В первых числах июля юные географы должны были покинуть город.
Горные реки начинаются на водоразделах. Где-нибудь на хребте из-под камня выпадает чуть заметный ключ; светлые струи его со звоном перекатываются по камням, торопятся вниз. В пути вливаются в него другие. И, наконец, далеко уже от истока становится такой ключ горной речкой, своенравной и бурной после дождей и в паводки, сердито расшвыривающей камни, преграждающие ей путь.
Прорвавшись через скалы, покинув узкое ущелье, вдоволь напитав себя бесчисленными безыменными ключами, речками, Инсуху неторопливо протекала по широкой долине. Местами гранитные скалы, обросшие баданом, опускались отвесно в холодную синюю воду.
В глубоких плесах вода кружила, неподвижно застывала в темных омутах и, будто отдохнув в них, опять торопилась и шумела на перекатах и в порогах…
Много сложено народом легенд и сказок о горах, высящихся над Инсуху, о ее большом семикилометровом пороге.
"Нет человека, который бы помнил то время, - говорится в одной из легенд. - Давно это было. Два богатыря в горах жили. Один владел левой стороной реки, другой - правой. Тогда Инсуху текла свободно. Ей ничто не мешало на пути. Но вот поссорились богатыри. Пошли они войной друг на друга. Каждый со своим войском остановился у реки. И начали они разламывать горы и бросать друг в друга большие камни. Одни - перелетали через реку, другие -падали в нее. Инсуху сердилась, на всю тайгу ревела, билась пеной белой о камни. Не могла раскидать их, не хватало силы. На семь верст забросали богатыри камнями ее синюю воду.
С той поры и образовался порог".
А другие легенды так рассказывают:
"Было время, когда Инсуху текла под гору, будто в черные ворота. Так там темно было.
Однажды закачалась земля, горы загудели. Попадал лес. Думали люди, что миру конец наступил. Ничего, прошло. Опять солнышко заиграло по вершинам гор, птицы запели. Поплыли люди вниз по реке. Смотрят - нет пещеры. Инсуху прямо течет, только вся она камнями завалена, мечется среди них, ревет. Далеко слышно.
Так вот и получился порог…"
Утро. Солнышко только что рассеяло в долине туман. Вода еще слегка дымится, покрытая легким, прозрачным паром.
На берег к Инсуху вышел медведь. Прислонившись к толстой пихте, почесал бок. На коре остались клочья длинной бурой шерсти. Потом он поднялся на дыбы и принялся с ожесточением скрести когтями кору.
Вдруг зверь насторожился, отошел от дерева к воде и сердито фыркнул. За крутым поворотом реки слышались голоса людей, лай собаки. Шум приближался.
- Гу-у-ууф-фф… - широко, мощно прокатился над водой грозный низкий звук.
Глаза у зверя злобно сверкнули.
- Гу-у-ууф…
Медведь поднял голову.
Из-за скалы выплыла большая дощатая лодка.
На лодке закричали:
- Медведь!..
- Где, где?
- Вон, идет по берегу, в гору. Да какой большой. Вот это да…
- Да тише ты, Олег. Не раскачивай лодку. Только навел на фокус.
Медведь остановился, повернул к реке лобастую голову.
Раздался резкий выстрел, за ним другой.
- Упал!
- Вот это выстрел! Классный…
- Костя, давай к берегу.
- Он лежит без движения. Наповал.
- Вон туда, Котька. подгоняй. В заливчик.
- Ой, пошевелился. Поднял голову.
- Да нет, это так тебе показалось. Как влип в берег. Не шелохнется.
- А он не притворяется?.. Может так быть, Сергей Петрович?
- Смертельно раненный зверь опасен вдвойне. Осторожность необходима. Случаи бывают всякие.
Не спуская глаз с распростертого на берегу медведя, Сергей Петрович Туренко вложил в стволы патроны, заряженные пулями "Жакан".
- Не спеши. Костя. Попридержи лодку вот в таком положении, левым бортом к берегу. Вот так, хорошо.
Взоры мальчиков были прикованы к берегу.
Ведь подумать только, там лежал убитый медведь!.. Сколько об этом утре будет разговоров, рассказов, воспоминаний зимой. Славик с фотоаппаратом в руке ждал, когда лодка пристанет к берегу.
Но Сергей Петрович не спешил, держал лодку в некотором отдалении от берега.
- И мы его будем жарить… - негромко произнес Олег, толкнув своего соседа в бок. - Ты смыслишь что-нибудь в этом, Герка? Жареная медвежатина, сочная, жирная, с перчиком, лавровым листом… Или шашлык. Мечта!
- Замолчи, Олег, или я тебя сброшу с лодки, - глотая слюну, шипящим голосом произнес Гера.
Олег с опаской взглянул на его сильные руки, покрытые бронзовым загаром. Вздохнул, скосил насмешливо глаза.
- Можно, конечно, и отбивную медвежью… Большая черная собака с крупными белыми пятнами на боках, подняв шерсть на спине, неистово лаяла, пытаясь спрыгнуть с лодки.
- Тым, спокойно! Сидеть!
Сергей Петрович погрозил собаке пальцем.
Лодка ткнулась в берег. Тым стремительно бросился к лежащему без признаков жизни зверю и начал тормошить его.
Мальчики настороженно подошли к нему.
- Хо-роо-ш…- Петя провел рукой по спине медведя. - Вот так тушка! Не сдвинешь с места.
Славик торопливо перезарядил аппарат.
- Сергей Петрович, вы, конечно, на первом плане. Садитесь на медведя. С ружьем в руке. Ребята, становитесь рядом. Потеснее. Отличный кадрик. Еще один. Гарантийный. Теперь вы все в сторону. Остается Сергей Петрович. Обязательно надо. Для истории…
Зверя освежевали, и вскоре над большим костром уже варилась в ведре медвежатина. Лучшие жирные куски, нанизанные на вертела, висели над огнем, другие шипели на раскаленных гладких камнях; мясо, завернутое в широкие листья, обмазанные сверху глиной, жарилось в собственном соку в горячей золе.
По берегу далеко распространялся от костра аппетитный запах.
Олег в трусах и в серой клетчатой кепке, надетой козырьком назад, обливаясь потом, пробовал деревянной ложкой жирный суп, снимал с камней куски изжаренного мяса, накладывал новые.
Славик старательно отбивал колотушкой на камне большой кусок медвежатины.
- Сергей Петрович, вам, шашлык или мясо в собственном соку?
- И то и другое. Только поскорее. От этих невозможных ароматов я лишился покоя. Одним словом, все на стол мечи, что стоит в печи.
Пир был поистине на славу!
"Стол" накрыли в тени старой сосны.
На широких листьях борщевника лежали горкой куски жареного мяса, шашлыки, отбивные котлеты, аккуратно нарезанные ломтики хлеба, соль, пучки дикого горного лука. В мисках жирный бульон. В кружках холодная родниковая вода.
Ребята в первый раз ели медвежатину и отдавали должное всему, что было перед ними.
- В жизни ничего подобного не ел. То есть так вкусно!.. - Петя потянулся за новым, весьма солидным, куском шашлыка.
- А Олег хитрый,- проговорил Костя. - Вы обратили внимание, ребята, он не уходит с солнца. Жир все время из него вытапливается. Он так может запросто один управиться с медведем.
- Ну, кажется, братцы, все! Мощно… - Гера отвалился к стволу дерева. - Как удав…
- А это, - Олег разложил на листья куски мяса, изжаренные в золе.-Прошу… В собственном соку.
Все пришли к выводу, что это было самое вкусное блюдо, приготовленное Олегом.
Отрезая внушительный кусок медвежатины, сочной, жирной, посыпая солью и перцем, Сергей Петрович проговорил:
- А лучшее мясо у медведей все же осенью, перед тем, как они ложатся в берлогу. Залито салом. К осени они жиреют даже и на плохих кормах. Знаете, сколько за зиму медведь теряет в берлоге жира? От трех до пяти пудов.
- Ого-го. Ничего себе, хорошее накопление делается с осени. Запасец добрый, - удивился Олег.
- Олешек, не завидуй, - рассмеялся Гера. - Если ты будешь до осени питаться так, как сейчас, то не намного отстанешь от медведя.
Лучшие части медвежьей туши ребята нажарили, сварили, подкоптили в дыму костра, - сделали изрядный запас, уложили его в сплетенную корзину. Остальное пришлось бросить.
- Без нас тут будет пир на весь мир. Вон уже и первый гость пожаловал. Учуял, - Сергей Петрович показал на сидящего невдалеке на сломанной вершине коршуна.
Олег поднял раскрытую тетрадь, показал ребятам только что законченный рисунок. На ветке сидел большеголовый с длинным острым клювом короткохвостый зимородок в ярком зеленовато-голубом оперении. Мягким цветным карандашом Олег заштриховал брюшко нарисованной птички в красновато-рыжий цвет.
- Вон и настоящий зимородок сидит, - крикнул Славик. - Здорово похож. Молодец, Олег. Ого, да он ныряет…
Молчаливый зимородок, точно бирюзовая капля, сорвался с нависшей ветки, скрылся под водой и тотчас вынырнул с зажатой в клюве серебристой рыбкой.
В широких спокойных плесах Инсуху не спешила. На быстринах разноцветные гальки, устилающие дно, перекатывались, и мальчикам казалось, что за лодкой тянется под водой огромный многоцветный ковер.
