– Нашей задачей не является воссоздание исторической действительности, – заявил Генка. – Наша задача привести памятник в человеческое состояние. А какой он будет, черный, или зеленый, или оранжевый – это дело десятое.
– Как это дело десятое! – возмутился Жмуркин. – Танк должен быть зеленым!
– Кто это тебе сказал? – Генка собрал свои рисунки в папку.
– По телику видал.
Генка завязал папку и постучал ею по голове Жмуркина.
– На заводах их иногда даже красить не успевали, – сказал Генка. – Так что они черные вполне могут быть. А мы только подчеркнем это. К тому же ты, Жмуркин, как режиссер должен оценить красоту кадра. Черный танк с большими красными звездами. Белый камень. Золотые плиты с именами. Голубые ели. Красиво…
Жмуркин представил, подумал, согласился.
– Черный танк – это объект искусства. А художник – это вам не фотограф, – выдал он, подражая Генке. – Художник не фиксирует реальность, он ее преобразует. Значит, Генка, ты прав, танк может быть черным.
– Мудро, – сказал Витька. – Но ты это уже когда-то говорил…
– Истина требует повторения, иначе слабые умы не могут ее усвоить, – ответил Жмуркин. – Кстати, а что это с нашим мотоциклом случилось? Ты что, его загнать решил?
Жмуркин указал пальцем на «Пчелу». Мотоцикл был закрыт брезентом, под брезентом угадывались очертания, не совсем похожие на мотоцикл.
– Что ты с ним делаешь? – Жмуркин попытался сдернуть брезент, но Генка оттолкнул Жмуркина от машины.
– Погоди, Жмуркин! Потом увидишь…
– Экие тайны! – Жмуркин отошел в угол. – Лучше скажите, как мы эту краску с танка сдирать будем? Это не бак ржавый почистить, тут наждаком не обойдешься.
– Это верно, – Витька подул на ладони. – Даже твои примочки тут не пригодятся, Генка.
– Есть такая краска, ее можно на все ложить…
– Класть, – поправил Витька.
– Кладут не краску, кладут кирпичи, – вставил Жмуркин.
– Ну, хорошо, – сказал Генка. – Этой краской можно все красить…
– Она дорого стоит. Нам не потянуть.
Генка задумчиво вытряхнул из кармана ножик.
– Можно…
– Генка! – Жмуркин протестующе замахал руками. – Давай не будем лазить по помойкам, не будем выскребать из печек сажу, измельчать покрышки, растирать в пыль уголь и сгущать мазут! Пойдем в «Сделай сам» и купим готовую краску. Недорогую. Вот и все. Все так делают. Просто в два слоя положим.
Генка с сомнением покачал головой.
– Даже если мы краску и купим, – сказал он, – нам придется всю старую обдирать вручную.
– У тебя же дрель была, – напомнил Витька. – Со специальной щеткой?
– Сгорела. Папаша спалил. Слишком много халтуры набрал – и спалил. Теперь на новую копит. Так что дрели нет.
– А как еще можно отскрести от краски целый танк? – спросил Жмуркин.
Генка стал думать. Он лег на верстак и принялся вырезать ножом на доске свое полное имя. Это было уже двадцать восьмое имя Геннадий, украшающее стену, и это свидетельствовало о том, что думал Генка довольно регулярно.
Он добавил себя к списку еще пару раз, воткнул нож между досками и сказал:
– Есть одна идея. Правда, я никогда так не работал, но можно попробовать. Если у вас нет других планов, то мы можем идти. Вернее, ехать.
– Вы, значит, на мотоцикле поедете, а я опять пешком пойду?! – возмутился Жмуркин. – Что за тупая несправедливость?
Витька таинственно улыбнулся.
– Мы тебе не говорили, хотели сделать сюрприз, – Генка указал на мотоцикл. – Давай, Витька, покажи ему.
– Ты изобрел суперчайник? – осведомился Жмуркин. – Или моечную машину для домашних животных? Или, наконец, ты изобрел работающий вечный двигатель?
Витька сдернул брезент.
– Опа! – только и смог сказать Жмуркин.
Работая по вечерам после школы, Витька и Генка прицепили к мотоциклу модернизированную коляску. Теперь на «Пчеле» можно было ездить втроем.
– По чертежам изготовили, – похвалился Генка. – В старых журналах нашел. «Пчела-убийца М».
– Что значит «М»? – спросил Жмуркин.
– Модернизированная. Можем испытать.
– Она не отвалится? – спросил Жмуркин. – Коляска?
– Можете садиться. А я соберу инструменты.
Жмуркин выкатил мотоцикл за ворота, уселся в коляску и запахнулся резиновым пледом. Затем вытащил из кармана коробок с майским жуком и выпустил насекомое в небо. Генка погрузил в багажник мешок с какими-то гремящими штуками и уселся за руль. Витька закрыл гараж.
Генка надел шлем и завел двигатель. Затем передал каски Жмуркину и Витьке.
– Надевайте! И поехали! – Генка врубил первую передачу и прибавил газу.
Модернизированная «Пчела-убийца» несколько утратила свои скоростные качества и маневренность, зато втроем перемещаться таким способом оказалось гораздо удобнее. К тому же не надо было тащить в руках сумки с инструментами – все влезало во вместительный, пристроенный к коляске багажник.
На мотоцикле до улицы Победителей добрались быстро, минут за десять. Затормозил Генка рядом с танком.
– Я не знаю, получится ли, – Генка вытащил из багажника мешок с инструментами. – Но попробовать можно…
Генка развязал горловину и вытряхнул на землю пластиковое ведро, скребок и паяльную лампу.
– Жмуркин, рви за водой, – приказал Генка. – Все равно от тебя никакой пользы нет…
Жмуркин высказался по поводу отсутствия пользы в мире вообще, потом взял ведро и побежал к ближайшей колонке.
– Ты хочешь сжечь краску? – спросил Витька.
– Угу, – Генка раскочегаривал паяльную лампу. – Или сгорит, или отслоится, или растрескается хотя бы. Легче счищать будет.
– А если танк загорится?
– Не загорится, – Генка работал насосом лампы. – Краске уже почти полвека, в ней все горючие вещества давно выветрились. Должны были выветриться… А на случай возгорания на башне будет дежурить Жмуркин с ведром воды. Зальет.
Лампа разгоралась. Сначала огонь был желтым и медленным, но чем энергичнее Генка работал поршнем, тем прозрачнее и длиннее становился язык пламени.
Подошел Жмуркин.
– Таскать воду должен Витька, – сказал он. – Ему полезно спортом подзаняться, хилоид совсем. А я должен работать головой, я мозг…
– Залезай на башню, мозг, – велел Генка. – Не пререкайся и сторожи. Если слишком сильно будет дымить, зальешь водой. А ты, Витька, возьми скребок. Как Жмуркин ведро опрокинет, ты сразу скреби…
Жмуркин ехидно усмехнулся и полез с ведром на башню.
Генка нацепил на глаза рабочие очки, отрегулировал длину пламени и запрыгнул на гусеницу. Направил огонь на стальной бок. Краска сразу почернела. Генка придвинул лампу ближе. Краска пошла пузырем, пузырь лопнул, показался металл. Генка сместил горелку вправо.
За пять минут он расчистил от краски примерно метр. Жмуркин опрокинул сверху ведро. Металл зашипел. Витька принялся водить по нему скребком. Остатки краски сходили легко, осыпались на гусеницу мелкой чешуей.
– Нормально, – сказал Генка. – Жмуркин, вали еще за водой, шевели копытами! И вообще шевелитесь, что вы как дохлые-то?!
Жмуркин обозвал Генку изобретателем-неандертальцем, Витьку – поэтом-питекантропом, но за водой пошел. Генка снова приступил к танку.
За три часа работы ребята сожгли всю старую краску с брони. Без краски боевая машина выглядела как-то побито и растрепанно, приобрела грязно-железный цвет.
Генка обошел вокруг памятника.
– Ничего, – сказал он и потушил паяльную лампу. – Хорошо получилось… Теперь надо за краской сгонять. Только вот деньги…
Жмуркин достал из кармана три тысячи.
– Алексей Алексеевич выделил, – сразу объяснил Жмуркин. – На расходы. Поедем за краской. Только красить будем уже не сегодня. Давайте завтра. Не все же делать в один день.
– Завтра так завтра, – сказал Генка.
– Давайте и краску завтра купим, – предложил Витька. – Сегодня в лом…
– Ладушки. – Генка затушил горелку.
Третьего числа в десять часов друзья погрузились в модернизированную «Пчелу» и отправились за покупками. Оказалось, что по случаю Праздника труда все хозяйственные магазины были закрыты, пришлось ехать в маленький строительный супермаркет за городом. Взяли три банки грунтовки[4] и три банки черной эмали, две кисти и валик. И баллончик распыляющейся красной краски.
– Теперь главное, чтобы дождь не пошел, – сказал Генка. – Дождь все испортит.
– Не пойдет, – авторитетно заметил Жмуркин. – Когда дождь приближается, кости ломит, а у меня сейчас ничего не ломит.
– Тебе не сорок лет, чтобы у тебя что-то там ломило.
– Я внутренне стар, – сказал Жмуркин.
– А я вообще суперстар, – хмыкнул Витька. – И что теперь, прыгать от радости?
– Давайте, суперстары, вооружайтесь тряпками, мочите их в бензине и обезжиривайте броню. Иначе плохо ляжет. А я размешаю краску.
Жмуркин намочил тряпку и принялся протирать танк, не отказывая себе при этом в удовольствии порассуждать.
