начальных наук.
Огромное ледяное поле окружало нашего «Святого Петра». Летом мы пробовали подрывать лед порохом, долбили ломами, но всё было безрезультатно. Течение, открытое великим Нансеном, несло нас вместе с ледяным полем вокруг Северного полюса по океану.
Юрий Тихонович вычислил, что если судно будет цело, то через два-три года нас вынесет к Гренландии.
И тут на пути нашего ледяного поля и встал тот злосчастный остров.
В первые дни мы с удивлением смотрели на густую тучу, севшую в десятке миль от нас прямо на лед. Уже тогда Юрий Тихонович предположил землю. Была мягкая спокойная погода. Юрий Тихонович при мне нанес остров на карту и назвал его островом Безветрия.
Когда на другой день задул ветер, он пошутил, что теперь уж название не изменишь.
За ночь ветер стал штормовым, но тучи плотно сидели над льдами, лишь однажды на минуту сделались разреженнее. И тогда мы увидели обрывистые скалы, густо поросшие зеленью, а на скалах и в подзорную трубу и даже простым глазом можно было видеть удивительные строения из камня и дерева.
Наше ледяное поле уже уносило нас от острова, когда капитан Палтусов решился проверить виденное и им, и командой. Все это казалось ему невероятным — откуда среди полярного бассейна взяться зелёному острову да ещё со странными строениями?!
Он взял сани, легкую лодку-каяк, продовольствия на четыре дня и вместе с добровольцами отправился в путь. Я бы тоже пошел с ним, но мне он приказал остаться на судне и быть помощником фельдшеру. Фельдшер же оставался за капитана, так как штурмана с нами не было.
Вся команда с судна наблюдала за их продвижением. К заходу солнца они уже были вблизи от острова и скрылись в тумане.
