— Моторку.
Дядя Федя удивленно взглянул на Мишу.
— Моторную лодку? Зачем?
Миша замялся.
— Да на рыбалку собрались…
— А на весельной что, руки болят?
— Не болят, дядя Федя, а далековато. Мы километров за пятнадцать хотим плыть.
— Кто это вы?
— Я с Левкой да Васька-бакенщик.
Дядя Федя хмыкнул, исподлобья взглянул на Мишу.
— У бакенщика своя моторка, что ее не берете?
Миша заерзал. Разговор принимал неприятный оборот. Поэтому он, не отвечая, снова попросил:
— Дайте, дядя Федя, а? На один день.
— А управлять умеешь?
— Васька умеет, — обрадовался Миша. — Он часто ездит на моторке. Дадите?
— Дам, — сказал, вдруг посерьезнев, дядя Федя. — Только скажи правду — зачем лодка? Не финти, Топтыгин, по лицу вижу, что врешь.
Миша испугался, покраснел и собрался было бежать, но вспомнил, что к ребятам с пустыми руками возвращаться невозможно. После некоторого колебания он спросил:
— А вы никому не расскажете?
Дядя Федя твердо пообещал молчать. Миша, путаясь, сбиваясь, рассказал ему о партизанской фляжке, о карте, о походе на полуостров. Дядя Федя слушал с интересом. Когда Миша кончил, он произнес:
— Забавно. А фляжка действительно была того партизана, которого похоронил бакенщик?
— Того, дядя Федя, того. Дедушка же знает.
— Интересно, интересно… А где карта?
— У Левки.
Дядя Федя встал со стульчика, отложил челнок.
— Знаешь что, Топтыгин, принеси-ка ее. Очень любопытно взглянуть.
Миша приуныл.
— Левка не даст. Он говорит, что это реликвия и надо отправить ее в музей.
— Гм, — насупился дядя Федя. — Что ж, тогда не дам вам моторку. Я же не съем карту, — усмехнулся он. — Экий ты, право!..
Миша с минуту сопел, потом решительно произнес:
— Хорошо. Я сейчас принесу.
Он побежал домой. Там осторожно вынул из Левиной планшетки блокнот, взял из него карту и понесся к дяде Феде.
Миша ликовал. Через час — два он смело пойдет к друзьям и скажет: «Бросьте свою лохань и поплывем на моторке. Раз, два — и там!»
Он наглядно представил себе, как Лева и Вася сначала откроют от удивления рты, потом обрадуются.
Дядя Федя ожидал его в избе. Она, как и многие старинные избы, состояла из одной комнаты. Большую часть занимала русская печь. У окна стоял грубо сколоченный стол, две табуретки. Рядом со столом, вдоль стены, — скамейка. В противоположной стороне громоздилась кровать под пологом.
Дядя Федя в Майском жил около года, был одиноким, работал в охране на строящемся заводе за Обью. Дружбы с соседями не водил, но ребятишек любил и все свободное время отдавал им.
— Ну-ка, показывай, — встретил он Мишу. — Посмотрим, что сие есть.
Он взял бумажку, сел за стол и стал внимательно рассматривать ее. Минут десять сидел молча, забыв о Мише, морщил лоб, шевелил губами.
— Дядя Федя, — напомнил о себе Миша, — так дадите моторку?
— Моторку? А, моторку… Вот что: сходи в сарай, посмотри, есть ли в бачке бензин. Если есть, то замерь — сколько его там.
Когда Миша вернулся, карта лежала на столе, а дядя Федя копался в печке.
— Бензин есть. Литров тридцать. Значит, дадите моторку, дядя Федя?
— Слово — дело. Сказано дам, значит берите. Завтра. Утром.
Он помолчал. Потом спросил:
— Куда вы хотите плыть?
— На полуостров, где крестик стоит.
— Кто додумался?
— Не помню. Левка, кажется.
— Молодец. Правильно понял бумагу. Только думается мне, что зря съездите — времени прошло много. Если и был склад — все пропало там. Но дело ваше…
— А где у вас моторка?
— На реке. Завтра придете ко мне, вместе сходим… Да, разбередила, разбередила твоя бумажка старые раны. Сколько партизанских дорог исхожено, сколько кровушки пролито! Через леса, горы, реки проходил. С такими вот картами, бумагами, донесениями… И есть их приходилось — да-да! Смеешься? А ты не смейся, брат. Идешь бывало, а тут белогвардейский разъезд. Сцапают, найдут эту бумагу — и тебе каюк и партизанам, товарищам твоим. Вот возьмешь ее да и съешь… — Дядя Федя умолк, вздохнул. — Ну, да что вспоминать. Что было, то сплыло. Бери, Топтыгин, свою карту и топай домой. Мне по делам пора.
— Значит, завтра, дядя Федя?
— Завтра. В десять ноль-ноль, как говорится, по местному времени.
— Вы только никому не говорите.
— Слово партизана!
Миша, словно на крыльях, вылетел от дяди Феди. Он ликовал. Вот здорово придумал — путешествие на моторке! Ребятам и не снилось такое.
В доме бакенщика ребят не оказалось. Поэтому Миша двинулся к верфи. На середине площадки все на тех же чурках стоял «Открыватель». Но это был уже не тот «Открыватель», каким видал его Миша вчера. Этот стоял гордо, был незнакомым и величественным. Над «Открывателем» высилась стройная мачта с двумя реями, от нее к носу и корме отходили веревки. На верхней рее прикреплен скатанный парус. Рубка покрашена в голубой цвет.
Лева и Вася устраивали в лодке сиденье и не смотрели на Мишу, словно его здесь и не было.
— Ребята…
Никто не ответил.
— Ребята, — сказал он громче.
Лева недружелюбно обернулся.
— Что тебе?
Миша, торопясь, чтобы не прогнали, заговорил:
— Я, ребята, моторку достал. У дяди Феди. На ней поплывем. Быстрее и лучше, — убеждал он, хотя ему никто еще слова не сказал. — Бензин есть. А Василь может управлять… Вмиг доплывем туда и обратно. За день.
Пока он говорил, лица друзей постепенно светлели. Лева спросил недоверчиво:
— Не врешь?
— Честное слово! Завтра утром даст.
Лева и Вася переглянулись, потом улыбнулись, заговорили с Мишей, будто никакой ссоры у них не было.
— Как же ты смог?
— Очень просто: взял да попросил. Дядя Федя добрый.
Обрадованный примирением, Миша передал подробности разговора с дядей Федей, но о том, что показал ему партизанскую карту, умолчал. Вдруг ребята рассердятся.
— Если завтра дядя Федя даст моторку, — завтра и поплывем, — сказал Вася. — Тянуть нельзя.
Лева так и подпрыгнул.
— Правильно! Чем быстрее, тем лучше. А ты как, Михаил?
Мише польстил вопрос. Он сделал вид, что сосредоточенно думает, потом веско произнес:
— Согласен.
Но вдруг его добродушное лицо вытянулось.
— Как же мы поплывем, если нас с Левкой мама не отпустит?
От этих слов и у Левы, и у Васи сразу упало настроение. Действительно, как сообщить родным, что их дня два не будет дома? Какой переполох поднимется, если они уедут, не спросясь! Раньше, когда тайна еще только родилась на свет, когда шла подготовка к походу, они и не думали о родных. Теперь стало ясно, что из-за этого может сорваться путешествие.
— Василю-то что! — заговорил Миша. Он часто на ночную рыбалку ходит. Помнишь, как ты на три дня к Кольке Кареву уходил?
— Тогда дело другое: мне бабушка разрешила.
— А если сказать, что мы на два дня на рыбалку пойдем? — обратился Лева к Мише. — Мол, к Ваське-бакенщику? Ведь я ночевал здесь, да и ты тоже. А?
Вася нахмурился.
— Это обман.
— Какой же обман? — закипятился Лева. Но тут же поправился. — Ну, пускай обман. Так ведь ради дела.
На том и порешили. Ребятам показалось, что гора свалилась с плеч. Собираясь домой, Лева еще раз напомнил:
— Так ты, Василь, пораньше завтра приходи. Моторкой-то тебе придется управлять.
Родители разрешили. Правда, Мария Николаевна возражала, но Мишин отец вступился за ребят, и она сдалась.
Сели ужинать. Когда Мария Николаевна подала горячие пироги с морковью, Лева многозначительно подмигнул Мише, а потом, улучив момент, шепнул:
— Пироги не ешь. Возьмем с собой.
Миша с неохотой отложил пирог, который уже чуть-чуть не хватил зубами. Но пироги лежали такие румяные, такие ароматные, что Миша не выдержал, взял один и, под убийственно-презрительным взглядом Левы, быстро съел. Мише показалось, что таких вкусных пирогов он еще никогда не ел, и неуверенно протянул руку за вторым.
Лева страдал. Он делал всевозможные предостерегающие знаки, строил гримасы, но Миша уписывал пирог за пирогом, потупив голову, чтобы не видеть Левы.
Встали из-за стола. Лева был в таком негодовании, что даже стал заикаться.
— Т-ты нахальная обжора. Ты — гип-по-потам…
Миша смущенно моргал белесыми ресницами. Он чувствовал себя виноватым, но спасти положение явно не мог: им были съедены даже те пироги, которые принадлежали Леве.
Леву так и подмывало треснуть Мишу по круглой голове, но тот все время терся около отца. Лева ограничился лишь тем, что исподтишка сунул ему кулаком в мягкий живот.
— Потом еще дам! — тихо пообещал Лева.
Но гнев его быстро прошел. Через полчаса ребята уже горячо обсуждали подготовку к путешествию.
