— Я много-много времени смотрела в окошко… Наверное миллион тысяч часов, а может и больше. — Она провела ладонью по песку. — Мне было так страшно и одиноко, что я думала, что останусь одна навсегда. И вот, один прекрасный день, а он здесь все прекрасные, поскольку никогда не кончается, я увидела тебя…
— А я тоже как картинка, что ли? — перебила ее Лика.
— Не совсем… — замялась девочка. — Это вроде как кино. Ты была в кино?
Лика кивнула.
— Так вот, твоя комната словно на экране а я будто сижу в зале и смотрю фильм.
— Прикольно! — хмыкнула Лика.
— Ну, это кому как. Я постоянно вижу одно и то же. А потом вдруг на деревьях появились листья! Ты не представляешь, как я удивилась и обрадовалась! А потом в небе я увидела ворон. Ведь их никогда не было. А уж когда у дома стал мяукать кот, то я поняла в чем дело. Я видела, как ты водишь кисточкой по воздуху, а после этого тут стало появляться что-то. Я так понимаю, это то, что ты рисовала. Вот так…
Лика почесала затылок и вскинула руки:
— Ну, правильно. Я же рисовала это на ватмане, как же оно не могло появиться?! Это же все-таки краски, а не невидимые чернила, ёксель-моксель! Постой, — опомнилась она, — А что на счет Пантелея? Куда он делся-то?!
— Ну как же ты не понимаешь?! — девочка ударила ладонями по песку, оставив неглубокие вмятинки. — Он исчез сюда! Его же тут не было, а потом, бац, и он здесь! Всё, тыдыщ, и появилось! Во как!
— Батюшки мои! — прошептала Лика и, приложив ладони к щеками, сползла с табуретки на пол. — Алаверды моему Пантелею…
Ее губы задрожали, а на глазах стали наворачиваться слезы. Вдобавок, нарисованный кот оторвался от своих процедур по мытью хвоста и протяжно мяукнул. Лика заплакала. В комнату ворвался теплый ветер, уронил на пол баночку с гуашью и растрепал девочке волосы. Старый дуб зашумел листвой.
«Проклятущий клоун!» — подумала Лика. — «Зачем я вообще пошла на эту ярмарку?! Пантюша меня, наверное, теперь ненавидит!» — и, всхлипывая, спросила вслух:
— Он на меня злится?
— Нет, — ответила девочка. — Он очень тебя любит и хочет домой, так же, как и я.
— Правда? — Лика утерла слезы.
— Правда. Он мне сам сказал.
— Коты не умеют говорить…
— А этот умеет, — девочка потрепала Пантелея, — Ты думаешь, что он мяучит, а я его понимаю. Мы ведь с ним оба нарисованные.
— А хочешь, я нарисую тебе пирогов или пиццу? — вдруг спросила Лика. — Ты ведь, поди, кушать сильно-пресильно хочешь?
Девочка на рисунке встала:
— От пиров я бы не отказалась. А что такое эта твоя пицу? — она улыбнулась.
— Да не пицу, а пицца. С двумя «цэ», — хохотнула Лика. — Это тоже, типа, пирог. Такая ватрушка итальянская, только большущая, как летающая тарелка и не с творогом, а с колбасой, сыром, помидорами и прочими вкусностями.
— А у меня живот не скрутит от такой мешанины? — спросила девочка.
— Нет, что ты, это очень вкусно! Вот только, я думаю. Надо сначала ее приготовить, а то как она к тебе попадет?! — Лика задумалась и потерла подбородок. — Слушай, а как ты сюда попала, ну, в рисунок?
Ее собеседница опустила голову и, надув губы, тяжело вздохнула:
— Я раньше была очень даже взаправдашней девочкой. Все что я помню, так это то, что я рисовала. Сначала я придумала нарисовать себя, но потом мне не понравилось, и я нарисовала этот домик. Прямо поверх старого рисунка. В общем, мне надоело рисовать и я легла спать, а проснулась уже тут. Вот и жила в этом доме. Я даже выйти не могла, потому что дверь не нарисовала.
— Ужас какой! — выпучила глаза Лика. — Твои родители, наверное, с ума сходят! Мои бы точно сошли! Хорошо, что я не нарисовала себя. Сейчас бы куковали с тобой на пару.
И тут Лика почувствовала, как ее кожа покрылась большими мурашками. Она склонила голову на бок и, наморщив лоб, тихо спросила:
— Слушай, а тебя как зовут? — ее затрясло слабой дрожью от неожиданного и страшного предположения.
Девочка подошла совсем близко. Казалось, она вот-вот шагнет с рисунка и окажется в комнате. Ее ответ прозвучал, как гром среди ясного неба:
— Меня зовут… Жанна Снегова. Мне десять лет.
Лика побледнела и стала похожа на замерзшую фигурку из молока. Она протянула вперед дрожащую руку и провела кончиками пальцев по рисунку:
— Жаннетт?!
Девочки уставились друг на друга и только хлопали ресницами, не в силах произнести ни слова…
— Клоун меня задери! — прошептала Лика дрожащими губами. — Твои родители в самом деле сходят с ума, уж поверь мне. И бабушка тоже… Мама дорогая!
Девочка с рисунка выпучила глаза.
— Что случилось, Лика?! Ты знаешь, кто я?!
Та закивала.
— Ага. Ты сядь, а то упадешь. Я тебе сейчас такое скажу!.. — Она потрогала внезапно раскрасневшиеся щеки.
Ее сердце бешено колотилось и было готово выпрыгнуть из груди. Сделав несколько глубоких вдохов, Лика начала говорить:
— Как говорит мой папа, когда приезжает из командировки, не будем форсировать[20] события, разложим все по полочкам и расставим все точки над «i»[21]. Начну с конца. Эту картинку начала рисовать моя сестра Жанна, которая пропала очень давно, когда гостила у бабушки, где, собственно, мы сейчас и находимся. Когда Жаннетт исчезла, то после нее остался только этот рисунок. На мой День рождения мне подарили краски, и я стала рисовать. Потом начали происходить странные вещи, и появилась ты. Вот такие пироги. Выходит, ты и есть та самая моя сестра. Офигеть! — подытожила Лика.
— Похоже на бред сумасшедшего… — ответила Жанна. — Если бы не знала, что все взаправду, так и подумала бы.
Девочка опустилась на траву и замолчала. Лика тоже не произнесла ни слова: уж слишком тяжело было думать о том, что эта нарисованная девочка в самом деле ее сестра, которая исчезла давным-давно, а теперь нашлась таким таинственным образом. Но самое обидное то, что она не знает, как ей помочь и вернуть обратно! И что теперь сказать бабушке? А папе с мамой?
— Лика, сестренка ты моя, — едва не плача произнесла Жанна, — я ведь тебя вспомнила! Ты была еще совсем крохотная, когда… Ты теперь большая, как я! Помоги мне! Я хочу домой!
И тут девочки заплакали. Слезы Жаннетт текли по ее щекам, капали на траву, оставляя на ней разводы.
— Ой! — воскликнула всхлипывая Лика. — От твоих слез краска расплывается!
— Вытащи меня отсюда! Пожа-а-алуйста!
— Жанночка, мы обязательно что-нибудь придумаем, — прохныкала Лика, — Потерпи!
Она вскочила и стала мерить шагами комнату, шагая от двери к окну и обратно, но никак не могла сосредоточиться: Жанна всхлипывала, Пантелей мяукал, а противные вороны каркали.
— Вы мне мешаете думать! — топнула ногой Лика и подошла к рисунку, — Значит так: вы, — она указала пальцем на ворон, что сидели на дереве и галдели, — замолчите! Немедленно!
Карканье прекратилось мгновенно.
— Пантелей, — продолжила Лика, — прекрати орать! Мои хвост.
Кот тоже замолчал.
— Теперь ты, Жанна. Возьми книжку и почитай на качелях, пожалуйста. А то я так ничего не смогу придумать. — Она вытерла слезы со щек. — Бабушку удар хватит!.. Надо самой успокоиться.
Лика забралась на кровать, достала свой дневник, и под скрип нарисованных качелей, сделала очередную запись:
Я чуть не сошла с ума!
Я выяснила, что девочка с рисунка -
моя пропавшая сестра Жанна.
Она тоже нарисовала себя на рисунке и, оп,
она теперь там. Видать, у нее тоже были волшебные краски.
Надо придумать, как ее вернуть. Ведь это моя сестричка.
Я не могу ее бросить!
Проклятые краски!
Лика захлопнула дневник.
— Я даже есть захотела от переживаний! Пора ужинать. Заодно посмотрю, что можно нарисовать из еды. Я скоро вернусь, — сказала она и скрылась за дверью.
* * *
— Ба! — протопала Лика в комнату. — А сваргань пирогов…
Бабушка отложила книгу и удивленно посмотрела на внучку:
— Прямо сейчас или можно завтра?
— Ну, — замялась девочка, — Можно и завтра, но лучше сейчас. А что у нас на ужин?
Женщина посмотрела на часы, висящие над телевизором.
— Еще есть время, так что я вполне успею замесить тесто, но ты должна мне помочь. Если поторопимся, то на ужин будут пироги.
— Ура! — Лика запрыгала и захлопала в ладоши. — Что надо делать?
— Неси из буфета банку с мукой, только не урони, прошу тебя, — бабушка поднялась с кресла и подошла к печке. Открыв заслонку, она вытащила из кармана кофты коробок спичек и, чиркнув одной из них, подожгла рулончик бересты, который уже лежал под небольшими лучинками и полешками. В комнате повеяло дымком. Деревянные палочки стали потрескивать и бабушка закрыла заслонку.
