- Выброси его! - не своим голосом завопил египтянин.- Атон, брось немедленно!
Но Атон следовать его приказу вовсе не собирался. Металл был все так же раскален, но удивительным образом рука, державшая крестик, с каждым мгновением ощущала боль все меньше и меньше. Чисто интуитивно мальчик ощущал, что в данный момент лишь эта загадочная сила способна защитить его от Птаха и Зуфи. Стоило Птаху приблизиться к нему еще на один шаг, как Атон, резко выбросив вверх левую руку, выставил Анкх ему навстречу.
С воплем Птах отшатнулся назад. Волна золотисто-белого, невыносимо яркого сияния, излучаемая крестиком, целиком окутала его фигуру. Птах заскрипел зубами от боли и гнева. На какой-то момент свечение вокруг него усилилось до такой степени, что плоть египтянина стала прозрачной, и Атон с ужасом увидел не только его скелет, но и какое-то бесформенное темное облачко, скрывавшееся глубоко-глубоко в нем и теперь пытавшееся вырваться наружу.
Однако как ни была могущественна сила Анкха, Птаху удалось преодолеть ее напор. С нечеловеческим криком египтянин вскинул руки над головой, и иная сила, столь же мощная и сокрушительная, начала подавлять золотое свечение. Искры полетели в разные стороны. Тонкие голубые молнии пронизали пространство, оставляя на стенах обгорелые пятна. Неукротимая, вырвавшаяся вдруг на свободу энергия материализовалась в многочисленных очагах пламени, одновременно вспыхнувших по всему залу, и даже хирургические инструменты начали плавиться.
Анкх становился все горячее.
- Выбрось его, Атон! - вновь вскричал Птах.- Я приказываю тебе!
В словах Птаха на этот раз опять сквозила неуловимая сила, заставляющая людей повиноваться ему. Но, прежде чем сила эта успела на него подействовать, он снова выставил навстречу египтянину магический крестик.
Птах пронзительно вскрикнул, а Атон вскочил и со всех ног понесся к двери. Ударом ноги распахнув дверь, он выскочил из операционной. В коридоре царила кромешная темень - кто-то выключил свет. Глухой стеной его окружала абсолютная тишина.
Хотя в здании этом он совершенно не ориентировался, Атон смутно помнил, что сюда они поднимались на лифте. Он несколько замедлил бег, протянул руку и дальше двигался на ощупь вдоль стены, пока пальцы не скользнули в пустоту.
Открытая дверь, возле которой он нащупал несколько кнопок. Лифт. Причем кабина его тоже не была освещена. Очевидно, во всей клинике отключилось электричество. Но, быть может, лифт все-таки функционировал. Атон знал, что зачастую именно лифты в больницах имели отдельную систему энергоснабжения, чтобы врачи и пациенты в случае внезапной аварии могли эвакуироваться. Он решительно шагнул в кабину.
И шаг этот едва не стал последним в его жизни. Шахта была пуста. Атон, пронзительно вскрикнув, обрушился вниз, пытаясь хоть за что-то ухватиться. Падение длилось считанные доли секунды, но ему они показались вечностью. Атон на сто процентов был убежден, что теперь-то ему точно настал конец. Он будет падать до самого низа, и если ему еще повезет, то умрет моментально; а быть может, искалеченный и беспомощный, останется там лежать в ожидании Птаха и этого доктора Франкенштейна.
И тут плечом Атон ударился о какое-то препятствие, за этим последовал второй, куда более сильный удар, от которого он едва не задохнулся.
Несколько секунд он лежал оглушенный, ничего не соображая и лишь удивляясь, что он все еще жив. Потом он понял: он упал на крышу кабины лифта, находившейся этажом ниже. Ему опять повезло.
Атон осторожно поднялся на ноги. Со всех сторон его окружали остроконечные выступы, жесткие детали кабины, но странным образом отделался он всего-навсего царапиной на плече.
Атон поднял голову. Открытое отверстие в шахту виднелось наверху смутным прямоугольником.
Он прислушался. Ни звука. Полная тишина окружала его. При аварийной ситуации в больнице никак не могло царить спокойствие. Но до его слуха не доносились ни крики, ни прочие сигналы тревоги. Здание будто полностью вымерло.
В голову Атону пришла мысль залезть наверх по стальному канату, на котором была подвешена кабина лифта, но эту идею пришлось тут же отмести: до циркового акробата ему было далеко. И даже если бы удалось это осуществить, то мало толку было от беспомощного висения на тросе посреди шахты. Ощупав стены в надежде найти какую-то опору, он обнаружил вокруг лишь шершавую цементную поверхность. К тому же перспектива вскарабкаться наверх, чтобы лицом к лицу столкнуться там с Птахом, казалась малопривлекательной. Так что Атон решил поначалу исследовать крышу кабины.
Пальцы почти сразу нащупали именно то, что он искал: заржавевшую металлическую крышку. С четвертой или с пятой попытки Атону с огромным трудом удалось ее открыть, несмотря на то, что не прикасались к заржавевшей крышке наверняка в течение многих лет. Осторожно он начал пролезать в образовавшееся отверстие, все еще не решаясь спрыгнуть вниз. Тоненький внутренний голосок нашептывал ему, что под ногами у него может оказаться вовсе не пол кабины, а теперь уже на самом деле бездонная пропасть.
И все же сердце его екнуло, когда он окончательно разжал пальцы, сжимавшие крышку люка. Несколько секунд, которые длилось падение, показались целым часом.
Разумеется, внизу оказался пол кабины, и Атону опять повезло: и на этом этаже двери в шахту остались открытыми, так что из кабины можно было попасть в коридор. Скорее всего из-за аварии систему управления лифтом замкнуло так, что все двери в шахту автоматически открылись вместо того, чтобы, наоборот, закрыться.
Коридор, в который он попал, не был таким темным, как наверху. Через многочисленные распахнутые настежь двери сюда проникал серебристый лунный свет, так что Атон, глаза которого уже привыкли к темноте, мог кое-что различать вокруг. На этом этаже клиники не было, кроме него, никого. Коридор был покинут людьми, и, очевидно, много лет назад. Большинство дверей были открыты, а некоторые вообще отсутствовали или же болтались, перекосившись, на единственной петле. На потолке вместо ламп зияли пустые отверстия, из которых торчали концы обрезанных проводов; штукатурка на стенах потрескалась и облупилась, а местами покрылась пятнами от сырости.
Повсюду валялись кучи мусора. Только теперь Атон обратил внимание, что здесь отсутствовал типичный запах больницы, а пахло пылью и сыростью. Ветер врывался сюда с улицы через окно, стекло в котором было выбито, видимо, уже давно.
Атон ничего не понимал. Не могло же быть, что целый этаж больницы оказался заброшенным, а в остальном здании продолжалась обычная жизнь! Он подошел к окну и выглянул на улицу.
Зловещая картина предстала его глазам. Тремя этажами ниже простирался одичавший, заросший сорным кустарником сад. Повсюду громоздились горы мусора и осколков стекла, а когда Атон пригляделся внимательнее, то увидел, что почти все стекла в окнах больницы выбиты. Свет нигде не горел. Не наблюдалось никаких признаков жизни.
Атон отвернулся от окна. В конце концов, у него были другие заботы. Хотя Птаха и Зуфи все еще не было ни видно и ни слышно, Атон не сомневался, что они уже ищут его. Так что, выйдя из комнаты, он пошел по коридору дальше.
Все помещения, мимо которых он проходил, пустовали; лишь мусор грудами валялся на полу. Он натыкался то на заржавевшую железную кровать, то на опрокинутый ночной столик, то на перекосившийся шкаф. Одна из комнат была завалена пачками бумаг и старых газет. Атон мимоходом просмотрел несколько журналов. Большинство из них оказалось старше, чем он, а самый свежий был аж двенадцатилетней давности. Едва не задохнувшись от резкого запаха полуистлевшей бумаги, Атон поспешно вышел из комнаты. В конце концов он обнаружил то, что искал,- лестницу, по разбитым бетонным ступеням которой можно было спуститься вниз.
Окон здесь не было, так что Атону пришлось вслепую пробираться в темноте; несколько раз он обо что-то спотыкался. Вскоре лестница закончилась, и перед ним снова образовался просвет.
В холле приемного отделения царил хаос. На полу валялись стеклянные осколки, а ветром сюда нанесло целые горы песка и сломанных веток. Деревянная обивка стен местами истлела, и здесь стоял отвратительный запах. Атон вообще ничего больше не понимал. Когда Птах нес его сюда, он был в полубессознательном состоянии, но не обратить внимания на такую разруху Атон не мог.
Как назло, в этот момент до его ушей донесся голос египтянина. Должно быть, в здании имелась другая лестница, потому что Птах ворвался в холл через противоположную дверь. Атон поспешно шагнул обратно, в тень лестничной клетки.
- Атон! - орал Птах во все горло.- Я знаю, что ты меня слышишь! Пожалуйста, поверь мне, все совсем не так, как ты думаешь! Я все тебе объясню!
«Да,- с иронией подумал Атон.- Так оно и будет. Объяснишь ты мне все, как же! С гарантией, что я поверю каждому слову - без разницы, какую бессмыслицу ты выдашь мне на сей раз».
