— Майк, ты не смог бы достать фотографию Дика? — спросил редактор. — Дома у него, должно быть, есть какая-нибудь. Ты ведь сосед с ним, да?
— Да.
— Вот и достань.
— Ладно, достану, у них на комоде стоит, — согласился Майк. — Если я завтра принесу, ничего?
— Ничего. Можешь даже послезавтра утром принести.
Майк ушел из редакции взбудораженный. Фотография его не беспокоила. Фотография — дело пустяковое. А вот сорок мальчишек привести — это не просто. Он понимал, какую большую ответственность взял на себя.
Глава пятнадцатая
Доверенное лицо очень спешит
Было близко к вечеру. Майк вышел из подворотни дома, за стенами которого шумели тяжелые типографские машины, пересек Таймс-сквер, со всех сторон окруженный светящимися вывесками с названиями газет; прошел по знаменитой улице банков — Уолл-стрит, где, зажатый другими зданиями, стоял банкирский дом Джона Пирпойнта Моргана-младшего, того самого, о котором вспоминал бессонной ночью Дик и который, по достоверным сведениям мальчиков с пустыря, мог вымостить золотом дорогу через всю Америку.
Сейчас на Уолл-стрит было тихо и пусто. Заложив руки в карманы и сплевывая на гранит зданий, Майк оставил позади себя улицу банков и вышел к перекрестку.
Здесь картина была другая: пылали огни реклам, светились окна небоскребов. Они напоминали высоченные, стоймя поставленные, упирающиеся в небо пчелиные соты, каждая ячейка которых светилась отдельно. Тротуары заполняли толпы людей. Нескончаемым потоком бежали машины. Там, где улицы перекрещивались, посреди мостовой стояли полисмены и дирижировали движением. По знаку их палочки автомобили и пешеходы то скапливались на углах и терпеливо ждали, то сплошной массой устремлялись вперед.
В подземке Майку повезло. Народу было много Без особого труда он нырнул под турникет и, зажав в потной ладони спасенную монету, протиснулся в поезд. Вышел па той станции, откуда начал путешествие.
Скоро показалось двухэтажное здание лечебницы «Сильвия». В какое окно бросать гравий, Бронза уже знал. На дробный стук песчинок первым выглянул Дик, за ним — Том.
— Хелло, Дик! — окликнул Майк. — Ну, как ты здесь?
С минуту Дик смотрел из окна на освещенную фонарем фигуру Бронзы так, как смотрел на все сегодня: будто впервые увидел и будто ему нужно надолго запомнить увиденное.
Майку стало не по себе от этого пристального взгляда. «Чего он смотрит, чего молчит?» — подумал Бронза и снова окликнул:
— Хелло, Дик!
— Хелло, Майк! — отозвался наконец Дик. — Ты из дому? Как ты нашел больницу? Тебе ма объяснила?
— Нет, она только сказала про «Сильвию», а я сам нашел.
Помолчали. Том не мешал мальчикам: у них свои дела, пусть разберутся.
Майк чувствовал себя стесненно: он здоров, бегает по улицам, а Дик в больнице, с ним беда стряслась. И она стоит между ними, он не знает, о чем сейчас говорить с Диком.
У Дика таких мыслей не было. Появление Майка напомнило ему о пиратской бутылке. Где она?
Из окна посыпались вопросы, с улицы — ответы. Разговор завязался надолго. Выяснилось, что Дик волновался не напрасно. Миссис Гордон действительно кинула бутылку в мусорное ведро, и, если бы не Майк, попасть бы сокровищу на помойку. Счастье, что он вовремя спохватился и взял бутылку к себе. Она у него в надежном месте, она сто лет может там пролежать. Но сидеть сто лет Дику в лечебнице не стоит.
Он когда собирается выйти?
— Не знаю. Как операцию сделают… Вспомнив об операции, Дик потерял интерес к пиратской посудине, да и вообще ко всему на свете. Разговор снова перестал клеиться.
Это было на руку моряку. Ему уже давно не терпелось узнать, как отнеслись к письму в редакции. Воспользовавшись первой же паузой, Том сказал:
— Дик, тебе не пора ли на вечернюю перевязку? Кажется, миссис Джен уже заглядывала сюда.
— Верно, пора, — не стал спорить Дик и попрощался с приятелем: — До свиданья, Майк, приходи еще.
— Приду, чего мне!.. Я сейчас дорогу знаю…
Дик ушел. Майк во всех подробностях рассказал Тому о своем путешествии в редакцию, о разговоре, который был там. Умолчал только о монете, сэкономленной на обратном пути.
Моряк пришел от услышанного в полный восторг.
— Вот замечательно! — радовался он. — Такое письмо написал, что экстренный выпуск дадут. Значит, угадал, значит, в точку попал! Это, брат, не шутка экстренный выпуск!..
Беспокойную душу Тома начала мучить новая мысль: достаточно ли подробно его письмо? Будет ли чем заполнить экстренный выпуск? Может быть, нужно еще что-нибудь написать? Может быть, для редакции нужны какие-нибудь новые факты?
Он стал задумчив, под конец даже не очень внимательно слушал Майка.
— Так я пойду, — решил Бронза и сдвинул поломанный козырек кепки с левого уха на правое. — Мне домой пора.
Том встрепенулся:
— Ну, спасибо, приятель! Ты, видно, парень с головой, ты молодцом показал себя. Нам и дальше надо вместе держаться. Уж если взялись помочь Дику, так нужно дело до конца довести. Как думаешь?
Рука Майка снова потянулась к кепке. Козырек сделал полоборота налево и занял правильное положение. Пробормотав что-то невнятное о готовности помочь Дику, Бронза спросил, прийти ли ему завтра.
— Обязательно! — сказал Том. — Обязательно и непременно. Ты сейчас все время нужен будешь. Ты ведь главное доверенное лицо нашего объединения. Я здесь заперт, а ты по городу — главный.
— Какого объединения?
— Помощи Дику Гордону.
— А-а! Я сразу не понял…
Доверенное лицо шагало по улице. Доверенное лицо спешило. Поздно — дома может нагореть. Будут всякие обидные слова о скверном мальчишке, который неизвестно где пропадает, отбился от рук, встал на плохую дорожку. Ох, уж эти разговоры!..
Глава шестнадцатая
Сбор на пустыре
Следующий день Майк начал с того, что пошел доставать фотографию Дика. Сделал он это просто: поднялся по знакомой лестнице, постучал в знакомую дверь и, когда миссис Гордон открыла, сказал:
— Миссис Гордон, здравствуйте! Миссис Гордон, знаете я зачем? У сестры есть знакомый фотограф, так он вчера был у нас и сказал, что может увеличить фотографию Мериэн. А Мериэн сказала: «Мою не надо, увеличьте лучше фотографию Майка, он там хорошо получился». А я сказал: «Если уж увеличивать, так меня вместе с Диком». И Мериэн опять говорит: «Верно, Майка и Дика вместе. Дик хороший. И с ним приключилась беда. Для него нужно что-нибудь сделать». И фотограф — он ничего парень — сказал: «Пусть будет по-вашему, Мериэн, давайте карточки». И я, миссис Гордон, пришел за этим. Вон карточка стоит на комоде. Я возьму.
Сказав так, Майк подошел к комоду, где к фарфоровому слонику была приставлена открытка, изображающая Дика с круглыми застывшими глазами, и без всяких церемоний положил ее в карман. Всю историю с фотографом он придумал для того, чтобы не рассказывать о «Голосе рабочего». Бронза помнил наказ моряка не обнадеживать Дика раньше времени и рассчитал так: Дик и его родители — одно. Если его не следует обнадеживать, то их — тоже; лучше пока соврать.
Из всего, что наговорил Майк, до миссис Гордон не дошло ничего, если не считать слов Мериэн о беде, которая приключилась с Диком, и о том, что для него нужно что-нибудь сделать.
От чужого сочувствия собственное горе всегда кажется еще большим. Слова сестры Бронзы вызвали слезы на глазах миссис Гордон. Она и так за последнее время пала духом. Без конца вспоминала она вчерашний разговор с врачами в хирургическом кабинете лечебницы «Сильвия», без конца думала о том, как спасти Дика от операции, и ничего придумать не могла. На лечение нужно восемьсот пятьдесят долларов. Где их взять? Легче луну с неба достать, чем такие деньги. Ведь даже двести долларов для операции и те дались ценой мук и унижений: пришлось с мужем обегать всех родственников — таких же бедняков, как они сами, пришлось идти на поклон к лавочнице Салли. Она дала взаймы восемьдесят пять долларов, но через три месяца ей за это надо будет вернуть сто.
В общем, двести долларов кое-как собраны. Они уже в кассе лечебницы. И в субботу сделают операцию. В субботу Дик, ее дитя, лишится глаза. Он станет калекой не потому, что это было неизбежно, а потому, что они бедны. Как не разорваться материнскому сердцу?..
Миссис Гордон невидящим взглядом посмотрела на стоящего перед нею Майка, закрыла лицо руками. Руки тут же стали мокрыми — она плакала.
Бронза растерялся. Он не знал, как утешить мать Дика, и стал боком выбираться из комнаты. На ходу торопливо бормотал:
— Миссис Гордон, я вам карточку верну, провалиться мне на месте — верну! Вы не беспокойтесь…
Одно поручение редактора было выполнено. А вот как быть со вторым? Оно посложнее. Не так-то просто собрать четыре десятка ребят и заставить их выслушать тебя, и договориться с ними, и обеспечить, чтобы все в положенное время были у типографии, и чтобы взяли газеты, и чтобы, не мешкая, разбежались по огромному Нью-Йорку. Ведь ребята должны будут продавать экстренный выпуск, зарабатывая всего-навсего один цент с четырех номеров, квортер с сотни.
