Елена Соковенина
К вашим услугам, мадам!
– Алло? Добрый день. Кто? «Отдайдолгиреформ»? Мне очень жаль, но мадам не может сейчас уделить вам время. Она не может уделить вам времени уже восемь месяцев и вы намерены подать в суд? Сожалею. По имеющейся у меня информации мадам как раз собиралась внести ясность в ваши дела. Что вы говорите? Она обещает внести ясность последние два года? Мне очень жаль. Да, да. Непременно передам. Непременно. Всего доброго.
Его хозяйка, мадам, в это время сидит в халате и папильотках. Она пьет кофе и кушает овсянку.
– Мадам, – с едва заметной укоризной в голосе обращается к ней Джеймс, – мадам, вам непременно надо разрулить отношения с этим заведением. Они угрожают подать на вас в суд!
– Они угрожают, – невозмутимо ответствует мадам, промокая губы салфеткой, – уже почти год. Ну хорошо, Джеймс! Не смотрите на меня так. Я привезу им эту бумажку. Завтра.
– Осмелюсь напомнить, завтра суббота, мадам.
– Да? Ну хорошо, хорошо. Сегодня. Я сейчас позвоню мужу. Видите, Джеймс, у его сиятельства занято.
– Может быть, мадам желает поставить телефон на дозвон?
– Вы же знаете, Джеймс, что она не умеет.
– Угодно ли будет мадам, чтобы это сделал я?
– Вот спасибо, хорошо, Джеймс! Положите на комод.
– Не понял, мадам. У нас нет комода.
– О Боже, Джеймс! Это цитата.
– А!
Потом Мадам размешивает сахар в своей чашке маленькой серебряной ложечкой – и говорит:
– Вот что, Джеймс. Звоните до тех пор, пока его сиятельство как-нибудь сам не разрешит этот вопрос.
– Непременно, мадам.
– И побыстрее.
– Разумеется, мадам.
– И мне все равно – Джеймс, вы слышите? – мне все равно, что у меня нет мужа!
Джеймс упражняется в вокале
– Мадам, телефон. Снова «Отдайдолгиреформ», мадам.
– Не хочу я с ними разговаривать.
– Но мадам, что же я им скажу?
– Ничего не говорите, положите трубку.
– Вы же знаете, что они позвонят снова.
– Занесите их в черный список.
– Они подадут на вас в суд.
– Да? Ну, тогда пойте.
– Не понял, мадам?
– Пойте. Пойте песню.
– Песню, мадам?
– Да. «Эх, дороги!» например. Или «Ямщик, не гони лошадей!»
– Но мадам…
– Пойте, вам говорят.
– Как прикажет мадам. Алло? Добрый день. Кто? Снова «Отдайдолгиреформ Компани»? Кхм – кхм. Одну минуту. Эх, дороооооги! Пыль да ту-у-уман! Холода-трево-оги…. да степ-ной буурьян-н-н-н-н-н…
В трубке слышно неразборчивое и гневное бормотание, а Джеймс и Мадам хором поют:
– Вьется пыль под сапогами… степями… полями… А кругом бушует пламя…
В трубке слышно еще более гневное и громкое бормотание.
Но Мадам и ее дворецкий остаются к нему глухи. Они поют:
– А дорога дальше мчится… пылится…клубится…. А кругом земля дымится… да пули свистят…
Голос мадам сникает, становится тише и, наконец, замолкает совсем.
– Эх, дороги… – продолжает петь Джеймс, – пыль да ту-уман-н… холода-тре-во-ги… да степной буурьян-н-н…
Джеймс стоит стеной
– Мадам?
– НУ ЧТО ВАМ?!
– Я только хотел напомнить, что вы собирались работать, мадам. И просили напомнить об этом.
– Идите в баню, Джеймс.
– Очень хорошо, мадам.
– Куда уж лучше! Что вы стоите молчаливым укором?
– Прошу прощения, но вы сказали буквально следующее: «Если я буду сопротивляться, тащите меня за шиворот!» Гм.
– Джеймс, вы болван.
– Очень хорошо, мадам.
– И хам к тому же.
– Сожалею, мадам.
– Уйдите с моих глаз немедленно.
– Очень хорошо, мадам.
– Джеймс, вы куда?
– С глаз ваших долой, мадам.
– Вернитесь сейчас же. Вы должны стоять передо мной молчаливым укором.
– Очень хорошо, мадам.
– Только сначала заварите кофейку.
– Да, мадам.
– Мадам? Кхм-гхм.
– Да, Джеймс?
– Мадам. Позволю себе напомнить, что сегодня первое число.
– На что это вы намекаете?
– Если говорить откровенно, я намекаю на жалованье, мадам.
– Жалованья нет.
– Почему же, мадам?
– Потому что нет денег.
– Гм. А как же счета за эту замечательную квартиру, мадам?
– А никак.
– Но ведь у нас отключат свет, газ, горячую воду! Интернет, наконец.
– Не кричите, Джеймс. Если бы за вопли платили, мы бы с вами страшно разбогатели.
– Вы бы достигли впечатляющих успехов, мадам.
– Вы как всегда галантны.
– Подчиненный перед лицом начальства должен иметь вид лихой и придурковатый, мадам.
– Джеймс! – раздраженно кричит Мадам.
– Да, мадам?
– Я запру от вас книжный шкаф!
– У нас нет шкафа, мадам.
– Что? Ой, правда, мы же его так и не купили, книги до сих пор в ящиках. Боже мой, Джеймс, счета не оплачены, шкафа нет, денег нет, одни долги! Все пропало! Что делать? Что теперь делать?!
– Я полагаю, выпить кофейку, мадам.
– Три ложечки сахара, голубчик.
– Очень хорошо, мадам.
И тут раздается телефонный звонок.
Алло? – говорит Джеймс. – Добрый день, сэр.
Из трубки слышно надоедливое бормотание.
Очень хорошо, сэр, – говорит Джеймс. – Я сейчас доложу мадам.
Идет и докладывает:
– Это редактор беспокоит ваше сиятельство. Угодно ли будет мадам?
– Не угодно.
Джеймс прокашливается. Поправляет бакенбарды и канделябры. И говорит в трубку:
– К сожалению, в данный момент ее сиятельство не располагает возможностью разговаривать.
Из трубки слышно гневное бормотание.
– Увы, сэр, – вежливо говорит Джеймс, – это вся информация, которой я располагаю.
Из трубки слышно очень быстрое гневное бормотание.
– Очень хорошо, сэр, – говорит Джеймс. – Очень хорошо, сэр. Очень хорошо, сэр. До свидания.
– Что он сказал, Джеймс? – Мадам пилит ногти.
– Мадам, – говорит Джеймс, – он только выразил неудовольствие.
– Джеймс, что вам опять? – спрашивает мадам, с неудовольствием отвлекаясь от маленького экранчика.
– Мадам, – тактично говорит Джеймс, – там капает.
– Ах, ну, что ты говоришь! Там не может капать. Мы живем в пентхаусе.
– И, тем не менее, там капает. Я уже подставил таз, мадам.
Мадам с неудовольствием отрывается от своего занятия.
– Боже мой, что это за квартира! Два этажа. Две ванные. Балконов четыре. Камин. Теплый пол. А с потолка капает! Это же уму непостижимо! И что? Что теперь делать, интересно? Скакать? Ну, хорошо. Где капает?
– В зале, мадам.
Тогда Мадам со вздохом встает.
– Ладно, пойдем, посмотрим. Хоть я и убеждена, что вы просто старый выдумщик.
Но Джеймс мнется. В этом месте, пожалуйста, вообразите помятого Джеймса.
– Гм, мадам. Я также заметил сырые пятна на потолке душевой, мадам.
– Ну, это я и сама заметила, – отмахивается Мадам. – Это мы когда покупали квартиру, не заметили пятен на потолке душевой. А потом, конечно, мы их сразу заметили.
Теперь, пожалуйста, опять представьте помятого Джеймса.
– Также в кухне без всякой причины срабатывает пожарная сигнализация, мадам.
– Ерунда. Когда я готовлю, это само по себе вполне достаточная причина.
– Если вы не возражаете, я мог бы готовить сам, мадам. Есть вероятность, что тогда пожарная сигнализация будет срабатывать реже, мадам.
– Спасибо, голубчик. Джеймс!
– Да, мадам?
– А потолок сухой… Странно, правда? Обычно, когда с потолка капает, на нем появляются пятна.
– Это потому, мадам, что капает из пожарной сигнализации.
– Какая удача, Джеймс! У нас прекрасная пожарная сигнализация.
– Вот уж повезло, мадам.
– И все-таки – наверху кто-нибудь живет? Кто-то же должен нас заливать!
– Никто не живет. Там крыша, мадам. Нас заливает дождь.
– Да? А если перегорит проводка?
– Это будет крайне неприятно, мадам.
– Почему крайне?
– Потому что короткое замыкание – крайне неприятная вещь, мадам.
– А-а, ну ладно. А если вы будете готовить вместо меня, Джеймс?
– Что, мадам?
– Я говорю, кем же вы тогда будете? Дворецкий-кухарка, что ли?
– Видимо, в этом случае я буду мажордом, мадам.
– А что это, Джеймс?
– А черт его знает, мадам.
– Я пойду принесу словарь. Это же нельзя так оставить. Надо выяснить.
– Вы бы лучше таз принесли, мадам.
Джеймс исправляет ситуацию
– Джеймс! Где вы?
– Мадам? Я здесь, Что вы делаете с душем?
– Я? Ничего. А вот ОН коварно оторвался от шланга и упал за ванну. Я не могу его достать.
– Но он же привинчен к душевой насадке, мадам?
– На этот счет я ничего сказать не могу. То есть да. Он был привинчен.
– Зачем мадам понадобилось развинчивать душ?
– Не говорите ерунды. Ничего я не развинчивала. Он сам упал. И не смотрите так на меня. На этот раз я действительно не виновата. Шланг уполз под ванну. Поэтому я хочу, чтобы вы отодвинули вот эту штуковину, залезли и достали шланг.
– Да, мадам. Ох, мадам.
– Джеймс? Вы там что?
– А чего бы хотелось мадам?
