перечитывая все фамилии на букву «К», но нужной не попадалось. Однако не у всех, кто живет в Одессе, как и в Париже, есть телефоны…
— Может быть, ты хочешь встретиться со своими товарищами?
— Хочу! — сказала Мадлен. — Но ведь Грегуар уехал в Ильичевск, а одну ты меня не пустишь… — У Мадлен внезапно появилась блестящая идея. — Пойдем вместе!.. Посмотришь свою квартиру!
— Нет! Нет!.. — быстро ответила бабушка. — Мне будет очень тяжело видеть замурованный камин!.. И вообще воспоминания наводят на меня грусть!..
Вдруг зазвонил телефон. Бабушка и Мадлен удивленно переглянулись. Кто бы это мог быть?
Мадлен взяла трубку и сразу же узнала голос Алеши.
— Я внизу, — кричал он, — выходи! Пойдем по делам Марии!..
— Кто это? — спросила мадам Жубер.
Мадлен опустила трубку.
— Алеша!.. Он внизу!.. Мы должны пойти с ним по делам Марии.
— Ну что ж, иди! — неожиданно для Мадлен согласилась бабушка.
— Я сейчас спущусь! — весело крикнула Мадлен в трубку и стала быстро одеваться.
— Помни! Уговор остается прежний! — сказала мадам Жубер. — Ровно в восемь!..
Через пять минут Мадлен была уже внизу.
День был солнечный, над головой шумели платаны, с моря дул свежий, умеряющий зной ветерок. Красное платье Мадлен, подпоясанное золотой цепью, ее светлые, до плеч волосы, стянутые на лбу широкой лентой, привлекали внимание прохожих. И Алеша невольно гордился, что идет рядом с такой красивой девочкой.
— Куда мы идем? — спросила она.
— У нас одни неудачи, — сказал Алеша. — Я ходил по старому адресу. В квартире все новые жильцы! Въехали уже после войны и ни о каких Курбатовых не слышали!..
— Что же делать?
Алеша достал из кармана несколько бумажек и перебрал их.
— Толя через адресное бюро узнал несколько адресов Курбатовых. Одна из них — Анна Степановна — живет тут недалеко.
— Давай зайдем!
Квартира Анны Степановны Курбатовой оказалась на втором этаже. Пока они звонили, Мадлен считала почтовые ящики самых разных цветов и размеров, прибитые в ряд на стене около двери, и удивлялась, почему их так много. На каждом из них была наклеена бумажка с фамилией владельца. На некоторых ящиках в табличках перечислялись названия газет и журналов.
Мадлен внимательно перечитала все фамилии, и на одном из крайних ящиков увидела нужную: А. С. Курбатова выписывала «Комсомольскую правду», «Черноморскую коммуну» и журнал «Пионер». «Наверно, молодая», — решила Мадлен с некоторым разочарованием. В глубине коридора послышались шаркающие шаги, щелкнул замок, и на пороге раскрывшейся двери появилась старая женщина в цветастом халате. Их звонок явно вырвал ее из глубокого сна. На полных румяных щеках женщины еще виднелись складки от подушки. Торопясь открыть дверь, она не успела причесать волосы и теперь придерживала их левой рукой.
— Вы Анна Степановна? — спросил Алеша.
— Ну, я, — подозрительно взглянув на него, сказала женщина.
— Ваша фамилия Курбатова?
— Курбатова! А дальше что?!
— Вы когда-нибудь жили на Пушкинской?
— Никогда не жила! А что у вас случилось?
— Ничего.
— Кто тебя послал сюда?
— Никто, — проговорил Алеша, — я сам ищу.
Он стал отходить к двери, но Анна Степановна уже не хотела его так просто отпускать, в ней заговорило любопытство.
— Подожди! — сказала она уже более приветливо. — Кого же ты разыскиваешь? Родственницу, что ли?
— Не я разыскиваю, а ее дочка.
— Дочка? Это ты? — кивнула она в сторону Мадлен.
— Нет, она в Париже, — уже взрослая.
— Батюшки!.. В Париже?!. Как она туда попала? — всплеснула руками словоохотливая женщина.
— Ее во время войны немцы угнали… Ну, пошли, Мадлен!..
Ребята стали быстро спускаться вниз. За их спинами дверь квартиры гулко захлопнулась, но тут же вновь открылась.
— Подождите, ребята! — придерживая халат, женщина вышла на площадку и нагнулась над перилами лестницы. — В соседнем подъезде депутат живет. Антонина Петровна! Она многих людей разыскала! Поинтересуйтесь! Квартира пятнадцать!..
— Спасибо! — сказал Алеша. Когда они вышли на улицу, он вынул пачку справок, верхнюю разорвал и бросил. — Теперь поедем к Большому фонтану!.. Туда, правда, далековато!..
Мадлен подумала.
— Может быть, зайдем к депутату?.. Интересно только узнать, от какой она партии.
— Конечно, от коммунистической. От какой же еще? — удивился Алеша.
— Тогда надо пойти. У нас в Шуази ле Руа все ходят к коммунистическим депутатам!
— У депутата и без нас много дела… Сперва лучше пойдем по адресам. Вдруг повезет!.. Или знаешь что… Когда ты должна вернуться домой?
— К восьми, — ответила Мадлен.
Часы на углу показывали без четверти три.
— У нас еще много времени! Знаешь, что я надумал? Пойдем-ка спросим у Михаила Ивановича. Он многих подпольщиков знает. И посоветует, как нам лучше поступить.
Михаила Ивановича они застали дома. Он сидел за столом и писал, заглядывая в лежащие перед ним бумаги.
— Подождите немного, ребята, — сказал он, впуская их в квартиру.
Алеша за его спиной скорчил смешную гримасу и кивком головы показал Мадлен на беспорядок, который воцарился в комнате. Здесь опять следовало бы основательно потрудиться. Кастрюлька с вареной картошкой стоит на стуле. Ночные туфли валяются посреди комнаты, пиджак съехал со спинки стула и вот-вот упадет на пол. Кроме того, с утра Михаил Иванович, очевидно, мастерил один из новых кораблей своей эскадры, повсюду валялись планки и стружки, на выступе камина стояла ржавая консервная банка с клеем.
Мадлен с удовольствием бы засучила рукава, если бы не боялась помешать старому моряку.
Наконец Михаил Иванович поставил точку, подписался и, положив исписанный лист поверх пачки бумаг, обернулся к ребятам.
— Наконец-то закончил, — с облегчением вздохнул он. — Все просят воспоминания писать. Где был, да как воевал! И чем больше времени проходит, тем сильней трясут. Молодежь интересуется. — Взглянув на Мадлен, он улыбнулся. — Ну как, француженка, город наш нравится?
— Нравится, — улыбнулась Мадлен.
— С утра ходим, Михаил Иванович, — сказал Алеша.
— Аркадию ей показал?
Алеша вздохнул.
— Нет, до Аркадии мы еще не добрались! У нас дела, дядя Миша.
— Дела? Еще где-нибудь квартирку убираете?..
— Да нет! У нас серьезные дела! Тут одна тайна!..
— Только одна?!. — Михаил Иванович усмехнулся.
Алеша вынул из кармана записку Марии.
— Вы, Михаил Иванович, во время войны в Одессе были? — спросил он.
— Когда наши отошли — остался в подполье… Не смог эвакуироваться из-за раны.
— А мы одного подпольщика разыскиваем. — Алеша подал Михаилу Ивановичу записку.
Михаил Иванович бегло проглядел, потом брови его удивленно приподнялись, он стал внимательно вчитываться в каждое слово.
По мере чтения взгляд его становился все более колючим, словно его что-то раздражало, вызвало неодобрение, которое он старался сдерживать.
Мадлен и Алеша примолкли. Они уловили происшедшую перемену в Михаиле Ивановиче и не понимали, чем она вызвана.
Глубокие морщины вокруг глаз Михаила Ивановича собрались, прорезались еще глубже. Лицо, и без того
