— Давайте сюда! — крикнул Лёня ребятам наверх, шагнул к камням и вдруг увидел среди них чужую веревку. Она уходила в стену и была зажата большой глыбой. Лёня ухватился за камень, хотел отодвинуть, но не смог.
Спустился Миша.
— Там кто-то зовет на помощь, — сказал Лёня.
Миша тревожно посмотрел в бледное лицо товарища:
— Может, тот?
— Не знаю.
Друзья переглянулись и поняли друг друга.
— Ага, — сказал Лёня.
И Миша взялся за камень. Вот где пригодилась его сила! Он отвалил глыбу, и в стене сразу образовалось отверстие.
— Сюда, я здесь! — послышалось снизу.
Как раз в это время спустился Дима. На середине трубы скользил Вова, сердито бормоча что-то.
Лёня подошел к отверстию и нагнулся с фонарем в руке. Книзу уходила такая же, по какой они спускались, каменная труба.
— Эй, кто там? — крикнул Лёня и вытянул фонарь вперед. — Мы держим веревку, лезьте!
По трубе зашебаршили ноги. Луч фонаря осветил голову и плечи, но лица человека не было видно.
— Лёнь, на, держи, — прошептал Дима, подсовывая звеньевому камень.
А человек, держась за веревку, полз все выше. Вот он уже совсем близко, вот он поднимает голову… Лёня увидел его лицо и с раскрытым ртом повернулся к друзьям.
— Вот здо́рово!.. — растерянно пробормотал он.
Желтый луч фонарика осветил черные волосы, бледное широкоскулое лицо, прямой, красивый нос.
— Витя?!
Да, это был Витя Черноскутов.
Он вылез из отверстия, сильно щуря свои большие темносерые глаза: свет фонарика и свечей ослепил его.
— Здравствуйте, — хрипловато сказал он своим тонким голосом и улыбнулся, словно извиняясь за то, что доставил товарищам неприятность. — Не ждали, что встретимся здесь, да? А я доказал. Сказал, что докажу, — и вот!..
— Ничего не понимаю, не будь я Лёнькой! А вы, ребята?
— Откуда ты взялся?
Витя хмыкнул и вместо ответа предложил:
— Давайте сядем. Свет… Хорошо! Сейчас вечер?.. Еще день?.. А я думал, уже вечер.
Они уселись на бревно и здесь, на маленькой площадке меж двух каменных труб, под низко нависшим пещерным сводом выслушали рассказ Вити…
…В то утро, когда у развалин беседки Лёня собрал членов своего звена на совет, Витя слонялся по городскому саду. Он бродил по тихим, пустынным аллейкам и думал о том, как поступить, чтобы наконец доказать Тикину и его друзьям, что он, Витя, вовсе не трус и не изнеженный белоручка. Хоть он и старался показать, будто к их насмешкам относится равнодушно, они больно кололи его. Ему хотелось, чтобы ребята уважали его. «Странные они, — думал Витя. — Если я вежливо кланяюсь и говорю «извините» и «спасибо», так это называется «маменькин сынок»! Можно, конечно, рассказать, как я ходил в тайге с отцом, даже один раз был на медвежьей охоте, видел лесной пожар. Но скажут — врешь. Или так подумают. Но я все равно докажу им. Пойду к Павлу и попрошу организовать поход в лес и чтобы он разрешил мне руководить. Вот тогда они узнают, что я умею делать!» Витя представил удивленные лица товарищей, их возгласы восхищения, и ему стало приятно. Да, он будет помалкивать, а потом покажет себя на деле. Вот тогда Тикин сам попросит, чтобы Витю перевели в его звено, а не станет отказываться, как сейчас.
Так размышляя, Витя подошел к забору, за которым сидели у беседки ребята, и заглянул в щель. Приятели бездельничали. Вдруг Лёня вскочил и закричал: «Бежит!» Прибежал Миша. Все они уселись в тени, и Лёня стал рассказывать о каком-то загадочном плане, дневнике, пещере. Ого, это было интересно! Быстро и бесшумно, как кошка, Витя перебрался через забор и притаился в бурьяне. Он умел это делать — недаром же он мечтал стать разведчиком.
Так Витя узнал о походе ребят в Джакарскую пещеру. Решение было принято немедленно. В тот же день он пошел на туристскую станцию, попросил карту нужного района, сказав, что их отряд собирается устроить поход на озеро, и изучил ее. Вечером, потихоньку пробравшись к беседке, Витя оставил там записку с двумя скрещенными стрелами. Это было таинственно и потому хорошо. Пусть ломают головы и переживают страхи! Чтобы не навлечь на себя подозрения, он сразу же после этого пришел к Лёне и, когда тот стал рассказывать о пещере, притворился, что еще ничего о ней не знает.
А на следующий день вечером — уже в десятом часу — к Черноскутовым неожиданно явился пионервожатый. Поговорив с матерью, он прошел в комнату, где сидел Витя, и огорошил его вопросом:
— Записку-то, однако, ты зачем ребятам подбросил?
Витя опешил:
— Откуда вы знаете?
Павел усмехнулся:
— Подсмотрел.
— Ну да!
— В общем, выкладывай. Что задумал?
Вожатый сказал это серьезно, даже сурово, но в словах его были хорошая товарищеская простота и какое-то еле приметное участие.
И Витя все ему рассказал. Рассказал, как не клеится настоящая дружба, как не доверяют ему ребята и подсмеиваются над ним, как подслушал он их разговор и решил пойти в пещеру один. Пойти вслед за ребятами, по дороге подбрасывать записки, а потом обогнать их и встретить в пещере.
— Вот только не знаю, что маме сказать. Сказать, что с ребятами иду, — это вранье, а одного она, наверно, не отпустит.
Вожатый молчал размышляя. «Наверно, заругается, — подумал Витя. — А вдруг передаст Лёньке? Или маме скажет. Ну, если маме — это ничего…»
Павел задал неожиданный вопрос:
— А справишься?
Витя удивленно посмотрел на него и сказал:
— Что же тут особенного? Справлюсь.
— Небось, страшно одному-то.
— А я к лесу привык. Мы с папой по две недели в тайге ходили. В лесу не страшно. И потом, выдержку надо иметь. Вот вы не знаете, я вам скажу. Только это по секрету. Правда, Лёнька знает, но больше я пока никому не говорил…
И Витя рассказал Павлу о том, что мечтает стать чекистом-разведчиком и поэтому воспитывает в себе выдержку — силу воли.
— Вот утром вставать не хочется — а я сразу вскакиваю, назло себе, и холодной водой обливаюсь. Или загадаю, что завтра не буду смеяться, хоть самое смешное увижу, — и не смеюсь. Конечно, это не всегда получается, но все же… Вот на севере у меня был друг — манси Николай. Так он, если захочет, может совсем не смеяться, а сам веселый. Сильно, да? Или еще я так делаю — ткну иголкой в палец, чтобы стало больно, а сам улыбаюсь. Выдержка — это очень важно для разведчика, правда?
— Молодец! — сказал Павел. — Только вот насчет иголки — это не надо. Зря. — И вдруг широко улыбнулся: — А меня с собой ты возьмешь?
— Вас?! Это как? Ведь я же… я тайно…
— Ну, и я тайно! Думаешь, не сумею? — Глаза Павла весело смеялись, а Витя, забыв про необходимость выдержки, до того растерялся, что не мог ничего вымолвить в ответ. — И мама тогда отпустит тебя. Договорились? Завтра приходи ко мне. Понятно?
Совсем ничего не понятно!
Тогда вожатый объяснил Вите свои намерения. Все было очень просто. В том районе, куда собирались ребята, Павел должен проходить летнюю студенческую практику. Она начнется через десять дней. Он пойдет туда пешком с Витей, по дороге и за ребятами присмотрит — вот и все. Откуда он узнал о записке? Сегодня прибежал Тикин и рассказал. Но тот не знает, кто подбросил. Павел догадался сам.
Они еще долго беседовали. Отправиться из города Павел решил на следующий день после выхода ребят.
Только когда вожатый собрался домой, Витя вспомнил, что на десять часов назначен тайный сбор у беседки. А время подходило уже к одиннадцати. Витя, проводив Павла за ворота, побежал в сад. У беседки уже никого не было. На следующий день из-за этого произошел с ребятами неприятный разговор.
Избавить себя от ненужных подозрений товарищей Вите помогла открытка отца. Она действительно пришла в то утро, но в ней было написано: «Скоро увидимся: 18-го или 19-го приеду недели на две домой». Витя резинкой стер у цифр единицы, и получилось: «8-го или 9-го…»
В первый день они километров двадцать проехали на попутной машине и к озеру, где была намечена вторая ночевка ребят, пришли раньше звена.
— Ну, держись, разведчик! — шутил Павел. — У тебя пара глаз, а у Тикина — четыре пары. Место для своего ночлега где выберешь?
— А я сейчас выбирать не буду. Я подожду, когда придут ребята. Я же не знаю, где они свой костер разложат.
— Э, вот это, однако, неправильно! Разведчик все должен знать. Нужно как сделать? Представь себе, что ты — звеньевой Тикин, и его глазами определи, где надо устроить звено на ночлег… Ребята должны подойти к озеру с этой стороны. Так? Идем — выбирай место для них.
Витя придирчиво обследовал берег и остановил свой выбор на площадке около пещерки в скале.
— Я бы тоже тут расположился, — одобрил Павел. — Теперь — для себя.
— А вот — наверху, немного в стороне от этого места. Там кустарник густой, оттуда наблюдать хорошо.
