Лицо Рона вытянулось.
– У меня и в мыслях не было, что это могу быть я! – сказал он, качая головой. – Я думал, что это будешь ты!
– Да нет, от меня слишком много хлопот, – повторил Гарри слова Фреда.
– Да, – сказал Рон, – да, наверно… Ну что, будем чемоданы собирать?
Даже странно, по какой обширной площади оказались разбросаны их вещи. Им чуть ли не до вечера пришлось разыскивать по всему дому и запихивать в школьные чемоданы книги и прочее имущество. Гарри заметил, что Рон никак не оставит в покое значок старосты: то на прикроватную тумбочку положит, то засунет в карман джинсов, то вынет и пристроит на стопке сложенных мантий, словно хочет увидеть, как смотрится красное на чёрном. Только когда ввалились Фред и Джордж и предложили прикрепить значок ему ко лбу Заклятием вечного приклеивания, Рон любовно завернул его в бордовые носки и запер в чемодане.
Около шести вернулась из Косого переулка миссис Уизли с грузом книг и с чем-то длинным, завёрнутым в плотную обёрточную бумагу. Рон взял у неё подарок со стоном нетерпения.
– Не вздумай сейчас разворачивать, люди уже собираются ужинать, все идите вниз, – сказала она, но, едва очутившись вне поля её зрения, Рон мигом исступлённо сорвал бумагу и, лучась воодушевлением, исследовал каждый дюйм новой метлы.
На кухне миссис Уизли повесила над заставленным всякой снедью столом алое полотнище с надписью:
ПОЗДРАВЛЯЕМ
НОВЫХ СТАРОСТ
РОНА И ГЕРМИОНУ!
За все каникулы Гарри ни разу не видел её в таком приподнятом настроении.
– Сегодня у нас будет не простой сидячий ужин, а небольшой праздничный фуршет, – сказала она Гарри, Рону, Гермионе, Фреду, Джорджу и Джинни, когда они вошли в помещение. – Твой отец и Билл скоро будут здесь, Рон. Я послала им обоим сов, и они в восторге, – добавила она, сияя. Фред закатил глаза.
Сириус, Люпин, Тонкс и Кингсли Бруствер уже были на кухне. Вскоре после того как Гарри налил себе сливочного пива, вошёл, тяжело ступая, Грозный Глаз Грюм.
– Я так рада видеть тебя здесь, Аластор, – приветливо сказала миссис Уизли, когда Грозный Глаз скинул с плеч дорожную мантию. – Мы давным-давно ещё хотели тебя попросить: не мог бы ты заглянуть в письменный стол в гостиной и сказать, что там внутри? Мы не решились его открыть – вдруг там что-то действительно скверное.
– Конечно, Молли…
Ярко-голубой волшебный глаз Грюма крутанулся вверх и замер, уставясь в кухонный потолок.
– Гостиная… – прорычал Грюм, и зрачок глаза сузился. – Стол в углу? Вижу, вижу… Да, это боггарт… Хочешь, чтобы я поднялся и разобрался с ним, Молли?
– Нет, нет, я сама потом, – светясь, успокоила его миссис Уизли. – Отдохни, выпей. У нас тут, честно сказать, маленькое торжество… – Она показала на алое полотнище. – Уже четвёртый староста в семье! – с обожанием воскликнула она и взъерошила волосы Рона.
– Староста? – пророкотал Грюм и, глядя на Рона нормальным глазом, повернул волшебный так, что он смотрел теперь сквозь его, Грюма, висок. У Гарри возникло неприятное ощущение, что глаз глядит на него, и он отошёл к Сириусу и Люпину.
– Что ж, поздравляю, – сказал Грюм, не переставая таращиться на Рона нормальным глазом. – Лица, наделённые властью, частенько навлекают на себя неприятности, но раз Дамблдор тебя назначил, он, похоже, уверен, что ты способен противостоять большинству серьёзных заклятий…
Рон явно не ожидал такого отклика на событие, но от необходимости что-то отвечать его избавило появление отца и старшего брата. Миссис Уизли была в таком хорошем расположении духа, что даже не стала им пенять на приход Наземникуса, которого они привели с собой. На нём было длинное пальто, которое в неожиданных местах странно топорщилось. Он категорически отказался его снять и положить вместе с дорожной мантией Грюма.
– Ну что же, я думаю, напрашивается тост, – сказал мистер Уизли, когда все наполнили кубки. Он поднял свой. – За Рона и Гермиону – новых старост Гриффиндора!
Все выпили и поаплодировали. Рон и Гермиона сияли в ответ улыбками.
– А я вот никогда не была старостой, – весело сказала Тонкс у Гарри за спиной, когда все двинулись к столу положить себе на тарелки еды. Волосы у неё были сегодня помидорного цвета и доходили до талии; её можно было принять за старшую сестру Джинни. – Декан моего факультета сказал, что у меня нет кое-каких необходимых качеств.
– Каких именно? – спросила Джинни, выбирая печёную картофелину.
– Тех, какие нужны, чтобы самой хорошо себя вести, – объяснила Тонкс.
Джинни засмеялась, а у Гермионы был такой вид, точно она не знала, смеяться ей или нет. В порядке компромисса она сделала большой глоток из кубка со сливочным пивом и закашлялась.
– А ты, Сириус? – спросила Джинни, хлопнув Гермиону по спине.
Сириус, стоявший рядом с Гарри, издал свой обычный лающий смешок.
– Никому в голову не могло прийти назначить меня старостой. Я только и знал, что на пару с Джеймсом сидел после уроков наказанный. Вот Люпин – другое дело, он был паинькой и ходил со значком.
– Дамблдор, видимо, надеялся, что я смогу хорошо повлиять на моих закадычных дружков, – сказал Люпин. – Вряд ли нужно добавлять, что я потерпел в этом полный провал.
У Гарри отлегло от сердца. Его отец тоже не был старостой. Вдруг он почувствовал, что может получать удовольствие от ужина. Он наполнил свою тарелку, испытывая удвоенное расположение ко всем, кто был в кухне.
Рон с упоением рассказывал всем, кто готов был слушать, про свою новую метлу:
– Ускорение – от нуля до семидесяти за десять секунд. Совсем неплохо, правда? «Комета-260» может только от нуля до шестидесяти при хорошем попутном ветре – так написано в буклете «Выбери метлу»…
Гермиона очень серьёзно излагала Люпину свои взгляды на права эльфов.
– Разве это не такая же бессмысленная жестокость, как сегрегация оборотней? Всё это растёт из одного жуткого корня – из идеи превосходства волшебников над другими существами…
Миссис Уизли пустилась в обычные препирательства с Биллом по поводу его волос:
– Это уже ни в какие ворота не лезет, а ведь ты очень даже пригожий парень, гораздо красивей было бы покороче, правда, Гарри?
– Ну… я даже не знаю, – промямлил Гарри, которого эта просьба о поддержке привела в смятение. Он откочевал от них поближе к Фреду и Джорджу, которые шушукались в углу с Наземникусом.
Увидев Гарри, Наземникус умолк, но Фред подмигнул Гарри и поманил его к себе.
– Не беспокойся, – сказал он Наземникусу. – Гарри можно доверять, он наш спонсор.
– Смотри, что нам Флетчер принёс, – сказал Джордж, показывая Гарри горсть каких-то сморщенных чёрных стручков. Хотя они лежали совершенно неподвижно, из них доносилось тихое дробное постукивание.
– Ядовитая фасоль Тентакула, – объяснил Джордж. – Нужна нам для Забастовочных завтраков, но она занесена в класс «С» и не подлежит продаже, поэтому раздобыть её не так-то просто.
– Ну так что, Наземникус, десять галеонов за партию? – спросил Фред.
– А трудов-то мне каких стоило её достать, – сказал Наземникус, и дряблые мешки под его налитыми кровью глазами отвисли ещё ниже. – Как хотите, парни, двадцатник – и точка. Ни кната не сбавлю.
– Он шутник у нас, – сказал Фред Гарри.
– Это точно. Самая пока что смешная его шутка – шесть сиклей за сумку перьев нарла, – подхватил Джордж.
– Смотрите в оба, – тихо предостерёг их Гарри.
– Ты чего? – спросил Фред. – Мама вовсю воркует про старосту Рона, опасности никакой.
– Вас Грюм может засечь, – объяснил Гарри. Наземникус беспокойно оглянулся.
– Твоя правда, – проворчал он. – Ну ладно, ребята, десять так десять, если по-быстрому.
– Молоток, Гарри! – восхищённо сказал Фред, когда Наземникус опустошил карманы в подставленные ладони близнецов и поспешно двинулся к еде. – Пошли отнесём наверх…
Глядя им вслед, Гарри почувствовал некоторое смущение. Ему пришло в голову, что мистер и миссис Уизли неизбежно рано или поздно узнают про затеваемый Фредом и Джорджем магазин волшебных фокусов и трюков, а узнав, станут думать, откуда у них на него деньги. Отдать близнецам призовые за победу в Турнире Трёх Волшебников казалось тогда поступком простым и естественным, но что, если это поведёт к новой семейной ссоре, к отчуждению вслед за Перси ещё двоих сыновей? Будет ли миссис Уизли по-прежнему считать Гарри своим приёмным сыном, если ей станет известно, что именно он помог Фреду и Джорджу начать заниматься совершенно неподходящим, по её мнению, делом?
Стоя там, где его оставили близнецы, и не имея другого собеседника, кроме виноватой тяжести в глубине живота, Гарри вдруг услышал свою фамилию. Поверх общей болтовни до него донёсся густой бас Кингсли Бруствера.
