— Пантюша, — сказала Лика, — Посмотри на себя в зеркало. Смотреть противно! Слюни текут, как у бешеного кота, фу. Ты мне весь аппетит испортишь. И чего ты так разорался?! Вон, у тебя в тарелки своего корма полно. На чужой кусок не разевай роток!
— В самом деле, — поддержала ее сестра, — У меня даже голова заболела. Это похоже не на мяуканье нормального кота, а на вопль какого-то твоего доисторического предка.
— Саблезубый кот! — вставила бабушка, и девочки засмеялись.
Пантелей не обращал на их слова ни какого внимания и продолжал противно выть. Он не успокоился даже тогда, когда в его миску упала та самая косточка. Кот не спрыгнул со стула, как обычно, и не принялся ее грызть. Урчание и хруст не заполнили всю кухню. Он просто сидел и орал.
— Спасибо, ба, было вкусно. — Лика встала из-за стола и дернула сестру за жидкую косичку. — Я пойду в комнату, мне чего-то нехорошо. Я устала.
— И чего ты делала? — спросила Жанна, оттягивая юбку Лики.
Резинка выскочила из ее пальцев и больно шлепнула девочку по спине.
— Ай! Я тебе еще припомню. Берегись! — Лика погрозила кулаком, а Жанна показала язык и поплелась за сестрой по темному коридору.
— Иди уже. Тоже мне, припоминала, — и Жанна хотела поддеть ногу сестры, чтобы та запнулась, но почему-то промахнулась и тут же замерла в удивлении, — Стой!
Лика замерла, как вкопанная.
— Ты чего разоралась?
Жанна смотрела на сестру так, словно она не живой человек, а призрак, что был не так далеко от истины. Лика непонимающе смотрела и трясла головой.
— Ну, чего тебе?
— Ты… ты… — Замялась Жанна и дрожащей рукой указала на сестру. — Твои ноги!
— Чего мои ноги? — удивилась Лика, — Ноги, как ноги.
Она посмотрела вниз. Ноги были на месте, с той лишь разницей, что они стали, вроде как, прозрачные. Так выглядят приведения в кино.
— Ба! — испуганно позвала девочка.
— Ба! — с наростаемой тревогой повторила за ней Жанна.
И уже через секунду, посмотрев друг другу в глаза, они завизжали:
— Ба!
Первым на крик подоспел все еще вопящий Пантелей, а в следующее мгновение появилась и бабушка.
— Что случилось?! — спросила она, — Чего орете?
— Ба, — дрожащим голосом сказала Лика, — Смотри, какая хрень со мной происходит! — Лика кивнула на ноги.
— Что еще за слова? Я предупреждала, по-моему! — рука женщине потянулась к выключателю.
Раздался негромкий щелчок, и коридор наполнился бело-голубым сиянием, что излучала лампочка, висящая под потолком. Жанна и Лика показывали пальцем на прозрачные ноги. Виолетта Львовна проследила взглядом за их пальцами и ошарашено прошептала:
— Что… за…хрень?! — и огромными глазами посмотрела на внучку. — Что происходит?
— Не знаю! — ответила Лика.
— Кажется, — вставила Жанна, — Ты начинаешь перемещаться в рисунок! Побежали, посмотрим!
И все трое рванули в комнату девочек. Дверь, распахнувшись, ударилась об стену и захлопнулась снова, едва не прибив Пантелея, который бежал следом и еле-еле успел проскочить. Они стояли и, выпучив глаза, смотрели на рисунок Вани Рядового. На каменистом берегу ничего не изменилось, с той лишь разницей, что нарисованная девочка теперь переминалась с ноги на ногу. Жанна и бабушка посмотрели на Лику. Та стояла с открытым ртом, хлопала ресницами, не зная, что и сказать.
— Началось… — выдавила она с трудом и криво улыбнулась.
— Невероятно! — вымолвила бабушка и опустилась на край кровати. — Кому расскажешь — не поверит! Я и сама-то не могу осознать происходящего. Чудеса, да и только! И зачем я только согласилась на эту авантюру?!
— Ба, хватит причитать, — сказала Жанна и села рядом, — Назад уже ничего не вернешь. Процесс, как говорится, пошел.
А тем временем «призрачность» Лики стала увеличиваться. Прозрачность поднялась выше колен, и подобралась к поясу, и продолжала ползти вверх. Некогда ярко-красный костюм стал бледно-розовым.
— Дайте попить, — попросила Лика, — Пить хочется очень сильно.
Жанна молнией метнулась на кухню и вернулась уже с кружкой компота.
— Быстро ты, — сказала бабушка, — Одна нога здесь, другая там.
Жанна протянула кружку сестре и ответила:
— Это у нее одна нога здесь, а другая там, — Она кивнула на Лику.
— Как-то не очень смешно получилось, — та жадно опустошила кружку, которая выпала из ее рук и с глухим ударом упала на пол.
Девочка поднесла к глазам кисть руки, точнее то, что от нее осталось, и стала разглядывать. Сквозь полупрозрачную плоть она видела бабушку, сестру, Пантелея, который вздыбился и шипел. Лика попыталась дотронуться до рисунка, но рука прошла сквозь него и показалась с другой стороны мольберта.
— Ух, ты! — выдохнула Жанна, — Офигеть можно, правда, ба?!
— Я уже… — только и смогла ответить женщина.
Лика посмотрела на них непонимающим взглядом.
— Юазечси я. Огонмен сьолатсо, — произнесла она, поставив их в тупик.
Бабушка и Жанна переглянулись.
— Ба, чего это с ней? — спросила девочка, — Чего она сказала? Тарабарщина какая-то, я ничего не поняла.
— Я тоже…
А Лика, тем временем, стала почти полностью прозрачной и еле заметной. Жанна вскочила с кровати, подошла к окну и задернула шторы. Потом прошла к противоположной стене и щелкнула выключателем. Люстра погасла, а комната наполнилась таинственным сиянием, которое исходило от того, что еще несколько минут назад было Ликой Снеговой. «Призрак» светился и переливался.
— Охолп кат ен есв. Етйавижереп ен! — прозрачная фигура проплыла прямо к кровати.
Бабушка и Жанна невольно дернулись назад и вжались в стену, подобрав ноги. Пантелей прижал уши, открыл широко пасть, показав острые клыки, и выставил вперед когтистую лапу.
— Ясйоб ен йелетнап! Акил я отэ, — «призрак» протянул вперед руку и кот завыл, вжавшись в кровать.
— Все это ненормально! — запричитала Виолетта Львовна, — Этого не должно быть! Это невозможно и противоречит всем мыслимым законам!
— Скажи это ей! — прошептала Жанна и прижалась к бабушке еще сильнее.
Внезапно вокруг «призрака» Лики возникло золотое сияние. Тысячи тонких лучиков расходились в разные стороны. Потом фигура вспыхнула и… исчезла вместе со свечением, оставив вместо себя мириады желтых снежинок, которые медленно растаяли в воздухе, и комната погрузилась в кромешную тьму.
— Папа с мамой нас убьют! — прозвучал в темноте голос Жанны.
— Это точно! — согласилась бабушка.
«Мяу» — подтвердил Пантелей.
К непроглядной темноте присоединилась мертвая тишина, продлившаяся несколько минут. Затем, набравшись решимости, Жанна наощупь пробралась к выключателю. Раздался щелчок, и свет от лампы заставил всех зажмуриться. Бабушка осторожно сползла с кровати, поправила свою любимую кофту и подошла к мольберту. Жанна присоединилась к ней, взяв Пантелея на руки. Они смотрели на рисунок. Теперь Виолетта Львовна удивилась еще больше. Ей стало доступным еще большее чудо, нежели она видела несколько минут назад. Ее глаза смотрели на рисунок, но не простой, а вполне живой. Ее слух уловил шелест деревьев, и женщина непроизвольно посмотрела на зашторенное окно, а потом снова перевела взгляд на рисунок. Потом она услышала шум моря и в следующий миг увидела, как волны ударились о берег, послав тысячи брызг на серые камни. В комнате пахнуло морской свежестью и прохладой. И, наконец, нарисованная девочка покачнулась и помахала рукой. Женщина, не осознавая того, что делает, помахала в ответ и глупо улыбнулась.
— Получилось! — прошептала Жанна, и бабушка вздрогнула, — Теперь главное, чтобы она нашла Ваню и смогла вернуться, не то нам крышка!
— Это точно… — словно во сне сказала Виолетта Львовна.
Лика опустила руку, осмотрелась, поправила рюкзак и пошла по каменному берегу. Морской ветер трепал ее волосы, забранные в два хвостика. Девочка обернулась последний раз, вновь махнула рукой и скрылась в непроглядном лесу, нарисованном Ваней Рядовым…
Лика глубоко вздохнула. Сердце застучало чуть быстрее, чем обычно, щеки вспыхнули. Девочка переборола волнение и страх, и шагнула вперед.
— Странно, — сказала она.
Едва Лика ступила в лес, который казался ей дремучим и непроходимым, как деревья сомкнулись за ее спиной, а прямо перед ней оказалась широкая, утоптанная тропинка.
— Какая странная дорога, — Лика обернулась, — почему она начинается тут, а не сразу перед лесом. Как будто лень вырубить пару деревьев.
Она пожала плечами и тут ее глаза что-то уловили. Девочка сделала несколько шагов по тропинке и опустила взгляд.
— Кажется, это для меня. Молодец, Ваня!
Лика присела на корточки. Это знак, который был выложен из овальных, отшлифованных водой камней и он имел форму стрелы.
