Я неплохо вожу машину. Как говорит наш инструктор — «уверенно». Но сейчас у меня уверенности не было. Оттого, что не сам я ехал, а меня тащили. Волокли на аркане. Я зависел не от себя, а от Игоря. Конечно, Игорь умеет водить машину. Но буксировать машину — это совсем другое дело. Нужно думать о том, кого буксируешь. А Игорь ехал сам по себе. Дергал. Трос то ослабевал, то натягивался. Я боялся наскочить на машину Игоря.
Мы выехали со двора и остановились. Игорь вылез из кабины и подошел ко мне:
— Как?
— Порядок! Только не дергай, пожалуйста! — попросил я.
— Ты сам дергаешься, — ответил Игорь.
Мы снова двинулись вперед. Справа от дороги тянулся лес, слева — овраг, довольно глубокий. Дорога была в выбоинах. Но ни лес, ни овраг, ни выбоины меня не страшили. Теперь я чувствовал себя гораздо увереннее.
Игорь тоже чувствовал себя увереннее. Поехал быстрее. Дернул с места. Потом дернул, когда переключал скорость. Мою машину вдруг потянуло вправо. Я крутанул руль влево. Игорь опять дернул. Мою машину закинуло налево. Я крутанул руль вправо… Меня стало кидать то вправо, то влево…
Я крикнул Вадиму: «Останови!» Вадим замахал руками, но Игорь не останавливался. Меня опять закинуло влево, к оврагу. Я стал изо всех сил выворачивать руль, но руль меня не слушался. Я нажал на тормоз… Было уже поздно… Моя машина накренилась и начала сползать в овраг…
Передо мной мелькнуло испуганное лицо Вадима… Он соскочил с подножки и покатился вниз. Моя машина ползла и наклонялась все больше и больше. Я упал с сиденья на дверцу…
Вылезти с моей стороны было невозможно: кабина лежала на земле. Чем-то у меня были обожжены руки, я не обратил на это внимания. Единственной моей мыслью было поскорее выбраться отсюда. Я попробовал открыть правую дверцу, она была надо мной. Дверца не открывалась, ее перекосило. К счастью, стекол в ней не было. Я осторожно подтянулся и, упираясь одной ногой в сиденье, другой — в руль, вылез из кабины, спрыгнул на землю, огляделся вокруг и увидел следующую картину.
Моя машина лежала на боку, в обрыве, привалившись кузовом к дереву. Но удерживало ее не дерево, а трос, привязанный к машине Ивашкина. Он был натянут как струна, моя машина висела на нем. От машины по косогору тянулась полоса взрытой земли и сломанного кустарника — метров двадцать Игорь волочил меня по обрыву.
Машина Игоря стояла на дороге. Игорь, высунувшись из кабины, смотрел на меня. Не вылезал, боялся снять ногу с тормоза. Он был бледен. На подножке стоял Шмаков Петр, он не был бледен. Внизу стоял Вадим. Он стоял почти на дне оврага, и я не видел — бледен он или нет.
Все трое с ужасом смотрели на меня. Однако не двигались с места. Думали, что я убит, и боялись подойти.
Но я был жив. Даже не ушибся. Только обжег руки. И тут до моего сознания дошло, что я обжегся кислотой из аккумулятора. Зуев поставил его в кабине временно, чтобы доехать до Москвы. Но это не страшно. В аккумуляторе не стопроцентная серная кислота, а электролит, раствор, им не обожжешься. Пощиплет и пройдет.
— Крош, ты жив? — закричал Вадим и побежал ко мне.
— Умер, — ответил я.
Шмаков тоже подошел. Они смотрели на меня так, точно я действительно вернулся с того света.
— Не узнали? — сказал я.
— Как тебя угораздило? — спросил Шмаков.
Я пожал плечами. Сам не понимал, как все получилось, как я попал в овраг. Руля из рук не выпускал, сознания не терял. Я только хорошо помнил, что руль вдруг перестал меня слушаться. Вернее, машина перестала слушаться руля. И ее потащило в овраг.
— Подойдите сюда! — закричал Игорь.
Он, бедняга, не мог снять ноги с тормоза. Мы подошли.
— Что случилось? — спросил Игорь.
— Сам не видишь!
— Но как это произошло?
— Черт его знает! Ты стал дергать, и машина потеряла управление.
У Игоря задрожали губы:
— Когда я стал дергать?!
— Тогда! Вадим кричал, чтобы ты остановился, а ты перся вперед.
— Неправда! — вскипел Игорь. — Я тут же остановился.
Я усмехнулся:
— Интересно… Кто же меня тащил но обрыву? Двадцать метров… Пушкин?
— Но как ты не удержал руля?
— Я-то удержал… Только машина перестала слушаться руля. Может быть, в ней рулевое управление не в порядке… Ведь мы эту машину не знаем. Буксировать не надо было, вот что! Прокатиться захотелось.
— А кто первый завел машину? Кто первый поехал? — сварливо возразил Игорь.
— Не будем торговаться, — мрачно сказал я, — ведь ты всегда прав. Подумаем, что делать.
Никто не знал, что делать.
Шмаков предложил:
— Подложим камни под эту машину, чтобы и ее не стащило вниз.
Мы подложили под все колеса по большому камню. Игорь осторожно снял ногу с тормоза. Машина стояла на месте.
— Можешь вылезать, — сказал я, — только оставь ее на ручном тормозе и на скорости.
— Не ты один такой умный, — ответил Игорь и вылез из кабины.
Мы спустились к моей машине.
— Был бы в ней бензин, обязательно случился бы пожар, — сказал Вадим.
Но нам было неинтересно думать, что могло еще случиться. С нас было достаточно того, что произошло.
— Будет грандиозный скандал! — не унимался Вадим.
Я сказал:
— Уговор: никого не продавать.
Ребята согласились. Возьмем вину на всех.
Мы стали думать, как нам вытащить машину. Буксир был крепкий, но обрыв был очень крутой, и машина лежала на боку.
Все же Игорь предложил попробовать.
— Опасное дело! — сказал Шмаков. — Загоним сюда и вторую машину. Снимем с тормоза, ее и потащит вниз.
— Что же делать?
Нам не пришлось думать, что делать. На дороге появились Ивашкин и Зуев.
Не буду передавать нашего разговора. Вместо слов, произнесенных Ивашкиным, ставлю многоточие…
Однако вместе с многоточием до нас доносился запах водки. Лицо у Ивашкина было красное, как помидор.
Между тем Зуев присел и осмотрел место, где был привязан трос. Потом поднялся и спокойно сказал:
— Так и есть!
— За тягу? — спросил Ивашкин, и лицо его налилось кровью.
— Именно.
Опять понеслись многоточия. Пока они неслись, я присел и посмотрел под машину. И сразу понял причину аварии. Буксирный трос был закреплен не за раму, как полагается, а за поперечную рулевую тягу. От рывка тяга вывернулась, и машина потеряла управление. Поэтому я и полетел в канаву. Привязывать буксирный трос за какую-нибудь часть рулевого управления — грубейшая техническая ошибка. Она неизбежно кончается катастрофой. Мы еще легко отделались. Развей машины побольше скорость, да еще на шоссе, где идут встречные машины, — от нас с Вадимом осталось бы одно воспоминание.
Меня мороз продрал по коже, когда я подумал об этом. Что было бы с мамой! Страшно подумать!
Я посмотрел на Игоря и на Шмакова Петра. Это они привязывали трос. Игорь стоял бледный как полотно, он ужасно боялся ответственности. А Шмаков ничего. Цвет лица у Шмакова был обычный.
Машину в конце концов вытащили. Провозились мы с этим до вечера. Нам помогали ребята из «Б» и дачники в пижамах. Дачники рассуждали и давали советы.
Ребята из «Б» упорно расспрашивали, как все произошло. Мы им ничего не рассказали. Произошла авария, и все! Подробности в афишах…
Начало быстро темнеть. Обе машины стояли на дороге. Все разошлись. Остались Ивашкин, Зуев и мы четверо.
Ивашкин объявил, что тащить ночью машину, да еще с испорченным рулевым управлением, невозможно, собрал инструмент, кинул в кузов трос и крикнул Зуеву:
— Поехали!
— Лезьте в кузов, ребята! — сказал Зуев.
Я спросил:
— Бросим машину?
— Еще рассуждает! — заорал Ивашкин.
— Не беспокойся, парень, ничего с машиной не случится, — сказал Зуев.
Но я твердо решил остаться:
— Нет! Мы не можем бросить машину, мы отвечаем за нее. Поезжайте и скажите, пусть утром за нами пришлют «техничку».
— Ну и оставайтесь! — крикнул Ивашкин и полез в кабину.
Но Зуев не хотел нас оставлять. Он уговаривал нас поехать.
Все это время Игорь молчал. Потом отвел нас в сторону и сказал:
— Кому-то из нас надо ехать в город. Во-первых, сообщить дома про тех, кто остался. Во-вторых, организовать помощь.
— Я вижу, тебе очень хочется уехать, — ответил я, — и поезжай. И Вадима бери с собой. Ему, наверно, тоже хочется домой.
Игорь притворился, что не заметил моей иронии:
— Я думаю, так будет правильно. Вадим оповестит ваших родных, а я разыщу директора, он тут же вышлет «техничку». С ней и я приеду.
Никакого директора Игорь сейчас, конечно, не найдет, да никто и не будет ночью высылать «техничку». Но ему очень не хотелось оставаться.
Я насмешливо сказал:
— Поезжай, поезжай, никто тебя не держит.
Игорь опять пропустил мимо ушей мою насмешку и сказал:
— Так будет лучше, увидишь. Впрочем, поезжайте вы со Шмаковым, а мы с Вадимом останемся.
