Каждый выбирает по себе!
Каждый выбирает по себе
Щит и латы,
посох
и заплаты!
Время окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе!
Каждый выбирает для себя!
Выбираю тоже — как умею!
Ни к кому претензий не имею —
Каждый выбирает для себя!
ГЛАВА 9.
Данилу разбудил рёв рога.
Он открыл глаза в палаточной полутьме. слева и справа сопели ребята, но снаружи уже начиналась какая-то жизнь — позвякивал металл, слышались голоса. Рог проревел ещё ближе, встав воинственного, наполненного схватками сна Данилы. Мальчишка сел, зевнул, потряс головой. Кто-то сказал у стенки недовольно: "Выключите нафик, пацаны…" Данила поднялся на ноги и выбрался наружу.
Холодная роса обожгла босые ноги. В воздухе стоял плотный туман, сквозь который серели контуры палаток и движущиеся тени людей, казавшиеся призраками. Звуки мешались и путались, как в приёмнике, когда вращаешь ручку настройки.
Рог заревел уже третий раз — уже рядом. Из тумана вынырнул Тимур, с ним — незнакомый молодой мужчина и двое соратников — Колька Ангелов и Олег Гриценко — в полном вооружении, только без щитов, а шлемы на локте.
— Чё такое? — воззвал Данила к тем, кто поближе, видя, что и из других палаток выглядывают любопытные. Ему не ответили — похоже, никто и в самом деле ничего не понимал. Но всё разъяснилось тут же.
Из туманной мглы выплыли три человека — три подростка. Они были одеты одинаково: куполовидные шлемы, закрывали всю голову, кроме лица. с поднятыми на лоб наносьями, похожими на перевёрнутые елочки, какими их рисуют дети; алые накидки с белым орлом; наручья, соединённые с налокотниками и кольчужными перчатками; поножи, защищавшие ступню; длинные мечи в ножнах. Один нёс флаг — тоже красный, с белым орлом. У
другого был прямой рог. Третий просто шёл в середине. Лица у всей троицы
90.
прямо-таки излучали надменность.
Удостоверившись, что собрался весь народ, шедший в центре ещё раз огляделся и, устремив взгляд поверх голов, громко и отчётливо заговорил по-русски, с небольшим акцентом, придававшим речи особый шик:
— Как герольд отважного польского рыцарства я послан к вам с напоминанием рыцарству московскому, что был наш вызов и быть бою! А если хотите уклониться от такого, то герольды наши трижды прокричат вас трусами и отступниками слову, едва рассеется туман и соберётся народ на ратную потеху! Если хотите боя — пусть будет у вас два часа на сборы и молитвы, а остальное — в руках божьих! — все трое поляков перекрестились непривычно, "наоборот". — А чтоб придать вам мужества, — продолжал герольд, — которого вечно не хватало московитам — наш походный кнез прислал вам это!
Быстрым, отрепетированным движением поляк выхватил из ножен меч и метнул его с такой силой, что тот, вонзившись на треть длины в землю около ног Тимура, задрожал мелко и зло. Данила затаил дыхание, по достоинству оценив эпизод из "Крестоносцев" Сенкевича и одноимённого фильма.
Поляки скрылись в тумане под возмущенны ропот. Тимур, не пошевелившись, двинул бровью — Колька, нагнувшись, вырвал меч из земли.
— Поляки, — с усмешкой сказал Тимур, рассматривая меч, — шляхетство гоноровое… — он принял оружие, подержал его в руке и вскинул над головой: — Ну что, дружина, наши мечи покажем?!
— Покажем!!! — заорали кругом повылезавшие из палаток мальчишки.
— Барабаны, бить подъём! — крикнул Тимур. — Наш суд чести — первый сегодня!
…Если бы как-то похоже проходили уроки истории — все по этому предмету были бы отличниками.
Эта мысль была немного нервной. Но Данила был готов побиться об заклад, что хладнокровие на его месте не удалось бы сохранить никому.
Туман уполз. Солнце быстро поднималось над горизонтом. Народ оккупировал природные трибуны — склоны вокруг места боя, кто сидел или стоял, многие повлезали на машины или какие-то непонятные конструкции. Сдержанный гул прокатывался волнами над полем.
Герольды объявили через мегафон(уступка ХХ1 веку и многочисленности аудитории), что на поле в общем бою встречаются юношеский клуб любителей исторического фехтования "Пан Володыевский", Польша — и спортивно-патриотический юношеский клуб исторического фехтования "Хорт", Россия, согласно заранее обговоренному через интернет вызову. На поле вышли двенадцать судей, выстроившихся по шесть с каждой стороны, и герольды, отдавая дань традиции прокричали:
— Пусть начинают!
Никогда в жизни Данила так не волновался. Нет, это было даже не волнение, а какой-то странный пьянящий подъём. Поискав глазами своих среди публики — и не найдя конечно! — мальчишка обеими руками одел шлем, устроил на руке щит и потянул меч из ножен — конечно пластмассовый муляж, иначе судьи могли бы и не уследить и началось побоище. Слева от него стоял Сашко, справа — Олег с топором. Это оружие он предпочитал
91.
любому другому. Сейчас Олег поворачивал кисть в боевой рукавице и бормотал:
— Давайте, давайте… — слова глухо, искажённо доносились из-под маски, украшенной шипами.
Поляки стояли в полукилометре — как серебристо-алая полоса. Внезапно послышался слитный шорох, и Данила, чувствуя, как сердце заколотилось где-то в животе, понял, что это они достали мечи из ножен. Он, если честно, уже не помнил, что у поляков, как и у "Хорта" — пусть тяжёлые, но пластмассовые муляжи. Всё было по-настоящему… Серебристо-алая полоса качнулась и двинулась вперёд, разрастаясь в стену. Дружинники "Хорта" услышали единое, дружное пение десятков мальчишеских глоток — похожее на молитву, но одновременно грозное и воинственное…
— Кирие Элесон,
Кристе Элесон!.. — слаженно пели поляки, двигаясь щит к щиту, ровной стеной.
"Хорт" всё ещё стоял. Зрители бесновались — крики здорово организованной, но немногочисленной польской группы поддержки утонули в воплях остальных, большинство из которых выкрикивало: "Хорт! Хорт!" — но весь этот рёв доносился до дружинников, как неясный гул, перекрывавшийся пением:
— Кирие Элейсон,
Кристе Элейсон!..
Олег Гриценко вышел из общего строя и повернулся спиной к полякам. Отвёл в сторону правую руку с мечом. И с силой ударил мечом в щит, выкрикнув:
— Рось!
Ему ответил ещё несколько ударов и голосов. А через две или три секунды уже десятки мечей били по щитам — и в ответ песнопению движущегося польского отряда так же дружно рявкало:
— Рось! Рось! Рось!
Поляки прошли половину расстояния, когда, продолжая выкрикивать боевой клич, хортовцы тоже пошли вперёд. Данила кричал и бил мечом в щит, не спуская глаз с распадающейся на отдельные лица, фигуры, щиты стены польского строя — и ему казалось, что всё это уже было когда-то в его жизни… может быть — в другой, но его: утренний луг, роса, пение врагов и собственный боевой клич над землёй…
— Напишут! — выкрикнул напряжённый голос у поляков: — Бий! Погром!(1.)
— Вива-а-а-т!.. — загремело с той же стороны, но тут же смолкло. Оставалось метров пять-десять, их отряды преодолели единым духом. Стало не до кличей.
"Бдзаммм!" — загудел орлёный щит поляка от удара мечом. Ага, щиты у них металлические — береги пальцы, то ли дело наши, деревянные! Слева, справа — стук, лязг, крики… работая мечом, Данила теснил своего противника, тот в какой-то момент резко отшагнул, его сменил свежий, из второго ряда, но тут же упал — Олег, появившись сбоку, достал его топором
__________________________________________________________________
1. Вперёд! Бей! Победа! (польск.)
92.
по гребню шлема, украшенному перьями, а Данила ткнул мечом под щит
переводившего дух первого поляка — как из-под земли появившийся рядом судья коснулся его плеча полосатым жезлом, польский мальчишка послушно растянулся на земле… Потом впереди оказалась сплошная стена щитов, между ними быстро опускались копья, а в несколько сохранившихся промежутков вбегали, как в двери, отставшие поляки. Дружинники отхлынули, оставив между собой и сплотившимся врагом пространство, устланное "трупами" — жутковатое зрелище…
