— Наверное, да.
— Ни черта ты, бача, не понимаешь… — Валера отмахнулся. Он словно не слышал Генку — говорил и доказывал что-то самому себе. — Получается, что только там я и жил по-настоящему. Дружил, дрался, слово свое держал. И недолго ведь — всего полтора года, а только их и запомнил…
Он продолжал говорить что-то еще — о войне, о деревне, о жизненной бессмыслице и снова о войне. Генка подумал, что это походит уже на ступор, а из ступора людей выдергивают. За волосы, как из пруда…
— Слушай, а может, тебе просто субботник устроить? — прервал собеседника Генка. — Взять и выгрести этот хлам из сарая?
— Что? — Валера очнулся.
— Я о бутылках, — Гена кивнул в сторону громоздящейся повсюду стеклотары. — Это ведь и есть твоя прошлая жизнь. Та самая, что не состоялась. А так — соберешь все бутылки и свезешь в приемный пункт.
— И что будет?
— Поглядим. Может, разорвешь свой порочный круг. А может, и мир сменишь.
— Это как же? — Валера нахмурился.
— А ты ни разу не слышал про параллельные миры? Кое-кто считает, что число таких миров бесконечно. И люди в течение жизни, сами того не замечая, переходят из одного мира в другой. И во снах видят не прошлое с будущим, не свое настоящее, а реальность из сопряженных миров.
— Реальность?
— Точно! В одной мы умираем, в другой нас зовут как-то иначе, а в третьей мы летаем, как птицы. Чем больше миров успеваешь посетить, тем жизнь осмысленнее. А те, кто проводят все свое время в каком-нибудь старом сарае, кто кроме одного-единственного воспоминания и рассказать-то ничего не могут…
— Постой, постой! Ты что, снова начинаешь?
— Да нет, это я вообще говорю, — Генка простодушно развел руками. — В том смысле, что, может, все-таки сдать бутылки? Вон их сколько! Глядишь, и ты станешь богатеньким Буратино.
Валера хмыкнул.
— А это мысль! Если ты мне поможешь…
— Здрасьте! Я-то тут причем?
— А ты видишь здесь кого-нибудь еще?
— Все равно! Я совет добрый дал, а ты меня запрячь хочешь.
— Кто советы дает, тот за них и отвечает.
— Ну вот, я-то думал, мы друзья… — Генка нахохлился. — Между прочим, эксплуатировать дружбу — подло.
— Вот и договорились, — Валера плотоядно улыбнулся. — Как сделаем ветряк с турбиной, сразу возьмемся за бутылки.
* * *
Старый амбарный замок напоминал личико посеревшего от холода азиата. Валера протянул Генке ключ, и грушеподобным ротиком «азиат» втянул в себя железную бородку, хрустнул старенькими челюстями, пробуя на вкус. А секунду спустя, словно обломок зуба выплюнул дужку замка.
— Вот и все, вперед, аргонавты!
Они поднялись по винтовой лестнице на верхнюю площадку, подождали отставшую Варю. Здесь Валера обвязал ребят страховочным тросом и, выбравшись на внешнюю сторону башни, быстро вскарабкался по поручням наверх.
— Ну что, не передумали, герои? — крикнул он с крыши.
— Нет! — крикнула Варя. Генка поглядел на нее с восхищением. Лицо девочки раскраснелось. На секунду она показалась ему настоящей красавицей. А в следующее мгновение он отважно перечеркнул слово «показалась». Потому что она и была красавицей. А нога… Что ж, нога… Ногу можно и вылечить.
Заражаясь ее настроением, он протянул руку, галантно помог Варе выбраться наружу. Впрочем, образ опытного скалолаза давался нелегко. Стоило Генке бросить взор вниз — на далекие камни, на горшки с банками, венчающие ближайшие заборы, и сердечко его по-воробьиному забилось. Он торопливо оторвал глаза от далекой земли, крепко зажмурился и постарался успокоиться. Страх — на то и страх, чтобы его преодолевать. А уж когда рядом девочка, дрожать и трусить еще более стыдно.
Сначала на крышу вылезла Варя, а затем и сам Генка. Поочередно вытянув их наверх. Валера обнял ребят за плечи — не столько из-за переполнявших его чувств, сколько из трезвого желания подстраховать. Сам он стоял в какой-то борцовской позе, чуть раздвинув ноги, полусогнувшись, и, Генка не сомневался, что уж его-то сдуть с крыши не сумел бы никакой ветер.
— Ух, ты! — Варя просияла. — Красотища какая!
Генка ощутил то же самое. Мир был огромен и мал одновременно. А главное, он был повсюду — гигантский шар, кривизну которого можно было рассмотреть только с высоты. Во всяком случае, такого он раньше не видел. Селенитовые вены дорог полосовали земное тело, шелковая зелень леса прикрывала множественные шрамы, даже пятно пруда выглядело отсюда необычно, напоминая темный, наблюдающий за космосом глаз. Генка глядел и никак не мог наглядеться. Ему хотелось впитать в себя всю картину целиком, но он понимал, что это невозможно. Ветер бил в лицо, раздувал пузырем рубаху, проникал в каждую клеточку его тела, и немудрено, что он вдруг представил себя парусом. И даже не парусом, а воздушным змеем. Казалось, еще секунда, и ветер поднимет его, понесет подобно птице. Как во снах, как в лучших из виртуальных игр. Хотя какие игры могли сравниться с теперешними ощущениями!
— Слушай, Валер! А раньше ты забирался сюда? — срывающимся голосом прокричал он.
Бывший сержант покачал головой.
— Как? — не поверил Генка. — У тебя же был ключ!
— Ключ был, а залезать не пробовал. — Валера пожал плечами. — Не знаю, почему-то не тянуло.
Гена удивленно посмотрел в лицо Валере. Оно тоже показалось ему каким-то иным. Жестковатые кудри — не то землистого, не то рыжеватого цвета, немигающие глаза, морщинки в уголках губ. О чем думал в эти минуты бывший десантник? О чем вспоминал и что видел? Может, то же, что и они, а может, снова свой Афганистан — солнечный и безжалостный, с ожившими друзьями и молодостью, которая там и осталась. Вся без остатка…
А пару часов спустя они поднимали на башню нечто похожее на мачту с широченными лопастями. Поднимали не целиком, а фрагментами, и только на крыше приступили к окончательной сборке. Работа оказалась далеко не простой: мешал ветер, мешало излишне яркое солнце. Кроме того, деталей было слишком много, и что-то постоянно норовило откатиться в сторону, а то и свалиться с крыши на землю. Именно за этим и взялся присматривать Генка, в то время как Валера занимался сборкой ветряка.
Варя к этому времени спустилась вниз. Очень уж жалко было смотреть на примчавшегося к водонапорке Юрашку. Маленькая фигурка выписывала у башни отчаянные круги, протестующее размахивала ручонками. Конечно, малыш обиделся, что его не взяли наверх. Генка отлично понимал мальца, потому и уговорил Варю вернуться.
— А может, все-таки взять его сюда?
— Переживет… — проворчал Валера. — Что-то он вялый в последнее время, а тут такой ветрище. В пять секунд продует.
Тут он был прав, а потому спорить с ним не стали. Как ни крути, а забрались сюда работать, не развлекаться…
— Слушай, а хватит такого диаметра? — Гена задумчиво оглядел крепежный винт. — Может, стоило побольше болты поискать?
— Ага, сейчас спустимся и начнем искать! — сварливо отозвался Валера. — Только сам тогда будешь дырки с резьбой фуганить! Я уже наломался с ручной дрелью…
— Ничего, — утешил его Гена, — скоро у нас электродрель заработает! И сварка своя появится.
— Ты в этом уверен, академик?
— Почему нет? Движок-то на полтора киловатта!
— А потери на генерацию учитываешь? Плюс коробка передач с трансформатором! Сам же мне расчеты под нос совал!
— Расчеты — ерунда. У нас с тобой кустарное производство, так что будем отталкиваться от реальных результатов.
— Да уж, потолкаться нам точно придется… — Валера вогнал в крепежную станину огромный дюбель, с ухмылкой покосился вниз. — Погляди, вся деревня над нами смеется. Во что ты меня только втравил!
— Пусть смеются… — Генка приподнял стальной штырь с алюминиевыми плоскостями, с любопытством взвесил на руках. Не сказать, что очень тяжело, но и легкой конструкцию он бы не назвал. Тот же винт был выше его на вершок и выглядел весьма внушительно. — Только я так думаю: как появится у нас свет, так и смеяться сразу перестанут. Еще и помогать примчатся.
— Это навряд ли.
— А вот увидишь…
Мачту — странноватую пародию на Эйфелеву башню — они сумели собрать только к вечеру. Отверстия, что на земле стыковались и казались просверленными более чем точно, здесь, на башне, коварнейшим образом не совпадали. Винты не попадали в нужные пазы, металл упрямо сопротивлялся, и снова приходилось прибегать к помощи древнейшего русского инструмента — а именно его величества кувалды. Само собой, немногочисленные зрители устали посмеиваться и ждать. Кто-то вернулся к своим огородам и козам, все прочие разошлись по домам. Только Варя с Юрашкой еще несколько раз прибегали к башне и, сложив козырьками руки у лбов, терпеливо смотрели наверх.
Работа пугающе затягивалась, однако когда насадили на центральный стержень конструкцию, напоминающую бескрылый, обгоревший в пожаре самолет, замаячила надежда успеть сделать все до темноты. Хвост представлял собой солидный кусок гетинакса с наклейкой от рекламы, и Гена в который раз подумал, что лучше бы оторвать ее вовсе. На цветной картинке чья-то рука держала ложку с неведомым фруктом, и таким же неведомым фруктом представлялась свинченная из металлических угольников башенка ветряка. То-то будет смешков у сельчан!..
