– Главное для мужа – не попадаться. Никогда и ни за что. Не сознаваться ни в каком случае. Не виноват и все. Тогда жизнь налаживается. – Сиреневая натерпелась от своего Рассеянного, он без конца промахивался. То проговорится, то по рассеянности притащит домой женскую перчатку или надушенный шарфик. Жена все поймет, а он сознается в измене и клянется: «Больше не буду». Хочется поверить, хотя все известно заранее.
– Пьянство лечат, но не всякий пьяница согласен лечиться, – печально произнесла Кассирша, – а несогласного нельзя вылечить, доказано наукой.
Синеглазка сказала:
– Терпи, Кассирша, ты его любишь. Он же не все время пьяный.
– Не все время, а трезвый он хороший – виноватый и щедрый. Тут уж мы с сыном можем о чем угодно у него просить – все отдаст.
– Настоящая любовь, – сказала Синеглазка.
Кассирша сияла: слова про настоящую любовь очень ей понравились. Посияла, потом съела мандарин и предложила:
– Хотите, расскажу историю про одну гибкую дипломатку? Всем нам у нее поучиться бы, да не научишься. – И опять вздохнула и опять съела что-то вкусное.
– Расскажи, Кассирша, – стали просить все.
И она начала свой рассказ.
– Мы со Светланой соседки, она очень культурная, и ко мне иногда заходит за луковкой или поболтать. Второй муж у нее с таким характером – один на миллион. Она теперь вздыхает о первом: «С тем легко было ужиться. Всего лишь упертый, пережила бы его упертость. И на чужих девок пялился, пережила бы чужих девок. А тут не успели съехаться, расставляем мебель, вдруг он взглянул на часы: „Светик, мне пора, меня в бане ждут друзья“». Я ни слова против, друзья – это святое. А у нас с ним перед женитьбой был такой разговор. Монолог, вернее, его: «В семье есть глава, это мужчина. Ненавижу женщин, которые берут командование на себя. Во всем будь женщиной. Слушай, выполняй, смотри мужу в рот, кивай и соглашайся. Только при этом будет семья». И она согласилась на эти справедливые требования. Точнее, ей в тот момент они показались справедливыми. И началась жизнь, родился сын, она молоденькая, неопытная мама. Он не помогает: возиться с детьми – это женское дело. Мальчишка ночью плачет, папа к нему не подходит. Днем мама с ног валится, он говорит своим поучающим тоном: «А моя мама четверых растила и все успевала». Его мама не была хрупкой интеллигентной женщиной, она была другого плана. Да и вообще аргумент «моя мама была хозяйственнее и готовила вкуснее» – запрещенный прием. Но этот самодовольный и бестактный говорил все, что захочет. И кулаком по столу мог шарахнуть: «Кто в доме главный? Ты женщина или мужик?» Ну какой женщине хочется казаться мужиком? И она согласно кивает: «Ты прав, сделаем, как ты сказал». От ее поддакиваний он распустился, крик слышала я часто, стены в наших квартирах, сами знаете, тонкие. Вот он орет в очередной раз: «Дайте мне побыть одному! Что вы мельтешите здесь?» И сидит в кухне. А ей надо готовить, и мальчишка за мамой следом приполз. А папочка продолжает кричать. И она не скажет: «Посиди, дорогой, в своей комнате, никто тебя не побеспокоит». Она молчит, как забитая деревенская баба. А квартиру трехкомнатную купила и выхлопотала ее, между прочим, сама. Я бы ему и это напомнила, чтобы не зарывался, но она же интеллигентная и вежливая – никогда даже в мыслях его не одернет. Он мало зарабатывает, она его оправдывает: «Не может он дела проворачивать, у него же талант! А его недооценивают». А еще жена каждую неделю собирает сумку и отправляет своего бездельника в баню. Дружить, весь день выпивать, состязаться с приятелями в умных разговорах. Разглагольствовать. А дома гора дел. Новая квартира, надо что-то прибить, что-то заменить, что-то повесить. А, пустяки. Эти мелочи быта откладываются на неопределенное время.
У моей соседки терпение стальное. Так я считала, и ей не раз говорила: «Ты очень вежливая, повезло твоему бородатому». Она никогда это не обсуждала, один только раз сказала: «У меня свои правила: хочешь жить с ним – живи, а ссоры – не моя среда обитания».
Так и шло: у нас скандалы, сковородки летят. У них тихо, он иногда разорется, но ответа нет, он и увянет.
И вдруг один раз я услышала ее вполне громкий голос: «Никаких отговорок! Собирайся быстро в баню! Иди, иди, мне твои жертвы не нужны. Дома он, видите ли, хочет побыть! Нечего – быстро к друзьям! В баню!»
Он, конечно, обалдел, молчит, я даже представила себе его разинутый рот и выпученные глаза. Он был уверен: традиция ходить оттягиваться в баню – его победа над терпеливой женой. Он поставил себя выше бытовых забот. А она вся в них, в этих приземленных делах – стирка, обед, магазин, уборка. «Ах, ты такая интеллигентная, так вот же тебе моя свобода, моя компания, парилка, пиво, несделанные мои дела. Невбитые гвозди, неприкрученные шурупы».
Но вот жена гонит его в эту самую окаянную баню. Я тоже замерла с разинутым ртом, потом меня одолело любопытство. Придумала предлог и пошла к ним. Она открыла мне дверь, он топчется в прихожей, вид растерянный. На столике сумка, она укладывает туда полотенце, белье, вязаную шапку, в таких парятся, чтобы волосы не портились.
И представьте, он, тиран и самодур, мирно поплелся в свою дурацкую баню, а она в окно смотрела, выражение лица было необычное. Всегда смиренное лицо, а тут решительное. И такой она красавицей стала в эти минуты.
– Не люблю поддакивающих женщин, – прямо высказалась Сильная, – хитрит, лицемерит, а терпение того и гляди кончится. Поддакивать самой же, наверное, противно.
– А моя мама пыталась отвести папу к зубному врачу, – вдруг сказала Надя-Сфинкс. – Он упирался всеми четырьмя ногами, как мама говорила, она его ругала, подлизывалась, пекла его любимый сладкий пирог. Мама сама записала его к врачу, а он увильнул и не пошел. Потом она повела его сама, он по дороге сбежал.
– Мужики в большинстве трусливые и нервные, – вздохнула Сиреневая, – слабые люди, и терпения у нас больше. А жить им легче – жена все трудное, неприятное берет на себя.
– Так и не пошел к зубному? – весело спросила Кассирша.
– Не-а! – почти с гордостью за папу ответила Надя. – Упрямый.
– Упрямого перевоспитать нельзя – нереально. – Редакторша сегодня никого не учила, поэтому ее слушают с интересом.
Кассирша продолжила:
– А моя соседка все же улучшила своего мужа – кивала, соглашалась и вдруг взбунотовалась. И дальше опять жила кротко. Но он уже знал, что взрыв возможен, сбила она с него наглость.
– Полезное дело, – засмеялась Сильная, – дать в лоб, чтобы запомнил – не овечка перед ним, а женщина с характером.
– Степа анекдот рассказал, – Агата подвинулась на мате, чтобы ее увидели, – пришел дядька в аптеку: «Дайте мне таблетки от жадности. Побольше! Побольше!»
Все засмеялись, а потом Сиреневая сказала серьезно:
– Хотел исправиться, да невозможно.
Тут все вдруг услышали: кто-то тихонько плачет. Всхлипывает, повизгивает. Хлюпает носом.
– Синеглазка! Ты что?
Синеглазка промокнула глаза салфеткой и тихо проговорила:
– Хочу семью! С трудным мужем, со скандалами, с непослушными детьми. Пускай они будут не идеальными, но я без них жить не хочу!
И все молчали, все они ее поняли, а Кассирша сказала:
– Все у тебя будет, Синеглазка. Ты красивая, вкусно готовишь, характер мягкий, и вот увидишь, будет у тебя муж, детки. Чует мое сердце – скоро будет все!
– А у меня? – спросила Лидка Князева. Как пропустить такой случай. – Про меня ваше сердце что подсказывает?
Всем стало смешно. Агата вдруг крикнула:
– Иди в баню!
Посмеялись, потом немного загрустили.
– Какой хороший наш клуб, – вздохнула Сильная, она хотела добавить: «Всех вас люблю». Но они и так поняли. Здесь вообще умеют понимать друг друга.
25. Гертруда выкинула номер
Артем остановился около своей подруги Оли. В сумке у него, как обычно, шуршала крыса Гертруда.
– Опять крысу притащил, – ворчала Суворовна, – на Лунном бульваре этой гадости не положено быть. Здесь люди отдыхают!
– Какие глупости! – Оля сверкнула глазами в сторону Суворовны. – Умная дрессированная крыса. – Оля запустила руку в сумку. – Ешь печенье, Гертруда.
Пришел пес Степа, привел своего хозяина Харитона.
– Харя! – спросил Артем. – Как ты относишься к моей Гертруде?
– А чего? Нормально, – Харя терпеть не может крыс, но он знает, что Артем недавно стал заниматься боксом в клубе «Красная шапочка». – Вполне классная Гертруда.
Тут пришла Агата, за ней – Леха. Он, конечно, изменщик и обманщик, но всегда оказывается там же, где Агата. Он улыбался Агате и зверем смотрел на Харю.
– Ты, Харя, недостоин своей собаки, у Степы хозяин должен быть сильный, смелый, быстрый. А ты задохлик какой-то!
– Харя хороший, – из-под скамейки ответил Степа. – У него сила не в кулаках, а в интеллекте.
– Конечно, в интеллекте, – рассмеялась Агата. – Расскажи, Степа, анекдот. Давно ты ничего смешного не рассказывал.
