Кашка ждал. Нужно было хоть что-то сказать ему.
– Ты почему не в столовой? – сказал Володя. И Кашка улыбнулся.
Улыбка была немножко виноватая и смешная, потому что у оруженосца не оказалось переднего зуба.
– Наш отряд уже пообедал, – объяснил Кашка. – Мы сегодня раньше всех…
– Значит, спать пора, наверно, – сказал Володя. – Мертвый час.
– Весь лагерь не спит, – осторожно заметил Кашка. Он, видимо, не знал, как принимать Володины слова. Как приказание или просто так?
Володя нырнул в палатку. Оруженосец полез следом.
Внутри все уже было готово: лежали два соломенных тюфяка под одеялами, две подушки. В карман, пришитый к парусиновой стенке, кто-то воткнул ветку шиповника с розовыми цветами.
– Это ты постарался? – с сомнением спросил Володя.
Кашка смущенно заморгал.
– Не я… Девочки приходили, большие. Мне сказали, чтобы я не мешался, а сами все сделали.
– Надо же… – озадаченно произнес Володя.
– Одну зовут Райка, – уточнил Кашка. Он как вполз в палатку, так и стоял на четвереньках, выжидательно глядя на Володю.
Володя сел на тюфяк. Делать было абсолютно нечего. Полагалось после обеда спать, но спать, когда никто не заставляет, мог только ненормальный. Как обращаться со своим оруженосцем и что вообще с ним делать, Володя тоже не знал. И от этого чувствовал себя при Кашке неловко и скованно.
– Где твои вещи? – спросил он.
– Вещи?
– Ну, полотенце, зубная щетка, мыло. Мы два дня будем жить здесь. Знаешь ведь…
– Я забыл, – обеспокоился Кашка. – Можно, я сбегаю за ними? Я быстро сбегаю.
«Можешь не торопиться», – подумал Володя. Но промолчал и кивнул.
Одному было хорошо. Володя вытянулся на тюфяке. Но тут же вспомнил, что и ему надо идти за своим «имуществом». Ну что же, идти так идти…
Недалеко от палатки его окликнули:
– Новоселов!
Это была Райка. Худая, коротко остриженная девчонка из второго отряда. Володя знал ее и до лагеря: они жили в соседних домах.
На Райке были черные штаны и синяя футболка, а над плечом торчал лук из можжевельника.
– Опять тренировалась?
Райка медленно покачала головой. Несмотря на воинственный наряд, она казалась немного смущенной.
– Коршун ходил над опушкой, – объяснила
она. – Я хотела зацепить его. Черные перья нужны. Старые уже
обтрепались на стрелах.
– Не попала?
Райка опять покачала головой. Она пошла рядом, сбивая пучком стрел колоски высокой травы.
В глубине души Володя был рад, что Райка промахнулась. Но это была скверная радость, и Володя разозлился на себя.
– У меня есть перья, – сказал он. – Только белые. Возьмешь?
– Я к черным привыкла.
– Как хочешь…
«Жаль, что она девчонка, – подумал Володя. – Завтра я наверняка ей проиграю. Даже с ободранными перьями она обстреляет меня, как дошкольника».
– Это ты мою палатку оборудовала? – спросил он.
– Я. Ну и что?
– Так…
– Мы всем мальчишкам помогали, – поспешно сказала Райка. – Иначе же у вас кавардак будет.
– Да, наверно, – миролюбиво согласился Володя. Подумал и добавил: – Спасибо.
– Оруженосца не сменял? – осторожно спросила Райка.
– Куда там…
– Я бы тебе отдала своего, но у меня Светка Матюшова. Хохотать же все будут: у мальчишки оруженосец – девочка.
– Ладно уж… – сказал Володя.
Когда он вернулся в палатку, Кашка был уже на месте. Он сидел на тугом тюфяке, съежившись и уткнувшись острым подбородком в колено. Увидел Володю, поднял голову и торопливо сообщил:
– Я все принес.
– Ладно, – сказал Володя.
На коленке осталось от подбородка красное маленькое пятно. Кашка начал тереть его ладонью. Потом тихонько спросил, не поднимая глаз:
– Мне что надо делать?
– Пока ничего, – сдержанно сказал Володя. – Вернее, что хочешь.
– А завтра?
– Да и завтра тоже… Видно будет.
Кашка вздохнул.
– Есть еще такое правило, – вспомнил Володя. – Если со мной что-нибудь случится, ты за меня должен будешь стрелять. Но со мной ничего не случится.
– Конечно. – Кашка снова улыбнулся смешной своей улыбкой.
Снаружи раздался восторженный визг и хохот. Володя высунул голову. Из соседней палатки со свистом вылетела подушка, потом растрепанный Мишка Зыков, а за ним желтая мыльница. Мишка перевернулся через голову, ухватил мыльницу и швырнул ее в темную щель палатки. Словно гранату в амбразуру вражеского дзота. После этого, прикрываясь подушкой, ринулся внутрь. Палатка заходила ходуном. Все было ясно: Юрка Земцов и его оруженосец пришлись друг другу по душе и развлекались вовсю.
Володя обернулся. Кашка прислушивался к веселому шуму. Глаза его были раскрыты широко-широко. Серые удивленные глаза под выгоревшими полосками бровей.
«Завидует, наверно», – подумал Володя. И вдруг пожалел малыша Кашку.
– Ерунда, – сказал он хмуро. – Земцов с Зыковым бесятся. Видно, делать им больше нечего. А мы… а у нас еще дело есть. Ты поможешь?
Кашка изумленно приоткрыл рот, потом заулыбался и кивнул.
Володя положил на колени пучок стрел.
– Смотри. Я их фиолетовыми чернилами выкрасил вместе с перьями. Хотел, чтобы от других отличались. В общем, дурака свалял: если в тень залетят, их и не видно совсем. Надо знаешь что сделать? Надо на каждой стреле повыше перьев, вот здесь, три красные полоски провести для яркости. Три таких кольца…
Володя придумал про кольца только сейчас, но выдумка и в самом деле была неплохая.
– В пионерской комнате у двери есть полка. Там с левой стороны банка с краской. Мы ею оленя вчера красили. И кисточки там же… Сделаешь, Кашка?
Кашка просиял.
…Начиналась последняя тренировка. Стрельба на скорость. Такая стрельба, когда медлить нельзя ни капельки. Выхватил стрелу, наложил на тетиву, натянул – р-раз…
И снова! Скорей! Скорей!
Мазать нельзя и мешкать опасно: через полминуты наблюдатель дернет за шнурок – и белая с красным пятном мишень свалится в кусты.
…Володя ждал сигнала. Привычный холодок пробегал по рукам. Вот-вот, сейчас… Кашка стоял рядом и держал наготове пучок фиолетовых стрел. Тройные красные колечки на стрелах горели, как огоньки. Постарался Кашка, молодец…
Резко дзенькнула консервная банка – сигнал!
Володя рванул из пучка стрелу. Он знал, что не промахнется. Лишь бы не сбиться в движениях! Длинный лук из сухой березы согнулся, набрав упругую силу. Конец стрелы лежал на левом кулаке. Володя плавно повел рукой, направляя наконечник в центр мишени, и отпустил тетиву.
Щелк! Тетива, как всегда, звонко ударила о левый рукав. Но что-то влажное, липкое мазнуло по кулаку, а стрела клюнула и прошла на целый метр ниже мишени. Кто-то удивленно охнул.
Володя взглянул на руку: красная размазанная полоса на кулаке. Кровь? Наплевать! Он схватил вторую стрелу.
Стрела прилипала к пальцам. Красные кольца оставляли на руках яркие следы.
– Кашка, – тихо и яростно произнес Володя, – где ты брал краску?
Он увидел перепуганные Кашкины глаза.
– В тумбочке, – прошептал оруженосец. – На полке не было. Только какой-то «сурик».
Кругом сдержанно захихикали.
– Ба-ал-ван! – со звоном сказал Володя. Вырвал у Кашки стрелы и, не оглядываясь, пошел из оврага.
Володя пропустил ужин и возвращался к палаткам голодный и злой, как бенгальский тигр.
Часовые опасливо раздвинулись.
Володя мягкой походкой хищника вошел в палаточный городок.
Несмотря на поздний час, было совершенно светло: стояли долгие дни июля. Солнце еще выбрасывало из-за сосен длинные лучи.
Было светло и в палатке. Полости входа оказались раскинуты, и Володя увидел Кашку издалека. Тот сидел на корточках спиной к выходу и что-то разглядывал на полу.
«Что с ним делать? – думал Володя. – Может, ухватить под мышку и утащить, как багаж, прямо к Сереже? Поставить перед Сережей этого горе-помощника, молча повернуться и уйти?.. Или не тащить? Лучше просто вытянуть стрелами пониже спины, и пусть бежит сам. А может быть, сначала все ему высказать? Да нет, не поймет он…»
Володя подошел ближе. Ага, вот оно что! Кашка собирал свое имущество. Он расстелил полотенце и укладывал на него зубную щетку, за ней зеленую, как лягушка, мыльницу, какую-то круглую коробку, пластилинового разбойника и оловянного мотоциклиста. Потом он попытался завязать все это в узелок. Но полотенце было маленьким, вещи вываливались. Особенно подло вела себя скользкая мыльница. Кашка принимался за работу снова и снова.
Острые Кашкины лопатки суетливо двигались под майкой. Правая лямка штанов падала с плеча, и Кашка все время поправлял ее. Он почему-то очень торопился.
Володя наклонил голову и остановился у входа. Он заслонил свет. Кашка вздрогнул и обернулся. Зеленая мыльница-лягушка вырвалась у него из пальцев и ускакала под тюфяк.
Володя молчал. Кашка тоже молчал. Так они смотрели друг на друга долго. Кашкины глаза испуганно блестели в полутьме палатки. Потом у него шевельнулись губы, и Володя расслышал:
