Миша воткнул черенок топора в податливую мякоть, ковырнул ее.
— Вот. — Павел взял в горсть пропитанный коричневой водой, слежавшийся, перегнивший мох, сжал в кулаке. — Взгляните. Это же торф, только мокрый. А торф, вы знаете, — это бег турбин электростанций, это свет и тепло в домах, трамвай, заводские моторы, станки. Это работа, движение, жизнь! Вот вы прислушайтесь… Слышите шум? Приглушенный такой. Это на торфянике, на том краю болота. Там торфяные драги — особые машины — черпают прямо из болота эту вот коричневую жижу. Потом ее закладывают в стилочные машины. Никогда не видали?.. На танки издали похожи. Они по полю ползают и расстилают ровными рядами кирпичи торфа. Торф сохнет на солнце, а потом его отправляют на электростанции. Вот, глядишь, это болото и оживает — в электрическом свете, в моторах, в труде.
— Просто как в сказке! Верно, ребята? — сказал Лёня.
— Сказка-то сказкой, — возразил Павел, — а вы приглядывайтесь: пригодится в жизни. Вам впереди все пригодится. Вот приедут, скажем, инженеры братья Дубовы… Почему не станете инженерами?.. Рабочим станешь?.. Ну и хорошо. Приедут рабочие братья Дубовы… Не будешь рабочим?.. Энтомологом? Вот беда!.. Тогда один рабочий Михаил Дубов приедет с коллективом в тайгу завод новый строить. Место дикое, глухое, еще бездорожье, кругом болота. А нужно топливо. Болотная гниль? Нет, Дубов знает, что человек может эту гниль оживить. И вот он с товарищами пустит в болото машины. Сколько надо топлива? Сто тонн? Тысячу? Десять тысяч? Пожалуйста!
У Миши заблестели глаза. А Дима сказал задумчиво:
— Вот простое ведь болото, таких в стране — тысячи, а тут и торф, и железо, и еще, может, что-нибудь. Здорово, да?
— Я и говорю, Веслухин: приглядывайтесь. Вам в будущем хозяйничать… Тикин, ты почему хромаешь?
— Ночью-то я упал — нога разболелась. Но вы не беспокойтесь. Скоро пройдет.
В это время они вышли к широкой прогалине. Впереди, за полоской тонкоствольных берез, виднелся темнозеленый бугор густого соснового леса. Но чем ближе к краю, тем итти становилось труднее. Ноги увязали. Того и гляди, окунешься по пояс. Кочки, словно живые, хлюпали, вертелись под ногами, будто старались сбросить в топь пришельцев, осмелившихся подмять их под себя.
Выискивая места, по которым можно было пройти, приходилось сворачивать то влево, то вправо, то возвращаться назад и снова искать и искать. Наконец они уперлись в длинную топь на краю болота. До сухого места оставалось каких-нибудь пять метров. Всего пять метров — и никак их не преодолеешь. Грязная жидкая тина, подернутая желто-зеленой пленкой, покрывала это пространство.
— Стоп! — сказал звеньевой. — Привал! Прошу занять кочки, кому какая нравится. Отдохнем — будем искать обход. Правильно, Павел?
— Ой, какая лягушка, смотрите! — закричал Вова, но сразу же, чтобы не спугнуть жирную, вытаращившую глаза лягушку, которая удобно устроилась на листке кувшинки в двух метрах от ребят, он перешел на шопот: — Красивенькая…
— Ты ее в баночку, — пошутил Дима.
Но Вова шутить не собирался. Он всерьез решил изловить хозяйку болота. Пока друзья, рассевшись по кочкам, мирно беседовали, Вова начал готовиться к охоте. Он извлек из своего рюкзака все его содержимое, намереваясь превратить заплечный мешок в лягушечий сачок. Сломив ивовый прут, он согнул его в кольцо и вставил в рюкзак. Подготовившись таким образом, Вова стал подкрадываться к лягушке. Замысел его был коварен, но прост: накинуть сачок на жертву, а затем подтянуть его к себе за бечевку.
Бедной лягушке оставалось жить на свободе не больше секунды, как вдруг к ней с неба нежданно свалилось счастливое избавление от неволи. Тоненько просвистев, в болотную тину шлепнулся какой-то длинный и тонкий предмет. Лягушка испуганно дернулась, прыгнула с кувшинки на хлипкую кочку, еще мгновение — и она скрылась в поросли осоки, а Вова, недоумевающий и растерянный, остался стоять с занесенным над головой сачком-рюкзаком.
Предмет, упавший так некстати, оказался… стрелой. Еще не понимая, откуда и почему она прилетела, ребята с помощью ветки вытащили ее из жижи. Стрела была грубой, недавно выстроганной из сырого дерева. В одном конце ее торчали два небольших пера, а на другом была припутана ниткой свернутая в трубочку бумажка. Приятели переглянулись. Записка?!
Да, это была записка, адресованная явно им:
«Поздравляю, что потушили пожар. 200 метров на восток — проход на сушу». И вместо подписи — две знакомые, но по-прежнему загадочные, скрещенные стрелы.
— Кто-нибудь заметил, откуда она прилетела?
— С берега, понятно.
— А он малограмотный, — сказал Дима, перечитывая записку. — Так нельзя написать: «Поздравляю, что…» Это не по-русски. Да, Павел?
— Да, это неграмотно.
— Факт, он же не русский. Но почему он все еще не в пещере? Ведь у него машина.
— А я знаете что думаю?.. Точно, не будь я Лёнькой! Ух, какой!.. У него же нет плана пещеры. И дневника нет. Вот он и ждет, когда мы туда проберемся, найдем, что надо, а он — за нами.
— Это ты правильно. Это может так быть.
— Ребята, а вот насчет пожара… — Миша опасливо оглянулся по сторонам. — Может, это он поджег? А?
— А теперь издевается: «Поздравляю, что потушили»!
— Вы, Павел, как думаете?
Вожатый, молча слушавший весь этот разговор, покусывал губы и хмурился.
Ответил он не сразу.
— О пожаре — это, по-моему, неверно, — сказал он. — Не стал бы он поджигать — лишнее это дело. И вообще вы его особенно не бойтесь. Ничего он вам не сделает.
— Да мы, Павел, не за себя ведь!.. Ну, как это сказать… Клад там или что — вот за это. Мы его найти хотим для всех, а тот…
— Мне думается, там не клад, а какое-то ценное месторождение. А его он не утащит. Верно, Вова?
— Правильно, — солидно сказал младший Дубов.
— Ну, раз правильно, так вы и шагайте со спокойной душой. Не бойтесь ни за себя, ни за пещеру.
— А вы с нами далеко пойдете?
— Нет, я должен вернуться: товарищ ждет. Еще вчера вечером должен был явиться. Потерял меня уже… А может, вы… Проводить вас надо?
— Нет, Павел. Вы думаете, мы испугаемся? Ничуть!
— Тогда двинулись.
Они стали быстро собираться. Вова пыхтел, складывая обратно в рюкзак вытряхнутые вещи.
— На восток пойдем, по записке?
— Как бы не так! Чтобы в какую-нибудь ловушку угодить?!
Они пошли на запад и скоро, обойдя топь, выбрались на сушу. Через полкилометра вожатый попрощался с ними.
— Хорошо было с вами, приятно, однако надо мне итти. До свиданья, ребята. Будьте готовы!
— Всегда готовы! До свиданья, Павел. Ждите нас с победой!
— А как же иначе? Только с победой. Счастливого пути!
…К вечеру, блеснув на солнце, легла перед друзьями широкая лента реки Шарты.
III. Тайна Джакарской пещеры
1. Вова меняет специальность
Берег Шарты, поросший сосновым лесом, был высок и крут. На другом берегу, напротив, раскинулось село. Красуясь белыми и голубыми узорными ставнями, вдоль реки выстроились толстостенные бревенчатые дома, за ними толпились еще и еще. Реку у села перерезала плотина. За ней разлился широкий пруд. За селом зеленели по холмам поля, опоясанные березовыми перелесками. Вдали темнели горы. Сползая за далекие увалы, солнце освещало все это нежными золотисто-розовыми лучами. Плыла над рекой чья-то песня.
— Красота-а! — вздохнул Дима.
— Вот она где, рыбка-то, водится!
— Точно вышли, — сказал Лёня. — Старик говорил: деревня Крутая. Видите, берег какой крутой. Значит, она.
Однако Вова счел своим долгом высказать особое мнение.
— Это берег крутой, а не деревня, — заметил он.
Спустились вниз. У воды тянулась поросшая травой пологая полоска земли. Звеньевой отправил Мишу с Вовой в деревню на разведку. Сам он стал заготовлять топливо, подтаскивая хворост, а Дима варил ужин.
Скоро братья Дубовы вернулись.
— Я говорил! Вот. Не верили? — еще издали закричал Вова.
Миша рассказал, что это вовсе не деревня Крутая. Это село Фомино. А Крутая…
— Следующая?
— Следующая будет деревня Сосновка.
— Где же Крутая?
— Еще ниже по течению. Мы в болоте взяли очень влево и когда из него вышли — тоже. Отсюда до Крутой около тридцати километров.
— Фью-ю-ють!
— Да еще нога разболелась у меня!
— Караул! Толстопуз подбирается к каше!
— Вовка, я тебя сброшу в реку!
— Хо! Подумаешь! Я на спину лягу — до самой пещеры доплыву.
— Ладно, давайте ужинать.
— Стоп, братцы-кролики! Ведь он здорово придумал — Вовка.
Все разинули рты, в том числе и Дубов-младший, не понимая, что такое придумано им. Миша объяснил: плот. Вова натолкнул его на мысль о плоте.
