Раньше Гарри всегда проезжал здесь в карете, и сейчас в первый раз заметил, как далеко до школы от станции в Хогсмиде. Наконец он с облегчением увидел высокие каменные столбы по обе стороны ворот с фигурами крылатых вепрей наверху. Он замёрз, проголодался, и ему не терпелось поскорее расстаться с этой новой угрюмой Тонкс. Но когда он протянул руку и толкнул ворота, оказалось, что они заперты.
– Алохомора! – уверенно произнёс он, направив волшебную палочку на висячий замок, но ничего не случилось.
– Здесь это не подействует, – сказала Тонкс. – Дамблдор лично заколдовал ворота.
Гарри огляделся.
– Я могу перелезть через ограду, – предложил он.
– Нет, не можешь, – скучным голосом ответила Тонкс. – На ограде тоже заклинания против несанкционированного вторжения. Этим летом меры безопасности усилили в сто раз.
– Ну, тогда, – сказал Гарри, которого начинало раздражать её равнодушие, – мне, видимо, придётся здесь заночевать.
– Вон кто-то за тобой идёт, – сказала Тонкс. – Смотри.
Вдали, у подножия замка, показался раскачивающийся фонарь. На радостях Гарри даже подумал, что сможет без труда перетерпеть сиплые разглагольствования Филча на тему о том, как нехорошо опаздывать и как в доброе старое время поддерживали дисциплину посредством регулярного использования тисков для больших пальцев. Только когда мерцающий жёлтый огонёк был уже футах в десяти от них и Гарри стащил мантию-невидимку, чтобы его могли увидеть, он вдруг с отвращением узнал озарённые светом фонаря крючковатый нос и длинные сальные чёрные волосы Северуса Снегга.
– Ну-ну, – хмыкнул Снегг, извлекая волшебную палочку и прикасаясь ею к висячему замку, отчего цепи тут же разошлись в стороны и створки ворот со скрипом распахнулись. – Очень мило, что вы наконец-то соизволили явиться, Поттер, хотя вам, по-видимому представляется, что школьная мантия сильно повредит вашей красоте.
– Я не мог переодеться, у меня не было… – начал Гарри, но Снегг перебил его на полуслове.
– Нет необходимости ждать, Нимфадора. Со мной Поттер в полной… хм-м… безопасности.
– Я думала, что моё сообщение примет Хагрид, – сказала Тонкс, нахмурившись.
– Хагрид, как и Поттер, опоздал на пир по случаю начала учебного года, так что я получил сообщение вместо него. Кстати, – прибавил Снегг, отступая в сторону, чтобы Гарри мог пройти в ворота, – любопытно было увидеть твоего нового Патронуса.
Он с грохотом захлопнул створки прямо перед её носом и снова коснулся замка волшебной палочкой. Цепи, звякая, поползли на место.
– По-моему, прежний был лучше, – сказал Снегг с нескрываемым злорадством в голосе. – Новый слабоват.
Снегг повернулся, качнув фонарём, и Гарри на мгновение увидел потрясение и гнев на освещённом лице Тонкс. Потом её снова скрыла тьма.
Гарри двинулся за Снеггом к школе.
– Спокойной ночи, – крикнул он через плечо. – Спасибо… Спасибо за всё!
– Пока, Гарри.
Наверное, целую минуту Снегг ничего не говорил. Гарри чувствовал, как его захлёстывают волны ненависти, такой сильной, что казалось невероятным, как это Снегг не замечает её жара. Гарри терпеть не мог Снегга с самой первой их встречи, но окончательно и бесповоротно Снегг восстановил его против себя своим обращением с Сириусом. Что бы там ни говорил Дамблдор, у Гарри летом было время подумать, и он пришёл к выводу, что Сириус в ночь своей гибели помчался в Министерство не в последнюю очередь из-за ехидных намёков Снегга, якобы он, Сириус, сидит в безопасности и прячется, пока другие члены Ордена Феникса рискуют головой, сражаясь с Волан-де-Мортом. Гарри не желал расстаться с этой мыслью, потому что это позволяло обвинить Снегга, что было само по себе приятно, а кроме того, Гарри очень хорошо знал: если есть на свете человек, который не огорчился из-за смерти Сириуса, то именно этот человек идёт сейчас рядом с ним в темноте.
– Думаю, следует оштрафовать Гриффиндор на пятьдесят очков за ваше опоздание, – сказал Снегг. – Плюс ещё, скажем, двадцать очков за появление в магловской одежде. Я, пожалуй, не припомню другого такого случая, чтобы один из факультетов оказался с отрицательным количеством очков в первый же день учебного года – даже ещё не успели приступить к десерту. По-моему, вы установили рекорд, Поттер.
Гарри показалось, что кипевшие в нём ярость и ненависть раскалились добела, но он скорее согласился бы вернуться в Лондон в обездвиженном виде, чем рассказать Снеггу отчего он опоздал.
– Надо думать, вы рассчитывали на эффектный выход? – продолжал издеваться Снегг. – И поскольку летающего автомобиля на сей раз под рукой не оказалось, вы решили, что ворваться в Большой зал в самом разгаре праздника тоже будет достаточно драматично.
Гарри молчал, хотя у него было такое чувство, словно его сейчас разорвёт на куски. Он знал, что Снегг для того и вызвался пойти за ним – ради этих нескольких минут, пока он может без свидетелей измываться и куражиться над Гарри.
Наконец они подошли к ступеням у входа в замок. Огромные дубовые двери распахнулись, пропуская их в просторный, вымощенный каменными плитами вестибюль, и стали слышны смех, разговоры, звон тарелок и бокалов из раскрытых дверей Большого зала. Гарри подумал, не надеть ли ему снова мантию-невидимку, чтобы незаметно добраться до своего места за длинным гриффиндорским столом (который, как нарочно, находился дальше других от входа).
Но Снегг как будто прочитал мысли Гарри. Он сказал:
– Без мантии. Пойдёте у всех на виду – я уверен, именно этого вы и добивались.
Гарри повернулся и шагнул прямо в широко раскрытые двери – лишь бы подальше от Снегга. Большой зал с четырьмя длинными факультетскими столами и преподавательским столом на возвышении был, как обычно, украшен парящими в воздухе свечами, в свете которых тарелки на столах сверкали и переливались. Но у Гарри всё расплывалось в глазах, и он видел только какое-то неясное мерцание. Он шёл так быстро, что успел миновать стол Пуффендуя, прежде чем на него начали оглядываться, а когда несколько человек вскочили на ноги, чтобы лучше видеть, он уже высмотрел Рона и Гермиону, рванулся вперёд и втиснулся на скамью между ними.
– Где ты был? Ух ты, что это у тебя с лицом? – спросил Рон, выпучив на него глаза, как и ближайшие соседи по столу.
– А что с ним такое? – Гарри схватил ложку и прищурился, разглядывая своё искажённое отражение.
– Ты весь в крови! – ахнула Гермиона. – Повернись-ка сюда…
Она взмахнула волшебной палочкой, сказала: «Тергео!» – и засохшая кровь мигом втянулась в волшебную палочку.
– Спасибо, – сказал Гарри, ощупывая ставшее совершенно чистым лицо. – Как выглядит мой нос?
– Нормально, – ответила Гермиона с тревогой. – А как он должен выглядеть? Гарри, что случилось, мы тут чуть не умерли со страху!
– Потом расскажу, – коротко ответил Гарри. Он заметил, что Джинни, Невилл, Дин и Симус насторожили уши, и даже Почти Безголовый Ник, призрак факультета Гриффиндор, подплыл поближе, чтобы послушать.
– Но… – сказала Гермиона.
– Не сейчас, Гермиона, – мрачным и многозначительным тоном произнёс Гарри.
Он очень надеялся, что все вообразят, будто его задержали некие героические свершения, желательно с участием парочки Пожирателей смерти и дементора. Конечно, Малфой постарается растрепать правду кому только можно, но есть некоторая вероятность, что большинство гриффиндорцев его не услышат.
Он перегнулся через Рона, чтобы взять себе пару куриных ножек и горсть чипсов, но не успел – они исчезли, и вместо них появился десерт.
– Ты и распределение пропустил, – сообщила Гермиона. Рон тем временем потянулся к огромному шоколадному торту.
– Шляпа говорила что-нибудь интересное? – спросил Гарри, положив себе пирога с патокой.
– Да, в общем, то же, что и всегда… Советовала объединиться перед лицом врага и так далее.
– Дамблдор что-нибудь говорил про Волан-де-Морта?
– Нет пока, но он всегда произносит речь после окончания пира, правильно? Наверное, уже скоро.
– Снегг сказал, что Хагрид опоздал на пир…
– Ты видел Снегга? Где это? – спросил Рон, судорожно запихивая в рот куски шоколадного торта.
– Столкнулись по дороге, – уклончиво ответил Гарри.
– Хагрид опоздал всего на несколько минут, – сказала Гермиона. – Смотри, Гарри, он тебе машет.
Гарри поглядел в сторону преподавательского стола и широко улыбнулся Хагриду, который в самом деле махал ему рукой. Хагрид так и не научился вести себя с подобающей преподавателю солидностью, как, скажем, профессор МакГонагалл, декан факультета Гриффиндор, которая сидела сейчас рядом с ним, доставая ему макушкой чуть выше локтя, но пониже плеча, и неодобрительно косилась на столь бурное приветствие. Гарри удивился, заметив, что по другую сторону от Хагрида сидит профессор Трелони, преподавательница прорицаний – она редко покидала свой кабинет на верхушке башни, и он ещё ни разу не видел её на пиру по случаю начала учебного года. Она была одета так же причудливо, как и всегда, вся в развевающихся шалях и сверкающих бусах, глаза казались невероятно огромными за стёклами очков. Гарри всегда считал её обыкновенной мошенницей и страшно удивился, узнав в конце прошлого учебного года, что именно она произнесла пророчество, из-за которого лорд Волан-де-Морт убил родителей Гарри и пытался уничтожить его самого. После этого он и вовсе не стремился бывать в её обществе. К счастью, в этом году ему уже не нужно было изучать прорицания. Её взгляд, словно луч маяка, двинулся в сторону Гарри; он быстро отвернулся, и на глаза ему попался стол слизеринцев. Под оглушительный хохот и аплодисменты Драко Малфой демонстрировал с помощью пантомимы, как он разбивает кому-то нос. Гарри уткнулся взглядом в свою тарелку, где лежал кусок пирога с патокой. Внутри у него снова всё кипело. Чего бы он только не отдал, чтобы сразиться с Малфоем один на один!..
