лишь пятно белой пены, постепенно растворяющееся в солнечной синеве, — ребята продолжали сидеть молча.
Выстрел в катакомбах просто напугал их. То же, что они увидели сейчас, родило в них новые чувства, незнакомые и сложные. Они как бы прикоснулись к жизни своих отцов, прошедших через войну.
И это сблизило их больше, чем все события проведенных вместе дней…
В обратный путь, к берегу, моторная лодка пошла набитая до отказа. Помимо Цветова и ребят, Константин Романович взял с собой еще человек пять, главным образом водолазов, которые, выполнив свое трудное дело, возвращались домой.
Мадлен беспокоилась — ждет ли еще Грегуар? У него ведь могло лопнуть терпение.
Но Грегуар еще раз доказал свою дружбу. Он ждал ее на той самой скамейке, у которой они расстались. Вид у него, правда, был довольно сумрачный, и, заметив Мадлен, вылезавшую из моторной лодки, он не выразил бурной радости.
— Ты слышал взрыв, Грегуар! — крикнула она, быстро устремляясь к нему.
Он устало улыбнулся.
— Надеюсь, Мадо, ты не взорвала арсенал?..
Она виновато взглянула на него.
— Прости меня, Грегуар! Честное слово, я совсем не виновата, что задержалась!.. Спроси у мальчиков!..
— Ты заставишь клясться кого угодно и в чем угодно, — усмехнулся он. — Даже я уже взял грех на свою душу. Один раз поклялся мадам Жубер, что мы с тобой сидим в кино, а во второй вообще молол какую-то чушь… Из-за тебя теперь мне не удастся попасть в рай!..
— Постараюсь замолить твои грехи, Грегуар, перед бабушкой и перед богом! — сказала Мадлен. — Пойдем скорее в лодку, нас ждут, мы плывем обратно в Одессу. — Мадлен схватила его за руку и потащила за собой в моторку, откуда уже доносились нетерпеливые крики мальчиков.
Цветов приветливо поздоровался с Грегуаром, усадил его рядом с собой на скамейку и стал расспрашивать, как ему, французскому рабочему, нравится Одесса. Грегуар отвечал, а Мадлен переводила его слова. Ему было очень интересно побывать в большом, новом порту. Он ведь специалист по высотным кранам.
Алеша и Толя сидели на корме и наблюдали за тем, как рулевой управляет лодкой. Каждому из них хотелось хотя бы на минутку сжать в своих руках штурвал и самому повести, выжимая из мотора предельную скорость. Скорее бы добраться до города! Еще на корабле, в ожидании, когда рулевой заправит бак горючим, Цветов рассказал ребятам то немногое, что знал о Василии Курбатове и Федоре Харламове.
Они остались в Одессе для того, чтобы снабжать подпольщиков оружием и взрывчаткой. Оба они были хорошими радиоспециалистами. Когда Петреску организовал при университете свою электролабораторию, они пришли к нему и предложили свои услуги. Петреску их принял. Он считал это своей победой. Русские специалисты сами просятся на службу, они понимают преимущества «нового порядка»!
И радиоинженеры работали: они производили сложные опыты. И ни у кого не вызывало подозрения, если они подчас засиживались в лаборатории до позднего вечера.
А по утрам полицейские нередко срывали с фасадов домов прокламации. И, проверяя документы у задержанного на улице человека, они не догадывались, что предъявленное им удостоверение сделано искусной рукой одного из талантливых научных работников лаборатории профессора Петреску…
Однако Цветову — Резеде многое еще представлялось непонятным.
Почему именно к нему обращал Федор Харламов последние в своей жизни слова? Почему надеялся, что он придет на место его гибели?.. Вероятно, уже знал о смерти Василия Курбатова. И, сознавая, что гитлеровцы никого из катакомб живыми не выпустят, решил оставить зашифрованную записку.
Значит, Харламов знал, что Резеда в ту ночь высадился на берег? От кого он это знал? Тайна была доверена руководителю группы, но и он погиб в одно время с Федором Харламовым.
К сожалению, раненный в ногу, Резеда две недели пролежал на конспиративной квартире у одного рыбака. Там он и встретился с Михаилом Ивановичем. По своему положению Михаил Иванович не мог знать о всех действиях руководства, тем более что в Одессе существовало несколько подпольных групп.
С тех пор как Курбатов и Харламов исчезли из лаборатории Петреску, подпольщики потеряли к ней всякий интерес. Правда, однажды, придумав убедительный повод, Резеда заходил в помещение лаборатории, но это ничего не дало…
И сейчас возникла надежда полнее узнать о событиях давних дней. Те немногие слова Курбатова, которые запомнила его дочь Мария, вновь соединили людей, для каждого из которых прошлое уже стало дорогим воспоминанием… Разобравшись в смысле шифра, Цветов решил вновь посетить то место, где некогда находилась лаборатория Петреску. Этим и объяснялось такое нетерпение ребят. Им хотелось скорее вернуться в Одессу и приступить к поискам…
Цветов рассказал Грегуару о том, что ребята называли своим «важным делом». Грегуар отдал должное их настойчивости. Он бы тоже с удовольствием принял участие в разгадывании старой тайны. Но только он не мог понять, что сейчас может дать посещение бывшей лаборатории Петреску.
— Ведь там уже совсем другие люди! — сказал он.
Резеда усмехнулся в ответ.
— Спроси его, Мадлен, хороший ли он механик?
— Заказчики не жалуются, — перевела она ответ Грегуара.
— Тогда его руки нам, наверно, потребуются!
Грегуар шутливо поднял обе руки и потряс в воздухе огромными ладонями с растопыренными пальцами.
— О, эти руки, камарад [11], умеют работать!..
Не прошло и часа, как они уже стояли перед старым пятиэтажным домом на улице Петра Великого. Небольшая вывеска сообщала, что здесь находится научно-исследовательский институт. За его окнами было уже темно, рабочий день окончился, и сотрудники разошлись.
Цветов вошел в дом и вступил в переговоры с вахтером, а все остались ждать на улице. Нетерпение ребят сказывалось в возбужденных репликах, которыми они между собой обменивались.
Особенно волновалась Мадлен. Если сегодня они все не узнают, завтра уже будет поздно. Рано утром самолет унесет ее в Москву, и в Одессу она уже больше не вернется.
Свое настроение она сумела передать и Грегуару. Он тоже начал беспокоиться за исход поисков, как будто уже давно вместе с ребятами принимал в них участие…
Но вот, наконец, хлопнула дверь, и на пороге появился Цветов. Он взмахнул рукой:
— Скорее сюда!..
Из-за его спины выглядывало настороженное рыжеусое лицо вахтера.
— Да тут целая команда! — пробасил он. — Нет, товарищи, столько народу я не пущу!..
Пришлось Цветову начать с ним переговоры заново.
Наконец, смилостивившись, вахтер впустил всех в подъезд, тщательно запер двери и, шаркая, направился к лестнице.
— Только, товарищи, недолго, — бубнил он глуховатым голосом, — взглянете и назад!.. Конечно, дом старинный и вспоминать тут есть о чем… Но без директора задерживаться не разрешу…
— Мы,
