зря сидите. Бобры – ночные звери, он только вечером вылезет, а сейчас спит.
– А ты его видел? – наконец нашёлся Славка.
– Да, – гордо произнёс Виталик. – Вот такой большой!
Мальчик развёл руки в стороны, показывая, какого размера был увиденный им бобр. Выходило больше метра. Правда, во время этой демонстрации он выронил свою книжку, чем здорово нас насмешил.
– Ух ты! – тем не менее сказал я. – Вот бы и мне посмотреть!
Несколько сконфузившийся Виталик поднял книжку, поправил очки и, дабы вернуть пошатнувшийся авторитет, посоветовал:
– Вы вечером приходите. Часов в девять.
– Меня в девять бабушка одного не отпустит, – констатировал Славка, когда мы ехали обратно на свою улицу.
– Меня тоже… Что же делать?
Решение нашлось довольно быстро: нужно было только уговорить соседскую девочку Иру взять нас со Славкой с собой, когда она вечером пойдёт гулять со своим псом – немецкой овчаркой по имени Барон. С Бароном нам не угрожала никакая опасность.
Ире уже исполнилось четырнадцать, и "возиться с малышнёй" (как она это называла) ей было совсем не интересно, но моя бабушка поговорила с её бабушкой, и у Иры не осталось особого выбора. Мне же пришлось за это пообещать, что я целых три дня без каких-либо капризов буду есть всё, что мне только не дадут, включая даже овсянку.
Ради бобра стоило закалять характер.
Ира на нас не очень сердилась, она даже разрешила нам со Славкой по очереди вести Барона на поводке. Правда, со стороны казалось, что это не мы его ведём, а он нас за собой тащит…
Барон был очень умной собакой: выполнял все команды и не гонялся за дачными котами, которых у нас в садоводстве было огромное множество; но когда мы подошли почти к самому озеру, он, видимо почувствовав незнакомый запах, громко залаял, после чего мы все услышали всплеск, как будто кто-то со всей силы плашмя ударил лопатой по воде.
Подбежав к берегу, я и Славка лишь увидели расходившиеся по поверхности озера круги. Бобр испугался и ушёл на глубину.
Прождав несколько минут, мы вынуждены были возвращаться домой: зверь насторожился и спрятался в своей норе – теперь не скоро ещё покажется.
– Эх ты, Барон! – сказал я псу. – Всех бобров распугал!
В глазах овчарки я прочитал сожаление, хотя, возможно, мне это лишь почудилось.
После вечерней неудачи, мы со Славкой условились посмотреть на бобра на рассвете, пока солнце ещё не поднимется высоко, и зверь не уйдёт спать в свою нору.
Ради бобра можно и встать пораньше.
Но легко сказать, а сделать – куда сложнее. Взяв в руки будильник, я задумался. Сначала мне казалось, что я легко смогу проснуться в четыре часа, но так рано никогда не вставала даже бабушка. Да и зачем? Не станет же бобр дрыхнуть с четырёх утра до девяти вечера! Так что мне вполне хватит пяти часов. Встану в пять, быстренько добегу до озера, погляжу на бобра, а потом вернусь и позавтракаю.
Почему-то в тот момент я не вспомнил, с каким трудом мама будит меня в школу по утрам…
Когда бабушка наконец смогла меня растолкать, на циферблате будильника была уже половина седьмого.
– А говорил, что в пять встанешь, – усмехалась бабушка.
– А-а-а… – я с трудом разлепил веки. – Ну, ба, ещё рано…
– Проспишь своего бобра.
– Какого бобра… У меня каникулы…
Далеко не сразу я смог восстановить в памяти то, о чём договаривался вчера со Славкой, а также то, как полтора часа назад я выключил трезвонивший будильник и снова уткнулся носом в подушку.
Выскочив через пять минут на улицу, застёгивая на ходу пуговицы рубашки-безрукавки, я почти сразу наткнулся на бредущего мне навстречу печального Славку, за которым семенила пятилетняя Настя – Славкина младшая сестра.
– Вот, увязалась, – опередил приятель мой вопрос.
– Я тоже хочу бобла! – заявила Настя (она пока не выговаривала букву "р").
– Теперь весь день за ней приглядывать… – расстраивался Славка. – Бабушка сказала: "Возьми сестру с собой, пусть тоже на бобра посмотрит". Невезуха.
Мы и без того уже опаздывали, а из-за тащившегося со скоростью черепахи Настиного трёхколёсного велика потеряли ещё больше времени, ведь стоило нам хоть чуточку разогнаться, как девочка моментально отставала и сразу же начинала кричать, чтобы мы её подождали. В итоге на последнюю улицу нам удалось добраться только около семи, и у меня уже заранее сложилось ощущение, что бобра мы опять не застанем.
Так оно и вышло: по озеру плавали только несколько уточек.
– Утя, утя, утя! – обрадовалась Настя и, бросив свой трёхколёсник, побежала к берегу.
Ну, хоть кто-то остался доволен поездкой…
– Вот невезуха! – резюмировал Славка.
– Угу, – согласился я. – И чего этому бобру стоило немного нас подождать? Мы бы на него посмотрели – и всего делов!
– Давай хотя бы на плотину посмотрим, – предложил Славка. – Помнишь, Виталик говорил, что там плотина в лесу.
– Точно! Давай! – ответил я.
Мы направились по берегу в обход озера к месту, где речка Мелинка пропадает между деревьями. Настя поспешила следом, но стоило нам добраться до леса, как девочка заныла:
– В лес бабушка не лазлешала! В лес нельзя!
– Да мы только чуть-чуть, – попробовал уговорить сестру Славка. – Тут совсем близко…
– Бабушка не лазлешала! Я всё бабушке ласскажу! – не унималась Настя.
– У-у! Ябеда! – разозлился Славка. – Ну и не ходи с нами, мы с Саней сейчас без тебя будем на бобра смотреть!
– Нет, хочу бобла! Хочу бобла! – закапризничала Настя и уцепилась за Славкину руку.
Так мы и зашли в лес. Обнаружилось, что кто-то уже протоптал в траве тропинку. Неужели бобр? Когда мы прошли метров десять, впереди послышалось громкое сопение и плеск воды.
– Это что, бобр там плещется? – тихонько спросил я у Славки.
– Наверное… – ответил он.
Нам обоим стало слегка не по себе, даже немного страшновато, но каждый не хотел обнаруживать свой страх перед другим, и поэтому мы всё же двинулись дальше.
Осторожно, стараясь не шуметь, мы шли вперёд и через некоторое время наконец достигли плотины и источника всплесков. Источником оказался вовсе не бобр, а сторож садоводства дядя Паша, вооружённый лопатой и мотыгой, который, стоя на берегу речки в огромных болотных сапогах, сопя и кряхтя от усилий, старательно расковыривал бобровую плотину.
Не замечая нашего появления, дядя Паша ругался сквозь зубы:
– Вот ведь понастроил, грызун пакостный… Вот ведь неймётся ему…
– А что дядя делает? – шёпотом спросила Настя у Славки. Это был тот самый оглушительный детский шёпот, который слышен не только тому, к кому обращается ребёнок,
