Тяжелый ствол пополз по косогору.
- Еще ра-аз!..
Сыркашев уже давненько прислушивался к веселым, возбужденным голосам мальчиков. Он не спеша докурил трубку, пошел на голоса и с удивлением увидел, как ребята, обливаясь потом и подбадривая себя криками, тянут по крутому косогору что-то похожее на обрезок бревна.
- Взя-а-а-лл-и-ии!..
- Ра-аа-з-оо-ом!
Окованный широкими железными кольцами, покрытыми ржавчиной, ствол пушки и полусгнивший лафет были вытянуты на плато.
- Вот, Алексей Иванович, пушка, - значительно произнес Олег, вытирая с лица пот. - Партизанская пушка. Из нее стреляли по белым. Здесь, наверно, был сильный бой.
Сыркашев утвердительно кивнул головой.
- Воевали, как же. Партизаны туда шли, - он показал на далекие снежные хребты, - белые за ними. Их много было…
Сыркашев задумался, склонил голову, медленно проговорил:
- Начальник у партизан хороший человек был. На шахте, сказывают, работал. Не из наших мест. Нашлись худые люди, помогли белым. Расстреляли его. И могила там, - старик снова кивнул на снежные вершины, сияющие под солнцем.
- Что мы будем делать с пушкой? - спросил Славик.
- Как что… Ну, конечно, повезем с собой.
- Что ты, Олешек. У тебя и сейчас еще мокрый лоб, а много ли мы ее тащили. Как вы думаете, ребята?
- С собой забрать мы ее не можем. Гера, конечно, прав, - проговорил Костя, задумчиво глядя на изделие неизвестного оружейного мастера. Олег и Петя старательно освобождали ствол от песка, глины, набившегося в него мелкого щебня. Гера плиткой гранита сдирал с колец ржавчину. Вскинув глаза на Костю, он спросил:
- Что ты предлагаешь, Котька?
- Мы ее оставим здесь. Но не просто вот так бросим на этом плато…
- С собою взять не можем и здесь не бросим. Что же все-таки мы будем делать с пушкой? - нетерпеливо перебил его Олег. - Может быть, и совсем тогда не следует очищать ее?
- Вот именно следует.
- Котька! Я понял тебя, - вскричал Петя. - Пушка - это памятник! Вы понимаете, ребята, что предлагает Котька… Здесь, на плато, мы сооружаем из пушки памятник в честь тех партизан, которые сражались в этих местах за советскую власть. Так, Костя? Просто замечательно!
- Надо посоветоваться с Сергеем Петровичем, - сказал Костя. - Что он скажет…
Мальчики и Сыркашев поспешно вернулись к озеру, на стан, где оставался Туренко.
Сергей Петрович выслушал ребят.
- Партизанская пушка… - проговорил он задумчиво, разглаживая усы. - Находка ваша, ребята, примечательная. И бросить просто так ее мы с вами не можем. Нельзя… - он замолчал, задумался. - Был у нас в отряде такой умелец, оружейник Емельян Пташкин…
… Шла осень 1919 года…
Отличным кузнецом в Волчихинской округе слыл Емельян Макарыч Пташкин. Без обиды уходили от него односельчане. Лемех, бывало, оттянет - целину, как воск, режет одним словом, всякая поделка отличной выходила из его рук. А тут подошло такое время, что и на другое, более ответственное дело сгодились золотые руки кузнечного мастера.
Не было у партизан пушки, и получил Емельян Макарыч приказ изготовить пушку и в короткий срок. Задача была нелегкой. Думай не думай, а делать надо. Чертежик набросал Емельян и даже расчеты некоторые произвел. А тут, кстати, и ствол нашелся - старая водопроводная труба. Быть партизанской пушке на страх врагам! Шинным железом обтянули покрепче казенную часть, чтобы не разорвало. Пушку установили на березовые передки.
Получилось ладно, хоть и на манер старой пушки времен турецкой войны: с фитильным запалом и зарядка с дула.
Приехал командир полка, посмотрел Емельянову пушку, похлопал рукой по стволу, в дуло заглянул, сказал:
- Отличное орудие! Теперь и у меня в полку артиллерия есть.
И пошла партизанская пушка в наступление на белых, в первое свое боевое крещение.
Темная октябрьская ночь. Партизанская часть преследовала белых. Схваченная крепким первым морозцем, звенела под конскими подковами степная дорога. Поскрипывали телеги партизанского обоза. Два полка быстрым маршем передвигались к станции Рубцовка. Впереди разведка. На восходе солнца они были уже в трех километрах от станции.
Частая оружейная и пулеметная стрельба встретила появление партизанских полков. Заговорила артиллерия белых с бронепоездов. Снаряды делали перелет, дробили замерзшую землю.
- Рассыпайся в цепь. Окапывайся, - раздалась команда.
Между станцией и полком лежало чистое поле. Впереди станции окопалась цепь белых. Двенадцать пулеметов и два орудия у них. Партизаны отвечают частым ружейным огнем.
Но вот над полем раздалась команда:
- Батарея, на линию огня!..
Выкатили партизанскую пушку в цепь.
- Заряжать!.. Открыть по противнику артиллерийский огонь!
Пушкарь из бывших артиллеристов проговорил:
- Ну-ка, матушка, прямой наводкой.
Затлелся фитиль, и через минуту над цепью прокатился гул. "Заряд" -обломки железа полетели в сторону противника. Пушка подскочила вверх и перевернулась.
- Готовь второй!..
Опять дуло партизанской пушки грозно смотрит через поле в сторону противника. Пушкарь-наводчик насыпал в ствол самодельный порох, куски железного лома. Крепко запыжил.
После первого выстрела среди партизан раздались одобрительные голоса:
- Наша заговорила!
- Ахнула не хуже шестидюймовой.
Услышав орудийный гул со стороны партизан, белые заволновались. Они не ожидали артиллерийского обстрела. Напряженно прислушивались к разрыву снаряда. "У партизан артиллерия",- пронеслось по цепи белых.
Стали они отступать к станции.
У партизан опять раздается громкая команда:
- Огонь!..
Еще более оглушительный гул потряс воздух, далеко раскатился по степи. Белые уже начали поспешно отступать к станции.
- Батарея, огонь!..
Но уже молчит партизанская артиллерия. На этот раз старый бомбардир-наводчик перестарался. Лишняя порция самодельного пороха сделала свое дело. Казенная часть пушки разорвалась.
Вышла из строя пушка Емельяна Макарыча… Но панику среди белых внесла она хорошую. Партизаны со всех сторон начали нажимать на станцию. На восходе солнца выполнил полк свою боевую задачу, захватил станцию…
Сергей Петрович замолчал и через минуту проговорил:
- Вот вам и самодельная пушка. Сейчас, может, кто и улыбнется, увидев такую в музее, а тогда она по сути судьбу сражения за станцию решила. Так-то вот, друзья мои. И посему к вашей находке должны мы все отнестись с уважением. Мысль Кости я поддерживаю…
Утром на горном плато закипела работа. Пушку оттянули подальше от края ущелья. Из плитняка и гранитных обломков ребята сложили метровое основание - постамент. В ущелье, на берегу речки нашлись выходы отличной, очень вязкой белой глины. Глина прочно схватывала плитняк и гранит. Постамент получился добротный.
Пушку подняли на него. Ствол зажали среди гранитных обломков.
Окончив работу, ребята молча смотрели на свое сооружение.
Петя отошел в сторону и в чем-то убеждал отдыхающего на камне Алексея Ивановича. С сияющим лицом он вернулся к ребятам. За ним, с ружьем в руке, подошел Сыркашев.
Петя окинул ребят и присоединившегося к ним Сыркашева и Сергея Петровича значительным взглядом и как-то особенно торжественно произнес:
- В честь сражавшихся в этих горах партизан мы дадим салют.
Алексей Иванович протянул Пете свое старенькое ружье и патроны.
Петя передал тулку Косте.
- Костя, салютуешь ты. И вы, Сергей Петрович.
На загорелом лице Кости заиграл румянец. Костя взял ружье.
Прозвучала команда:
- Сми-и-рно!
Все замерли. Не шелохнувшись, с зажатой в руке фуражкой стоял на правом фланге Алексей Иванович Сыркашев.
Над горным плато, распластав могучие крылья, парил в потоках воздуха большой орел. От далеких снежных хребтов тянуло свежестью.
Из ущелья доносился приглушенный шум реки на пороге.
С трепетно бьющимся сердцем Костя медленно поднял ружье, прижал приклад к горячей, пылающей щеке и нажал на спусковой крючок.
Выстрелы из двух ружей гулко прокатились над горным плато и замерли в зеленых развалах хребтов…
Река, пересекающая большой сибирский город, еще спала. Позднее весеннее половодье не схлынуло. Острова и обширная левобережная пойма были затоплены.
В свежем воздухе пахло весенней, не прогретой солнцем водой, цветущими яблонями из садов правобережья.
В этот ранний час по новому мосту, соединяющему город с заречьем, захватив всю его ширину, сцепившись крепко руками, шли юноши и девушки. Раздавались громкие восклицания, смех.
Только что окончился выпускной вечер.
Посредине моста закружились пары.
