Учитель не без удовольствия смотрел на взволнованного мальчишку.
— Стало быть, дружок, ты хотел протянуть время и придумал такую хитрость? Не надеешься ли, что я и тебя выставлю из класса? — Голос у учителя подобрел. — Нет, мой дорогой, изволь-ка выйти к карте, — заворковал он.
Гоги направился к карте.
«Этот чёртов Снайпер мог хотя бы предупредить!» — подумал он, неохотно принимая протянутую ему указку.
Учитель ещё раз оглядел стоящего перед ним мальчишку, и тут его внимание привлёк непомерно раздувшийся карман штанов Гоги. Он поправил очки и пригляделся.
— Ах, вот оно что! — Учитель встал. — Скажи-ка, это вчерашние трофеи или с утра успел? Ну-ка, поделись, чьи баштаны осчастливил ты своим посещением. Чёрт возьми, это же простая истина: все знают, какой ловкач Гоги Торадзе, и карман у него достаточно раздут, так сказать, соответственно его достоинствам. Что это — яблоки или груши? Не успел по дороге съесть?.. — Учитель, притворно сокрушаясь, покачал головой.
Гоги стоял, притихший и смущённый. Щёки его пылали, он не знал, куда девать огромный, страшно оттопыренный карман.
— Значит, не говоришь? — вкрадчиво продолжал учитель и подошёл к притихшему мальчику. — А карман у тебя что надо, с запасом…
И он потянулся было к карману мальчика, но в ту же секунду, словно рука угодила в крапиву, отдёрнул её — карман затрещал, зазвенел с такой силой, что заглушил все другие звуки.
Класс напрягся — он весь был внимание и ожидание. И наконец, когда учитель извлёк из кармана одеревеневшего Гоги огромный будильник, класс взорвался.
Ребята от смеха буквально валились друг на друга и утирали слёзы. Учитель смотрел то на примолкшего у доски мальчишку, то на будильник.
— Чёрт меня побери, если я хоть что-нибудь понимаю! Таскать с собой такие часы очень неудобно — это же простая истина.
— Они испортились, я нёс их в починку, — исподлобья поглядывая на учителя, проговорил Гоги.
Учитель недоверчиво покосился на него.
— Но ведь я учитель, а не часовщик. К тому же они совсем непохожи на испорченные.
— Они испортились, я нёс их в починку.
Только сейчас Сандро понял, почему утром молчал будильник. Но он не мог оставить друга в беде и сказал, поднимаясь:
— Это правда. Гоги просто не успел передать мне часы. Мой отец умеет их чинить.
— Дорогой мой, ему не нужно твоё заступничество. С его язычком и чёрта провести нетрудно. Хотел бы я знать, что не в порядке в часах, которые так чудесно звонят.
— Там не хватает камней.
— Каких ещё камней?
— Сандро прав, — вскочил Снайпер, — этим часам явно не хватает камней! Дайте их мне, и чинить не придётся!
Учитель глянул на встревоженного Гоги и вернул ему будильник.
— Если ты принёс их не ради баловства — бери, но если ещё раз отнимешь у нас учебное время, твои часы перейдут на расправу в руки Мрелашвили. Уж он-то найдёт для них подходящие камни…
В шуме развеселившегося класса учитель так и не успел рассказать нового урока. Он понял это, когда прозвенел школьный звонок, и со вздохом развёл руками.
Стоило только ему закрыть за собой дверь, как в классе поднялся такой гвалт, что Сандро пришлось кричать во всё горло:
— Гоги, предупреди звено о сборе! Этих, с бантиками, не надо — дело будет серьёзное-
После уроков в опустевшем классе собралось человек десять мальчишек.
— Прочти список! — сказал Сандро.
И Гоги, который к этому времени совсем оправился от смущения, раскрыл тетрадь.
— Гигаури Алекси!
— Здесь.
— Харатишвили Ладо!
— Тут.
— Бучукуртели Сандро!
— Я.
— Бердзенишвили Вано!
— Ваш покорный слуга.
— Энукишвили Coco!
— Здесь.
— Энукишвили Серго!
— Их бин хир.[5]
Сандро покосился на него.
— Ты что, по-грузински разучился?
— Гареджели Нугзар!
— Я.
— Бачиашвили Луарсаб!
— Тут как тут.
— Лачашвили Залико!
— Здесь.
— Торадзе Гоги! Это я. — Гоги ткнул себя пальцем в грудь и продолжал: — Давиташвили Лена.
— Нет её.
— Джавахишвили Лили.
— И она не соизволила.
— Вот и отлично! И не нужно, у нас дело серьёзное. — Сандро встал и, оглядев притихших ребят, сказал: — Среди нас есть предатель!..
Мальчишки насторожённо переглянулись. У Залико забегали глазки.
— Что это за сбор звена! — вскочил он. — Ни пионервожатого, ни учителя!
Сандро зло уставился на него.
— Классный руководитель и вожатый не могут присутствовать на каждом сборе. И не твоё дело, где они. — Он обернулся к остальным мальчишкам. — Ребята! Я не раз замечал, что Лачашвили ябедничает. Что бы мы только ни делали в звене, пока эта ябеда находится среди нас, мы всегда будем преданы. Правильно я говорю?
Мальчишки переглянулись, потом посмотрели на Залико и, оттого, что им чем-то был неприятен этот аккуратный и хитрый малый, в один голос сказали:
— Правильно! Верно!
— Так нужно нам или нет избавиться от него?
— Нужно!
— Кто за то, чтобы из звена Сандро Бучукуртели был исключён Залико Лачашвили?
Семь рук медленно поднялось вверх.
Залико от удивления разинул рот. Он пришёл в себя только тогда, когда Сандро велел ему покинуть сбор.
Задыхаясь от слёз, Залико вскочил и закричал:
— Кто дал тебе право исключать меня?! Ты и так без всякого разрешения принял в звено Энукишвили. Я же молчал! Я же никому не говорил… Значит, ты меня исключил, да? Ну ладно!..
— Ты ещё грозишься? Уноси ноги, пока цел, ябеда! Это дело решённое!
Залико Лачашвили, грозясь и ругаясь, выбежал из класса.
— Энукишвили, ступай за ним и постой возле учительской, чтобы он не сунулся туда по привычке.
Серго вышел следом за Залико.
— Теперь второй вопрос: приём в звено нового члена — Автандила Туджишвили!
Из-за парты поднялся рослый для своих лет, плечистый малый.
— Кто может его охарактеризовать?
Худенький, шустрый Coco Энукишвили завозился за партой и встал, весело озираясь.
— Ну-ка, Блоха, доложи!
— Что скажешь, Блоха?
— Он в этом году перешёл в нашу школу. Он мой двоюродный брат, — бойко начал Блоха, поглядывая смешливыми глазами на своего «подопечного».
— Этого недостаточно.
— Он смелый парень и сильный.
— Вот это другое дело.
— Не то говоришь. Он просто хороший парень!
— Ладно, запиши его, Гоги. Дальше. Лукич тоже переходит в наше звено.
— Ох, он и чё-орт!
— Кремень!
— Принимаем! Принимаем! — зашумели мальчишки.
— Ещё бы не принять… Остался Вахтанг Дедабришвили.
— Этого каланчу все знают!
— Что и говорить! Вахтанг такой длинный, что даже лая собак не слышит.
— Он через Алазани вброд пройдёт, не замочив колен!
— Примем его?
— Примем!..
— Ну хорошо. А теперь третий, самый главный вопрос: мы должны узнать, в самом ли деле подземный ход, начинающийся за оградой академии под Преображенской церковью, выходит к пещере святого Шио… — начал Сандро.
— Как мы можем это узнать, когда подземный ход закрыли и навесили на него пудовый замок? — прервал его Блоха.
— А ключ от замка у Грозного в кармане, — прибавил Вано Бердзенишвили.
— Говорят, это подземелье кишмя кишит змеями и ящерицами, — вмешался долговязый Дедаб-ришвили, — а вокруг только скелеты и черепа человеческие…
— Верно. Я тоже слышал, что так говорят. Все за версту обходят эти пещеры.
Сандро насмешливо оглядел встревоженных мальчишек. Пожалуй, только Гоги и шустряга Снайпер казались беспечными: один верил Сандро и готов был идти за ним хоть на край света, другой же вообще не знал, что такое страх. Никто никогда не видел слёз на его светлых нагловатых глазах, хотя бабка Мелано не раз стегала его крапивой по голым ногам, перехватив в своём саду, куда Снайпер забирался, как только на яблонях завязывались плоды.
— Что с вами, ребята! — возмутился Сандро. — Стыдно нам не знать Икалтойской академии. Ведь там учился Шота Руставели!
— Мы знаем! — зашумели мальчишки. — Мы по сто раз обшарили в ней все ниши и назубок знаем, где лежит каждый черепок.
— А ведь подземный ход находится на территории академии. Ещё ни один человек не спускался туда, и неизвестно, вправду ли он выводит к пещере святого Шио. Говорят, что раньше, во время нашествий, туннелем пользовались как потайным ходом. Но это ещё не доказано, и никто не должен опередить нас. — Сандро сделал небольшую паузу и сказал: — Я знаю наверняка, что Грозный что-то затевает там…
