Приключений не предвидится. Айсберг и фонарный столб - Николас Гэннон

зверушку на стуле, он отправился в кухню – поискать что-нибудь повкуснее. Пока его не было, в обеденную залу вошли гости и стали рассаживаться за столом. Мистер Кипсен-Охнелл не заметил, что его стул уже занят, и спешно плюхнулся тылом прямо на дикобраза. Арчер как раз возвращался из кухни и замер в дверях. Пискнули дамы, охнул мистер Кипсен-Охнелл. Кажется, только отец Арчера получал удовольствие от этой сцены.

– Это все он! – воскликнул Кипа Сена, потирая пострадавшую часть тела и тыча толстым пальцем в Арчера.

Миссис Хелмсли развернулась на стуле и уставилась на сына так, словно дикобраза он подложил лично ей.

– Это твоих рук дело? – строго спросила она.

Арчер не знал, что сказать, поэтому промолчал.

Он знал, что матери редко нравилось его поведение. И знал, что дом, в котором они жили, тоже ей не нравился. В жилах миссис Хелмсли не текла кровь рода Хелмсли, так что нечему и удивляться.

Вот с отцом дело обстояло иначе.

РАСФУФЫРЕННЫЙ ПАРНИШКА

Отца Арчера звали Ричард Б. Хелмсли. Он был юристом. Арчер не очень понимал, чем занимаются юристы, и, честно говоря, выяснить даже не пытался. Гораздо больше ему нравились тайные вылазки, которые совершали они с отцом. Вылазки начались, когда Арчеру было семь лет, а держать в секрете их приходилось из-за мамы, которая, конечно, не одобрила бы это занятие.

– Псст, – позвал однажды мистер Хелмсли шепотом.

– Что? – громко переспросил Арчер.

– Ш-ш! – шикнул отец.

– А почему ты шепчешь? – прошептал Арчер.

– Нет времени объяснять. За мной.

Арчер последовал за отцом. Они вышли за дверь и пошли по тротуару.

– А куда мы идем? – спросил Арчер.

Мистер Хелмсли повел сына в Розвудский парк, больше, впрочем, походивший на лесную чащу, которой не касалась рука садовника. Вившаяся под ногами тропинка быстро исчезла в траве, однако впереди вознеслись над деревьями и вспыхнули ярким оранжевым светом башни Розвудского музея. Арчер решил, что зданию музея очень много лет – оно было украшено узорами терракотового цвета, а венчала его позеленевшая от старости крыша. Сад при музее определенно нуждался в уходе, однако обветшалое величие этого места покорило Арчера.

Войдя внутрь, они с отцом пошли по бесчисленным коридорам, уставленным бесчисленными редкостями, а отец без устали рассказывал, как он почти стал величайшим исследователем в самых разных уголках света.

– Вот так я чуть не стал величайшим исследователем Египта, – сказал мистер Хелмсли, когда они приблизились к саркофагу усопшего фараона Таппенкуза.

Арчер уважал отца и любил его рассказы, но знал, что отец – просто юрист.

– А почему не стал? – спросил он.

Мистер Хелмсли засунул руки в карманы блейзера. Вопрос был совсем простой, но взрослые вечно все усложняют. Когда Арчер задавал этот вопрос, мистер Хелмсли всегда менял тему разговора, в точности как мать Арчера при упоминании дедушки с бабушкой.

– А ты знаешь, что этот расфуфыренный парнишка был одним из самых молодых фараонов, царей Египта? – сообщил он, явно читая по музейному путеводителю. – Этому Таппи едва тринадцать исполнилось, а он уже правил целой страной.

Внимательно изучив Таппи, Арчер пришел к выводу, что редкое появление в истории тринадцатилетних правителей – дело скорее хорошее, нежели наоборот.

– Он такой грустный.

– Это, наверное, так кажется, из-за подводки под глазами, – предположил мистер Хелмсли.

Он лизнул палец и коснулся саркофага.

– Руками не трогать, – сказал охранник.

– Прошу прощения, – извинился мистер Хелмсли.

– А ему хотелось быть фараоном? – спросил Арчер.

Отец точно не знал.

– Он правил всего два года, а потом умер.

Арчер был разочарован.

– Ну, тогда, наверное, ему совсем не хотелось становиться царем, – сказал он и отошел от Таппенкуза.

Арчер выслушал еще несколько отцовских историй о почти-совсем-приключениях, а потом они вышли из музея и пошли домой. По пути Арчер думал о дедушке с бабушкой.

– Какие они? – спросил он отца. – И почему они никогда не бывают дома? Когда я с ними повстречаюсь?

– Вы уже встречались, когда ты был совсем маленьким, – сказал мистер Хелмсли.

Арчер не поверил. Он ничего об этом не помнил.

Поднявшись по лестнице, которая вела ко входу дома Хелмсли, Арчер заметил лежащую у двери коробку. Коробка была обернута в упаковочную бумагу, перевязана красной веревочкой и адресована ему лично. Арчер тотчас же подхватил посылку.

– Что это? – спросил мистер Хелмсли.

– Где? – спросил Арчер, пряча коробку за спину. – Ничего.

– Странно, а на вид очень даже чего.

В этот миг из своего дома вышел сосед, мистер Буль, и поприветствовал мистера Хелмсли:

– Здравствуйте, давно не виделись!

Мистер Хелмсли помахал в ответ и спустился поговорить с соседом. Арчер проскользнул в дом, взбежал наверх и юркнул в свою комнату.

С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ СО СТЕКЛЯННЫМ ГЛАЗОМ

Забравшись в гардеробную при своей спальне, Арчер включил свет и раздвинул висящую на вешалках одежду, за которой обнаружилась целая полка с коробками. Все это были посылки от дедушки с бабушкой; Арчер хранил их в секрете, потому что так посоветовал в письме дедушка – а еще потому, что ему нравилось иметь секрет. Мальчик сел на пол, потянул за кончик веревочки и надорвал обертку.

Арчер поглядел на стеклянный глаз. Глаз ответил ему взглядом. Арчер поднял глаз и всмотрелся внутрь, надеясь увидеть там гору, однако увидел только стеклянную заднюю стенку.

Арчеру очень хотелось познакомиться с дедушкой и бабушкой. Судя по письмам и по дому, люди они были замечательные. Вот только когда же они наконец вернутся? Хотелось надеяться, что уже скоро. Тихая жизнь на Ивовой улице начинала приедаться. Больше всего на свете Арчеру хотелось отправиться вместе с дедушкой и бабушкой в экспедицию. Хотелось приключений, приключений необычных и диковинных – пусть его вдруг подхватит пеликан