– Что случилось? – спросил Тихо. Он сидел на спине жеребца, погруженный в свои мысли.
– Койот! – ответил Эсперо. – У койотов потеют лапы, как у собак. Здесь прошел койот.
– Койот? Ты уверен? – Эсперо почувствовал, как Тихо напрягся и обхватил его бока.
Буквально через несколько секунд Эстрелла коротко фыркнула.
– Я что-то чую! Койот! Давайте уйдем отсюда. Я вчера нашла хорошую траву к западу от стоянки.
– Я согласен, – поддержал ее Эсперо. – От койотов не стоит ждать ничего хорошего.
Эстрелла передернулась. Ей-то это было известно лучше, чем кому-либо из табуна.
Они повернули в другую сторону, и Эстрелла стала подгонять табун. Они перешли с ленивой рысцы на галоп, двигаясь не на предельной скорости, однако быстро, плотной группой.
Прошло немного времени, и они снова уловили запах. «Странно, – подумала Эстрелла. – Как койот мог пройти такое расстояние так быстро?» Это был тот же самый койот. В этом она была уверена. Она точно определила это по запаху. Она снова подала остальным сигнал поворачивать, резко фыркнув два раза. И снова запах преследовал их. Но тут ветер сменился, и они почувствовали другой ужасный запах. Он отдавал солью, но не был похож на свежий соленый запах моря. И это был не пот, выступающий на подушечках лап койота. Это была гнилостная солоноватая вонь человеческого пота.
– Люди! – отчаянным высоким голосом заржала Эстрелла. – Люди верхом!
Корасон и Анжела застыли, как вкопанные. Они посмотрели друг на друга, в глазах их было неверие. Неверие и отчаяние, как будто они были уже слишком стары для того, что могло их ждать, слишком устали для того, чтобы убегать. Воздух прорезали испуганные крики Вердада и Селесто. Первый табун понесся полным галопом по равнине, вытянув шеи вперед.
Эстрелла не осмеливалась обернуться. Она ощущала силу табуна позади себя, которая наполняла и поддерживала ее. Земля дрожала под их копытами. Их собственный пот летел за ними светлыми нитями в залитом солнцем воздухе. Облака как будто неподвижно повисли в небе, а земля под их ногами улетала прочь смазанным полотном. Но в этой скачке не было радости. Они неслись, спасая свои жизни.
* * *
Пегасус чувствовал, как напряжен Эль-Миэдо. А еще он чувствовал, как в его бока впиваются шпоры. «Если я бог, зачем он вонзает в меня шпоры?» Жеребец слегка оступился, и шпоры вонзились глубже. Думать было некогда, но он знал, что по его бокам потекла кровь. Он поднажал. Он должен показать человеку, который едет на нем, на что способен. Он быстро нагонял тех, кого они преследовали. Это были две пожилые кобылы, которые отстали от остального табуна.
– Эль-Нобле! Пегасус! – кричал Эль-Миэдо.
«Но нам нужна молодая кобыла. Не эти старухи!» – подумал Пегасус. Однако он почувствовал, как Эль-Миэдо снимает с седла аркан. Через несколько секунд веревка со свистом пролетела у него над головой. Она взмыла в воздух и начала ровным кругом опускаться на голову одной из кобыл, той, которую звали Корасон. Воздух разорвал дикий визг, но кричала не Корасон, а Анжела.
Тихо обернулся, и страх ледяным клинком пронзил ему сердце. Кобыла пыталась скакать дальше, но веревка уже затягивалась. Ее шея изогнулась под странным углом, и через несколько мгновений она лежала на земле.
Эстрелла подскакала к ним и понеслась рядом, удерживая одну скорость с Эсперо.
– Тихо, быстро садись на меня, – приказала она.
– Что случилось? – спросил Эсперо, почувствовав, как Тихо спрыгнул с его спины.
– Корасон. Ее поймали. Скачи дальше, – ответил Тихо, – а мы с Эстреллой вернемся за ней.
– Но ведь у них веревки! Если они поймали ее арканом, как вы ее вытащите?
Эстрелла твердо настроилась на то, что никто не должен остаться позади и попасть в руки испанцев. Это и значило быть вожаком – защищать каждого в своем табуне, даже рискуя собственной жизнью. Они и табун были едины и неразделимы.
* * *
Эль-Миэдо удивленно заморгал. Он увидел лошадь. Сильная молодая кобылка, запах которой он чуял до этого, неслась в их направлении со всадником на спине. «Если бы только у меня был второй аркан!» – подумал Эль-Миэдо. Но его уже догоняли его люди, у которых тоже были веревки. И тут он увидел нечто совершенно непостижимое. Кобыла со всадником неслись прямо к лежащей на земле лошади. Мальчик наклонился и одним стремительным движением перерезал веревку охотничьим ножом. Лошадь была свободна, вскочила на ноги и помчалась вперед.
Эстрелла слышала, как стучит сердце у пожилой кобылы, скакавшей рядом с ней.
– Ты сможешь, Корасон. Вспомни, какое большое у тебя сердце.
И Корасон знала, что она действительно сможет. «Я смогу! Я смогу! Я… Я…» И тут она услышала, как задохнулась на скаку Эстрелла, а Тихо вскрикнул:
– Нет!..
Перед ними возникло глубокое ущелье. Вот куда хотел заманить их койот. «Койот!» – подумала Эстрелла. Как же ему удалось обмануть их на этот раз? Она почувствовала, как что-то трепещет глубоко у нее внутри – или все-таки снаружи? Перед ее мысленным взором замерцал образ маленького звездного коня.
Это было совсем как во время пожара, когда маленькая звездная лошадка появилась перед ней из дыма и огня и помогла ей вывести всех из каньона. Но в тот раз маленькую лошадку видела только Эстрелла. А теперь она как будто предстала перед всем табуном, как самая первая звезда, всходящая в сумерках перед наступлением ночной тьмы.
Эстрелла первой взлетела с края обрыва. Тихо обернулся и прокричал Эсперо:
– Товарищ, у тебя получится! Ты можешь это сделать!
Но слова были ни к чему. Образ маленькой лошадки искрился перед слепыми глазами старого жеребца. Он ощутил всю мощь своих ног, отталкиваясь от края и совершая невероятный прыжок через ущелье. За ним последовали остальные лошади. Эстрелла заметила в сумеречном небе первые вечерние звезды. Дикое ржание разнеслось по воздуху.
– Прыгайте к звездам!
Это был крик победы. Весь Первый Табун взмыл в воздух, и, когда они перелетали через ущелье, звезды словно заключили их в свои объятья.
Эль-Миэдо верхом на Пегасусе резко остановился, чувствуя, как растворяются в воздухе его мечты. Он вонзил шпоры в бока коня и ударял ими снова и снова, пока по ногам жеребца не потекла кровь. Тогда он начал осыпать его проклятьями.
– Ты тупое, глупое, трусливое животное! Ты ничем не лучше крестьянского мерина или мула! Глупый мул, вот ты кто! Ты меня предал!
Но все, о чем мог думать в этот момент Пегасус, – что Койот предал их. Он резко попятился, а потом припал на передние ноги и начал отчаянно брыкаться. Эль-Миэдо, продолжавший ругаться, знал, что ему во что бы то ни стало нужно удержаться в седле. Если он упадет, конь затопчет его до смерти. Эль-Миэдо решил, что убьет жеребца до того, как тот его сбросит. Он вынул толедский кинжал и уже хотел вонзить его в шею Пегасуса, но тут почувствовал, что теряет равновесие, и оказался на земле.
«Ну вот мне и конец», – подумал он и приготовился к удару тяжелого копыта по голове. Но, к его несказанному удивлению, Пегасус вдруг застыл на месте, не отрывая взгляда от противоположного края ущелья. Эль-Миэдо повернул голову, чтобы посмотреть, что там такое. Там, на самом краю, стояла красивая гнедая кобыла.
– Белла! – заржал Пегасус. – Белла!
Кобыла отвернулась и легким галопом поскакала прочь. Тогда Пегасус повернулся и пошел на Эль-Миэдо. Тот встал на колени и молитвенно сложил у груди руки.
– Пожалуйста…
Но Пегасус вскинул голову, отступил назад и, внезапно развернувшись, ускакал прочь.
Эль-Миэдо остался стоять на коленях. Вокруг постепенно сгущались сумерки. Он стоял и смотрел, как садится солнце, разливая вдоль горизонта свой последний свет, как желток кровавого яйца.
Глава девятнадцатая
Извечная Злоба
Койот забился поглубже в логово. Когда все пошло не так, он предпочел побыстрее скрыться. Он был в ярости. Ему хотелось больше никогда не иметь дела с людьми и лошадьми. Ему надоели чужие мечты. Он сделал свое дело, обложил табун, заманил лошадей к ущелью. Откуда он знал, что они рискнут прыгнуть? Он-то думал, что уже разобрался с лошадьми.
Но теперь эти существа вторглись на его новую территорию, и этот странный мальчишка воровал его добычу! Рябчиков и прочих гнездящихся на земле птиц, которыми он лакомился на протяжении холодной зимы. Его называли Извечной Злобой. Но в последнее время он часто думал о том, что это имя уже не совсем подходит ему, потому что он стал умен, слишком умен для того, чтобы позволить злобе помешать осуществлению его коварных замыслов. Знакомый звук вырвал койота из глубины ядовитых мыслей. Стук копыт. Он подобрался к выходу из своей норы и осторожно выглянул наружу.
На небе всходила огромная сияющая луна. Койот заморгал, увидев на фоне ее серебристого диска странный силуэт, в котором причудливым образом сочетались черты человека и животного. Больше всего это было похоже на какое-то двухголовое чудище, несущее на своей спине мальчика с копьем в руке. Койот снова моргнул. Головы отделились одна от другой, и теперь он смог разглядеть, что на самом деле это две лошади. Старый слепой жеребец и молодая кобылка.
